| Чёрная Река. Церковь Трифона мученика. Деревянная церковь. Не действует. ( вся деревянная архитектура в каталоге → ) Престолы: Трифона мученика Год постройки:приблизительно 2001 - 2010. Адрес: Россия, Республика Карелия, Лоухский район, д. Чёрная Река Координаты: 66.520666, 32.923028 Проезд:От станций Кандалакша или Лоухи электропоездом до пл. Узкий. Далее пешком на восток 4,5 км по лесной дороге. Изменить описание объекта Фотографий пока нет Карта и ближайшие объекты Старинная поморская деревня Чёрная Река расположена на Карельском побережье Белого моря, на берегах одноимённой реки, при впадении её в Чёрную губу Кандалакшского залива Белого моря, у Северного полярного круга. В деревне до сих пор нет автомобильной дороги, попасть в неё можно только пешком или по морю. Первое письменное упоминание о деревни Чернореченская относится к 1563 году, а на карту она впервые была нанесена в 1745 году. Близ деревни проходил Кольский тракт, соединявший город Колу с Центральной Россией. В Чернореченской находилась почтовая станция. До 1917 года деревня входила в состав Кемского уезда Архангельской губернии и до начала ХХ века была приписана к Георгиевской церкви села Кереть (ныне - урочище на левом берегу р. Кереть, у её устья), от которого отстояла в 90 верстах по Кольскому тракту. Статистика 1859 года отмечает, что в деревне имелось 40 домов, в которых проживало 104 души мужского полу и 116 - женского. Сведения о постройки первой церкви в селе не сохранились, но известно, что в 1913 году здесь уже стояли церковь и часовня. Старая церковь в советские времена была превращена в магазин. Сейчас в ней и вовсе жилой дом. В 2000-х годах в деревне была построена новая деревянная церковь в честь мученика Трифона Апамейского. Построил её Павел Шелков, ставший священником этого храма. Небольшой клетский храм, стоящий на валунах и на высоком деревянном подклете, с алтарём в срубе основного объёма, рублен " в обло " . Моленное помещение основного объёма имеет клинчатую кровлю с полицами, завершающаяся небольшой луковичной главкой, покрытой лемехом. Алтарное помещение, равное по высоте клети основного объёма, внешне выделено пониженной двускатной кровлей, являющееся продолжением полиц основного объёма. В западной части храма имеется переруб, отделяющий основной объём от притвора, который также как и алтарь крыт пониженной двускатной кровлей, являющейся продолжением полиц основного объема. Завершает конструкцию лёгкое висячее крыльцо на выпусках под двухскатным навесом. Обширное подцерковье (подклет) имеет дверной проём с северной стороны и окно - с южной. Недалеко от храма стоит небольшая деревянная часовенка посвящённая в честь мучеников младенцев Вифлеемских, возведенная одним из местных жителей. Неподалеку выбивается святой чудотворный источник. Комментарии и обсуждение Ваш комментарий будет первым. --> Административное деление приведено по состоянию на начало 2022 года. × Внести изменения в объект × Добавить статью или комментарий |
| неотапливаемое помещение, застекленное с двух или трех сторон. В отличие от террасы, веранда всегда пристроена к дому Верста лицевой слой стены, сложенной из штучного материала, наружные ряды камней; верстовая кладка всегда считалась наиболее ответственной, так как целиком определяет облик сооружений, к ней привлекаются наиболее квалифицированные исполнители; ровность В. во время её кладки постоянно проверяется натянутой шнуркой и отвесом а так-же водяными уровнями и другими приспособлениями; см. доп. Забутка, Разверстовка Вестверк (нем. westwerk) поперечная постройка в западной части храма (с 2-3 башнями, открытыми в неф галереями и капеллами на хорах), служившая целям придворного церемониала (первоначально появляется в каролингских и романских храмах Германии) Ветреница см. Полотенце Взвоз бревенчатый накат-пандус, ведущий на второй этаж хозяйственной постройки, сеновал; см. Повить Виньетка небольшая лепная орнаментальная или сюжетная композиция на фасаде здания или стене (потолке) помещения Висячая гирька декоративное украшение, обычно выполненное из резного камня, подвешенное на скрытом в кладке железном стрежне. Служит опорой для пары декоративных арочек, иногда объединённых общей большой аркой. Висячая гирька использовалась в декоре ворот, крылец, оконных проемов Висячее крыльцо