| Герои собственно мученичеств – это также погибшие в освободительной борьбе армянские военачальники и воины или отпрыски нахарарских родов. Они выступают как хозяева своей страны, ее духовного наследия, как потомки и носители определенных культурных традиций. Рядом и вместе с именем Христа Шушаник называет имена своих отцов, просветителей Армении и героев освободительной войны. Ваан Гохтнаци умоляет арабского халифа разрешить ему вместе с пленными армянами возвратиться в Армению, дабы увидеть, «в какой мере разорена страна, отчизна... владения». Частный факт мученичества в этих памятниках представлен как следствие определенных политических условий. Взаимосвязь и сплетение всей обстановки и мученичества, причины и следствия, наличие национального достоинства у героев, готовность умереть во имя этой идеи – вот общее, характерное для мученичеств Шушаник и Ваана Гохтнаци. Заметим, что эта черта особенно присуща мученичествам V–VIII вв., т. е. периоду, когда еще существовал военный потенциал армян – нахарарство со своим войском, которое вело активную борьбу с завоевателями. Именно в произведениях этого времени мученики являются идейными героями, очень часто – представителями военного и нахарарского сословия. Основная часть памятников V в. отличается повествовательностью, стройной композицией, последовательностью рассказа и чистым слогом, характерным для многих произведений классического древнеармянского языка. Мартирологи VI–IX вв., за исключением «Мученичества Ваана Гохтнаци», в художественном отношении довольно стереотипны. В изображении героев усилена тенденция к абстрактности, отвлеченности. Мученики – похожие друг на друга условные образы. Все памятники, как правило, пестрят библейскими сентенциями и назиданиями. В подражание древним мартириям основное место в повествовании уделено самому факту мученичества (мученичества Иезидбузида, Давида Двинеци, Амазаспа и Саака). Со всеми подробностями описывается несгибаемая стойкость героя в вере и его пренебрежение к смерти. Для обрисовки положительного героя авторы часто прибегают к конкретному предметному изображению евангельских изречений, копируя даже сцены казни с евангельского описания распятия Христа. |
| Историк той эпохи Гевонд со скорбью пишет; «В то время страна Армянская лишилась нахарарских родов, они были преданы, как овцы волкам. И враги, совершая всяческие злодеяния, нападали на население и подвергали их ужасным бедствиям» 948 . «Мученичество Ваана Гохтнаци» состоит из двух частей – Плача, исторической части произведения, в которой автор дает предысторию мученичества, и собственно мученичества. Следует отметить, что мученичество сохранилось в двух редакциях – краткой и пространной. Здесь дается перевод пространной редакции. По всей видимости, «Мученичество Ваана Гохтнаци» на протяжении веков подвергалось изменениям. В современном состоянии в пространной редакции Плач по объему примерно в пять раз меньше самого мученичества. Г. Алишан полагает, что первоначально Плач был гораздо пространней, но со временем урезывался переписчиками четий-миней, которых главным образом интересовал текст мученичества. Основанием для такого заключения служит для него следующий отрывок: «И вот я принялся излагать откуда надлежало, присовокупив к нему мученичество». Отсюда видно, что основной частью произведения являлось историческое повествование, т. е. Плач, а мученичество было приложением к нему. Об этом свидетельствуют также, по его мнению, имеющиеся в обеих редакциях различия 949 . В Плаче автор раскрывает перед читателем бедственное состояние армянского народа, над которым «занесен обнаженный меч исмаильтян, жаждущих крови». Присоединяя свои стенания к плачу древнееврейского пророка Иеремии, автор оплакивает Армению, которую постигла тяжелая участь. «Там младенцы были разбиты о камень, здесь наши родители и дети угнаны в плен». Подобно знойному вихрю арабы смели все на своем пути, и страна погрузилась в беспросветный мрак. В черный траур оделась Армения. Исчезла радость церковных празднеств, и погибло благолепие мира. «Обильными слезами не истязай себя, Иеремия, просивший превратить очи свои в источники, [ибо] в нашей стране образовалось море из источников слез», – восклицает автор. |
| Риторические мученичества или вступления к ним в основном принадлежали крупным литературным деятелям. Большая их часть написана известными авторами Григором Хлатеци (XIV–XV вв.) и Аракелом Багишеци (XV в.), которые, кстати, известны также своими похвальными словами. Начиная с XII в. характерным для армянской мартирологии направлением стало «народное направление». В связи со все ухудшающимся положением армянского народа возросла практическая роль этих памятников, расширилась сфера их применения. Варварские походы, опустошение страны, истребление, насильственное переселение армян и рост мусульманского элемента особенно в XIV – XV вв. поставили под угрозу само физическое существование народа. Не случайно мусульмане с этого времени становятся персонажами армянских мартирологов, а социальный круг героев мученичеств расширяется. Место военачальников, воинов, мучеников княжеского происхождения раннего периода (Сандухт, Воскяны, Сукиас и его сподвижники, Григорий Просветитель, Рипсимэ, Атом, Шушаник, Ваан Гохтнаци, Амазасп и Саак и др.) занимают представители широких народных масс: простые крестьяне, ремесленники, купцы, на плечи которых всей тяжестью ложилось иноземное иго. Таковы мученичества Егисабет из Харабаста (1391 г.), Тамар Мокаци (1398 г.), Химар Ванеци (1438 г.) и многие другие. Героями этих мученичеств являются женщина-пекарь, простой крестьянин, уличный певец, женщина легкого поведения. Значительное место занимают также представители духовенства, которые в условиях потери государственности пользовались у христианского населения большим авторитетом. Расширяется и круг авторов мученичеств. С XII в. ими становятся очевидцы, люди, лично знавшие мученика, священники, простые писцы, а также вардапеты. Благодаря этому в мартирологах легко обнаружить много общего с памятными записями. Преобладают памятники, написанные народным, разговорным языком. Если, с одной стороны, эти явления были связаны с тенденцией развития всего литературного процесса, то с другой – они были результатом осознанного отношения. Мученичества, написанные простым языком, были понятны и доступны самым широким слоям населения и в жестокой борьбе за существование могли стать примером для подражания. С массовым распространением и пропагандой житий и мученичеств было связано и появление армянского Пролога 39 . |
| Он строго повелел созвать всех пленных и, после того как они собрались, отпустил их. Пришел и Ваан, который был назван Ваапом, искусный в их вере, овладевший красноречием и мудростью, и поведал им о своих страданиях. В тяжелом положении оказался Омар, ибо никого мудрее не видел [в своем окружении]. Он потребовал свидетелей, но [в то же время] не желал признать [что Ваан армянин], а свидетелей, прибывших из Армении, [Омар] не принял. Эта непреклонность объяснялась полезностью мужа сего; добрый по натуре, Омар остался тверд [в отношении] своего приказа и не изменил его. И тогда он отправил нарочных конников в Месопотамию для разыскания списков, что было сделано с большой настойчивостью, тем более что Божье провидение не ставило преград перед ними. Там нашлось 15 арабов, кои были хорошо осведомлены о [событиях того] времени и знали блаженного отрока. Все их показания были переданы Омару. Омар же, учитывая время, не захотел удержать его силой, а старался убедить юношу сладкой речью, [говоря]: «Не покидай нас, сынок, если ты чем-то не удовлетворен, недоволен жизнью, сделаю тебя известным в моем царстве, наделю властью и богатством». Но тот горел Божественным духом и смотрел дальше. Ничто телесное не могло соблазнить его, и он мудро отвечал: «Мои отцы, будучи в Персии, своими стрелами и копьями добыли огромное богатство и возвысились больше, чем многие азаты страны моей. И ныне, если [даже] все это в отношении меня удвоится, – [взамен] моего плена, который был следствием вашей отваги, вы возлюбили меня и сулите другие почести, – то и это не может меня поколебать. И если Бог усладил ваше сострадание милостью ко мне, отпустите меня посмотреть, в какой мере разорена отчизна моя, мои владения, затем по вашему повелению, назначив управляющих, я вернусь к вам». V. После этих мудрых речей непреклонность [халифа] была сломлена, и он отдал приказ [относительно сего] дела, подкрепив его своей высочайшей грамотой. Он [Ваан] достиг своей [области] Гохтна и согласно указу [халифа] назначил управляющих. |