крыльцо, опирающееся не на столбы, а на " выпуски " , то есть концы бревен, выступающие из сруба Водомёт каменный или деревянный желоб для свободного сброса воды с кровель и максимального её удаления от фасадов; в русском храмовом зодчестве при археологических исследованиях находились остатки небольших лотковых водометов из глиняной черепицы, ручного формованного из глины материала с последующим обжигом Водотёчник нижнее водоприемное бревно, аналог водосборного желоба в Тесовых кровлях, см. Поток Волоковое окно небольшое оконце, вырубленное в двух смежных брёвнах сруба, примерно на половину высоты каждого из них, изнутри закрывается (заволакивается) тесовой задвижкой Волюта в архитектуре завиток, спираль с обозначенным центром; В. часть распространенных типов Капителей Ионического, Коринфского и составного из них ордеров греко-римской архитектуры; завиток В. обычно направлен вниз, но в местах, никак не связанных с использованием колонн встречается и направлением вверх, в разновидностях архитектуры стиля Барокко бывают и вертикальные В. Воронцы |
| Никольская церковь, находящаяся у д. Гридинская, на левом берегу маленькой таёжной речки Елюги, левого притока Вели (Северодвинский бассейн), расположена в стороне от основных дорог, в 60 км от райцентра. Храм на высоком подклете, построен по типу «восьмерик на четверике», завершён большим грушевидным восьмигранным куполом, на который поставлена луковичная главка без шейки. Двусветный четверик с косящатыми окнами рублен «в обло». К востоку от основного объёма поставлен пятистенный алтарь, а к западу — трапезная с притвором под одной кровлей. Храм имеет высокое одновсходное висячее крыльцо (восстановлено в 2017 году), расположенное по продольной оси с западной стороны. Широкий вход в церковь обрамлён пятью массивными колодами. Первоначально стены церкви не были обшиты тёсом, кровля трапезной была безгвоздевая по потокам и курицам. Над повалами основного объёма, трапезной и алтаря были устроены резные подзоры. Грушевидный купол и луковичная главка были покрыты городчатым лемехом. В середине XIX века кровля трапезной была заменена на стропильную. Грушевидный купол окрасили в зелёный цвет. В 1887 — 1910-х годах храм был обшит тёсом, стены снаружи выкрашены в белый цвет, а изнутри — покрыты белилами. На крыльце вместо балясин было сделано глухое ограждение из широких вертикально поставленных досок и окрасили белилами. На верхней части купола городчатый лемех был заменён на клинчатый, а луковичную главку ещё, видимо, ранее покрыли железом. После закрытия храма, в советское время постройка использовалась под клуб, а затем в ней стали хранить зерно. Примерно с начала 1990-х годов, с распадом колхоза, храм был заброшен. С 2009 года добровольцы фонда «Вереница», жители д. Гридинской и других окрестных деревень занимаются сохранением и восстановлением Никольского храма. Архитекторами И.А. Воеводиным и З.А. Тодоровой был разработан проект реставрации церкви, который предусматривает сохранение позднейших наслоений по состоянию на начало XX века, с покрытием железом кровли, восстановлением наружной тёсовой обшивки стен, но без её покраски. |
| Пройдя через арку Святых ворот, посетитель попадал на внутреннюю площадь монастыря, и перед ним открывалась наиболее выгодная точка зрения на всю живописную группу центральных монастырских сооружений. Прямо перед посетителем вырастал могучий и величественный пятиглавый объем собора, окруженного легкими пристройками паперти, на которую вело нарядное висячее крыльцо, расположенное по оси Святых ворот монастыря; юго-западный угол собора венчала шатровая колокольня, видимая отсюда от ворот монастыря примерно под углом 45, справа от главного сооружения ансамбля группировались необычайно выразительные, строгие и лаконичные объемы Введенской церкви и трапезной палаты. Расположенная на переднем плане скромная и маленькая церковь Преполовенья первоначально не заслоняла собой общей перспективы основных сооружений, но в то же время она играла в этом ансамбле очень важную роль, отделяя парадную официальную часть от внутренней монастырской площади. Пройдя мимо этой церкви, обогнув колокольню и выйдя из-под арки бывшего северного перехода, посетитель попадал в интимную часть этого ансамбля: сюда выходили своими главными фасадами корпуса братских и настоятельских келий, здесь располагались разнообразные хозяйственные постройки и монастырские огороды, а главные сооружения ансамбля в эту сторону были обращены своими алтарными апсидами. Михайло-Архангельский монастырь был крупным центром феодального землевладения и относился к числу наиболее богатых монастырей Северного края. Поэтому наряду с культовыми и жилыми зданиями ему принадлежали разнообразные хозяйственные и служебные постройки, а также обширные сады, огороды, рыбные пруды и другие угодья, располагавшиеся не только в самом монастыре, но и за его пределами в окрестностях города и на территории городского посада. Кроме того, монастырь владел многочисленными деревнями, мукомольными мельницами и заимками как в Устюжском уезде, так и в других районах русского Севера, в Приуралье и даже в Сибири. В 1787 г. после упразднения великоустюжской епархии к Михайло-Архангельскому монастырю перешла также и основная загородная резиденция местного духовенства - село Богородское. Все эти владения приносили монастырю громадные доходы, в чем и была заключена одна из основных причин широкого размаха строительных работ этого монастыря, вплоть до наших дней сохранившего замечательные сооружения, наглядно характеризующие собой основные формы устюжского монументального зодчества второй половины XVII в. Шильниковская В.П. Великий Устюг. — М.: Стройиздат, 1987. Комментарии и обсуждение Ваш комментарий будет первым. --> Административное деление приведено по состоянию на начало 2022 года. × Внести изменения в объект × Добавить статью или комментарий |
| Храм срублен зимой 1550 года в лиственничных лесах вотчины князей Ушатых под Угличем из толстых полуаршинных бревен лиственницы, стесанных внутри, затем вместе с прочими деревянными строениями города доставлен в Свияжск плотами весной 1551 года и поставлен за один день воинами князя П.С. Серебряного-Оболенского. Она на 163 года старше знаменитой Преображенской церкви в Кижах. Храм Троицы Живоначальной был освящен 17 мая 1551 года — в день Святой Троицы. Основные переделки датированы второй половиной XVII века, когда на территории давно закрытого Троице-Сергиевского монастря с разрешения Синода разместился Иоанно-Предтеченский монастырь. В 1819 году к храму Троицы Живоначальной были пристроены крыльца с колоннами, а в 1821 году церковь поставили на кирпичный цоколь, бревенчатые стены обшили тесом и покрасили масляной краской. Интерьер был сильно искажён в советское время — вывезены иконы XVI — XVII веков, однако сама конструкция резного иконостаса сохранилась. Что касается позднейших искажений ее облика, произошедших в основном в XIX веке, то ей повезло куда меньше, чем кижскому деревянному погосту. Весь верх её, первоначально шатровый, был заменен плоской железной кровлей с железным же куполом. Когда-то вся устремленная к небу — подобно знаменитой деревянной шатровой церкви в карельской Кондопоге, — она словно бы «приземлилась» и стала раза в полтора ниже, чем была… Когда-то ее высота, судя по сохранившимся старинным рисункам, не уступала ее длине — а длина составляла 10 саженей (21,3 м). Другое искажение состоит в том, что бревенчатый срубный храм полностью покрыли тесом и покрасили краской: то серой, то зеленой, то голубой становилась эта церковь в разные годы, по мере того, как очередная краска тускнела и облезала. Это «омолодило» храм сразу века на три. Впрочем, кижские церкви в XIX веке тоже были обиты тесом. При реставрации тесовое покрытие сняли. В настоящее время храму Троицы Живоначальной возвращен его первоначальный облик. Особенность интерьера Троицкой церкви, ещё усиливающая её сходство с деревенской избой – это длинные лавки, стоящие вдоль стен. Стоящие, видимо, изначально. Они ещё в старину были намертво прибиты к полу и таким образом стали неотъемлемой частью интерьера. Две лавки были прибиты даже в алтаре. В древнерусских церквах обычно и стояли такие скамьи, чтобы уставшие от стояния могли немного отдохнуть. Кажется, что вообще всё в этой церкви – деревянное. Даже семисвечник в алтаре, и тот стоял – деревянный. Единственное, что выделяется из этого царства брёвен, тёса и дощатой резьбы – потемневшее от старости висячее медное паникадило. Главным украшением церкви был, конечно, иконостас - также деревянный и первоначально 4-ярусный. Узоры иконостаса сохранились лишь частично, часть накладной резьбы обломана, но видно, что он выполнен в стиле украинского барокко. |
| В 1879 году Лукинская церковь была приписана к Успенской, а по Указу Святейшего Синода от 11 декабря 1907 года вновь стала самостоятельной. Состояла она в 5 классе, в соответствии с которым штат причта: священник, дьячок и пономарь. После 1907 года в церкви служили священник и псаломщик. В 1909 году священник получал от казны 300 рублей. Пашенной земли и покосов церковь не имела. Приход расстилался от города в одну сторону на 12-15 верст, а поперек на 8. На 1789 год он состоял из 100 дворов, в них проживало мужчин 434, а всего 1456 душ. В 1914 году приход составляли жители города и 26 деревень, всего 1012 мужчин и 1011 женщин. Причем в деревнях Арапы и Дреча были построены деревянные приходские часовни, но прибыли от них церкви не было никакой. В Лукинской церкви находились древние иконы: преподобного Сергия, Радонежского чудотворца, святого апостола Луки, Успения Божией Матери и святого мученика Уара. Здесь же хранился синодик и рукописная служба святому апостолу Луке. Церковной утвари, облачения для священнослужителей, книг имелось в достаточном количестве. Закрыли церковь не позднее 1930-х годов, а в 1941 году, в начале войны, она сгорела. По форме Лукинская церковь представляла собой распространенный тип зданий в русской церковной архитектуре XVIII века, в эпоху барокко – «восьмерик на четверике». Двусветный четверик опочецкого храма завершался двумя убывающими по габаритам восьмериками. Поэтому здание имело большую высоту при довольно компактном плане. Такая конструкция придает устремленность ввысь и динамизм. Венчали церковь деревянная глава, обитая белой жестью, и покрытый листовым железом купол (в конце XVIII века был окрашен зеленой краской). Крыша крыта тесом в накладку. Над притвором находилась деревянная колокольня, построенная по тому же типу – «восьмерик на четверике». В конце XIX века на колокольне было пять колоколов, самый большой весил 20 пудов 24 фунта (это почти 336 кг). Иконостас в Лукинской церкви был пятирядным. Согласно описи 1802 года, сделан он «чистой столярной работы с дорожником от части и резьбою и карнизом гладким», «…святые образа написаны художеством живописным». Царские врата с резьбой и позолотой («гладкие места вызолочены, а прочие окрашены зеленой краской») с образами Благовещенья Пресвятой Богородицы и архангела Гавриила, «внизу оных четыре евангелиста в рамах круглых позлащенных». В правой стороне иконостаса образа Христа Спасителя, архистратига Михаила и святого апостола евангелиста Луки (храмовый образ), святителя Иоанна Златоуста и святой великомученицы Параскевы (в рамах «позлащенных»). «По левую сторону царских дверей образ Божьей Матери с младенцем в раме позлащенной. Перед ним паникадило медное висячее с тремя цепочками. Подле оного образа северные двери, на которых образ архангела Гавриила». И далее – святителя Николая и святого великомученика Власия. |
| Можно ли теперь допустить вторую причину, т. е. можно ли предположить чувство жалости в произнесших смертный приговор римских начальниках, в силу какого чувства они позволяли бы делать на кресте подножие для небольшого облегчения распятых? Можно сказать положительно, что такая причина здесь вовсе не идет к делу. Крест есть изобретение бесчеловечия, и о римлянах, живших во времена Христа Спасителя и после, вообще известно, что они были слишком бесчеловечны и любили потешаться в цирках кровавыми сценами. В частности, о воинах известно, что они были весьма бесчеловечны и грубы, почему и совершали у римлян все казни. Чтобы убедиться в этом, стоит здесь припомнить сказание евангелистов о распятии Спасителя, о том, как воины более других насмехались над Ним, били Его тростью по главе и руками по щекам. Притом устройство подножия на кресте неуместно и потому, что стояние вообще не доставляет спокойствия телу и ногам, особенно, когда человек еще прежде стояния чувствовал усталость; тем более не может доставить спокойствия стояние на ногах, прибитых гвоздями: тут для ног двойное страдание — одно от напряжения мускулов протянутых ног, а другое — от жгучих, жесточайших язв гвоздинных. Отраднее в этом случае висячее положение тела, — положение не напряженное, мы чувствуем себя покойно, когда лежа сгибаем несколько ноги или когда сидим, также согнув опущенные на пол ноги. Замечательно в этом отношении, что все животные, отходя ко сну, сгибают ноги. Значит, не совсем-то легко быть в стоячем положении, тем более тогда, когда при этом ноги прибиты гвоздями. Поэтому всего проще и основательнее представлять распятие без подножия — с согнутыми ногами. Справедливость нашего суждения вытекает еще из следующих соображений: если на кресте было подножие, то оно, без сомнения, было или в виде деревянного бруса, или дощечки, или каких-нибудь подставок — словом, оно было устроено так, что на нем могли поместиться и твердо стоять обе стопы. Если же распятый мог с прибитыми на кресте руками стоять на подножии без прибитая гвоздями ног, если всякая, почти невозможная опасность побега в этом случае предотвращалась стражами при кресте, то зачем же, спрашивается, еще прибивать самые ноги к подножию, если подножие внушено чувством некоторого сострадания? Ноги Спасителя, по свидетельству Евангелия, действительно были прибиты ко Кресту гвоздями жестокосердыми воинами, а потому нельзя думать, что подножие на Кресте было допущено ими из чувства сострадания к Распятому. |
| Я не преминул выполнить это указание и вскоре представил Врунгелю небольшой список, слов в шестьдесят. Он просмотрел, обещал к утру написать объяснения, потом попросил неделю сроку, потом заявил, что раньше чем через месяц не управится, а когда год спустя я как-то напомнил об этом злополучном словарике, Христофор Бонифатьевич рассердился не на шутку, обозвал меня мальчишкой и дал понять, что дело это серьезное и торопиться с ним не следует. Так и вышла книжка без словарика. И ничего, читали люди и, в общем, кажется, правильно все понимали. Но вот недавно, когда готовилось новое издание «Приключений капитана Врунгеля», Христофор Бонифатьевич вызвал меня и торжественно передал свой последний научный труд. Мы тщательно изучили эту интересную работу и, оценив ее по достоинству, решили напечатать полностью. Рассуждение капитана дальнего плавания Христофора Бонифатьевича Врунгеля о морской терминологии Мною и другими наблюдателями неоднократно было замечено, что человек, вдоволь испивший соленой влаги из бездонной чаши океана, поражается странной болезнью, в результате которой со временем наполовину теряет бесценный дар человеческой речи. Такой человек вместо слов родного языка, вполне точно обозначающих тот или иной предмет, применяет вокабулы, столь затейливые, что порой с личностью, не зараженной этой болезнью, уже и объясниться не может. Когда же такая личность в непонимании разводит руками, больной глядит на нее с презрением и жалостью. В ранней молодости недуг этот поразил и меня. И сколь настойчиво ни пытался я излечиться, меры, принятые мною, не принесли желанного исцеления. По сей день выстрел для меня не громкий звук огнестрельного оружия, а рангоутное дерево, поставленное перпендикулярно к борту; беседка – не уютная садовая постройка, а весьма неудобное, шаткое висячее сиденье; кошка в моем представлении, хотя и имеет от трех до четырех лап, является отнюдь не домашним животным, но маленьким шлюпочным якорем. С другой стороны, если, выходя из дому, я спускаюсь по лестнице, на бульваре отдыхаю на скамейке, а придя домой, разогреваю чай на плите, то, стоит мне попасть на судно (хотя бы и мысленно), эти предметы сразу превращаются в трап, банку и камбуз соответственно. |
| Несколько новой и достаточно основательной постановке этого решения помогла новейшая естественная наука, раскрыв теорией происхождения видов, что каждая видовая или родовая особь, происходя из одного корня, существует отдельной реальной жизнью, как и индивидуальная особь, – что индивидуальная особь может жить не иначе, как жизнью особи родовой, и не для чего иного, как для поддержания этой родовой жизни, – индивидуальная особь иногда бывает так тесно привязана к видовой или родовой особи что трудно указать предел, где оканчивается одна – индивидуальная, видовая или родовая, особь – и начинается другая, – что есть поразительные случаи, в которых индивидуальная особь является не иным чем, как не отделимым членом видовой или родовой особи, – что, в подобных случаях, как обособленные члены имеют свой источник в общем стволе и корне их семьи, так и обособленные индивидуумы всех видов и родов, прикрепляясь к общему стволу, имеют свой жизненный источник в общем корне вида или рода, – что между видовыми и родовыми особями, даже между царствами природы, невозможно положить точной грани, – что всякая обособленная жизнь и сила восходят к единству жизни и силы, к единой мировой сущности. – Вот, напр., относящееся сюда самое обыденное явление: самое обыкновенное зерно, лопнув в недрах почвы, выпускает два ростка, один вверх, а другой – вниз. Наукой доказано, что эти два ростка в строении своем совершенно аналогичны, откуда следует, что корни растений аналогичны по своему строению с ветвями; вышедший из ночвы росток выглядывает на Божий свет первым листком, а за ним вторым, третьим и т.д., из которых каждый будет тождествен с первым листком, причем из наслоения их будет образовываться главный ствол дерева, аналогичный но своему строению с первым, вторым и т.д. листками, из которых, аналогичным же образом, развиваются ветви, из ветвей новые тожественные с первыми листки, из листков аналогичные со всеми цветы и плоды, чем и завершается годичный, а иногда и весь вообще цикл жизни растения; многолетние же растения продолжают тот же процесс образования новых листьев, стволов, ветвей, цветов и плодов в другой, третий и т.д. годы. Спрашивается теперь: это упавшее с дерева яблоко есть ли индивидуум? Есть, и притом индивидуум аналогичный всей этой яблони. А это висячее на дереве яблоко? Тоже. А этот отпавший лист? Тоже. А этот висячий на дерева лист? Тоже. А эта отломанная ветка? Тоже. А эта не отломанная? Тоже. А этот ствол? Тоже. А этот корень? Тоже. Выходит, что эта яблонь есть совокупность совершенно аналогичных индивидуумов, из которых каждый живет своею индивидуальной жизнью, – есть цельное обобщение аналогичных индивидуальностей. |
| Можно ли теперь допустить вторую причину, т. е. можно ли предположить чувство жалости в произнесших смертный приговор римских начальниках, в силу какого чувства они позволяли бы делать на кресте подножие для небольшого облегчения распятых? Можно сказать положительно, что такая причина здесь вовсе не идёт к делу. Крест есть изобретение бесчеловечия, и о римлянах, живших во времена Христа Спасителя и после, вообще известно, что они были слишком бесчеловечны и любили потешаться в цирках кровавыми сценами. В частности, о воинах известно, что они были весьма бесчеловечны и грубы, почему и совершали у римлян все казни. Чтобы убедиться в этом, стоит здесь припомнить сказание евангелистов о распятии Спасителя, о том, как воины более других насмехались над Ним, били Его тростью по главе и руками по щекам. Притом устройство подножия на кресте неуместно и потому, что стояние вообще не доставляет спокойствия телу и ногам, особенно, когда человек ещё прежде стояния чувствовал усталость; тем более не может доставить спокойствия стояние на ногах, прибитых гвоздями: тут для ног двойное страдание – одно от напряжения мускулов протянутых ног, а другое – от жгучих, жесточайших язв гвоздинных. Отраднее в этом случае висячее положение тела, – положение не напряжённое, мы чувствуем себя покойно, когда лёжа сгибаем несколько ноги или когда сидим, также согнув опущенные на пол ноги. Замечательно в этом отношении, что все животные, отходя ко сну, сгибают ноги. Значит. не· совсем-то легко быть в стоячем положении, тем более тогда, когда при этом ноги прибиты гвоздями. Поэтому всего проще и основательнее представлять распятие без подножия – с согнутыми ногами. Справедливость нашего суждения вытекает ещё из следующих соображений; если на кресте было подножие, то оно, без сомнения, было или в виде деревянного бруса, или дощечки, или каких-нибудь подставок, словом, оно было устроено так, что на нём могли поместиться и твёрдо стоять обе стопы. Если же распятый мог с прибитыми на кресте руками стоять на подножии без прибития гвоздями ног, если всякая, почти невозможная опасность побега в этом случае предотвращалась стражами 83 при кресте, то зачем же, спрашивается, ещё прибивать самые ноги к подножию, если подножие внушено чувством некоторого сострадания? Ноги Спасителя, по свидетельству Евангелия, действительно были прибиты ко Кресту гвоздями жестокосердыми воинами, а потому нельзя думать, что подножие на Кресте было допущено ими из чувства сострадания к Распятому. |
|
|