| Так было покончено с этим делом. III. Затем жестокосердные чужеземцы рассеялись по стране, разграбили владения убитых и, таким образом, захватили все богатство страны, завладели домами всадников и их семьями и, полонив, угнали в Нахичеван. Весть эта сокрушала [людей], и повсюду раздавались вопли. Угнав, показывали они на шесты [с отрубленными головами] погибших несчастной смертью, умножая страх не только среди нашего народа, но и по всему миру трубя о своей храбрости 964 . Это злодеяние было совершено на 16-м году правления Абдлмелика 965 , погубившего страну нашу Армянскую преступными делами, которые он совершал до самой своей смерти; четырежды это происходило по его повелению. После его смерти, в первые годы правления его сына Влита, в 152 г. г.] армянского летосчисления 966 , в день Пасхи, [сарацины] погнали толпы пленных в столицу Двин. В жаркие дни держали всех в темницах; и я думаю, что число умерших там было больше, чем оставшихся в живых. С наступлением осени вывели их из темниц, связали за шеи и погнали с номерами и списками в Сирию 967 . А по прибытии в Дамаск знатные люди были приставлены ко двору [для прислуживания], детей их отдали учиться ремеслу, остальных же роздали как пленных. Удостоились ли погребения умершие в пути – этого я не знаю, [не знаю также], при каких обстоятельствах они погибли там. IV. Среди толпы несчастных находился маленький мальчик из области Гохтн 968 , примерно четырех лет, по имени Ваан, сын Хосрова, владельца Гохтна. Он казался весьма даровитым, [поэтому] приказано было [высочайшим] двором заставить его отречься от нашей истинной веры. И когда это было сделано, они назвали его Ваапом. И стал он преисполняться мудрости, был превыше всех советников, учителем для своих сверстников и [занял] должность секретаря дворцовой канцелярии. После смерти Абдлмелика, сына его Влита и брата Сулеймана 969 , арабы стали поговаривать о том, что в отношении армян было совершено вероломство. И когда на арабском престоле воцарился Омар 970 , Бог заставил его вспомнить в сердце своем злодеяние, совершенное в отношении армян. |
| 615 «Введение» имеется в виду «Краткий анализ Введения в Категории Аристотеля» Порфирия. Это сочинение Григора Татеваци было издано в Мадрасе в 1793 г. 616 Толкование Книги ученых бесед книга Кирилла Александрийского (V в.) «Объяснение учения о воплощении сына Божия», которая была переведена на армянский язык в древности (см. Г. Зарбаналян. Библиотека древнеармянских переводов, с. 510, 520, 522–523). 617 «Летний том» – сочинение Григора Татеваци (см.: Григор Татеваци. Книга проповедей: Летний том. Константинополь, тип. Абраама Дпира, 1741). 618 «Зимний том» – сочинение Григора Татеваци (см.: Книга проповедей: Зимний том. Константинополь. изд. Абраама Дпира, 1740). 619 «Искусство письма Георга» – имеется в виду сочинение видного литературного деятеля XIII в. Георга Скевраци, или Ламбронаци. 621 «Книга Златочрев» – сочинение Григора Татеваци (см.: Книга, называемая Златым чревом. Константинополь. Изд. Абраама Дпира, 1746). 622 Мхитар из Татева – в армянских памятных записях 1406–1437 гг. упоминается как «великий рабунапет», «искусный ритор», «местоблюститель престола» (см.: Памятные записи армянских рукописей XV в., ч. I, с. 58, 292, 469, 653, а также примечание Л. Хачикяна к имени Мхитар, с. 741, примеч. 6). 623 Ованес из Ехегнаванка (по Товме Мецопеци – Ованес Гермонеци) – ученик Григора Татеваци. О нем как об ученике Григора Татеваци упоминает в своей памятной записи Ованес Ерзикаци (см.: Памятные записи армянских рукописей XV в., ч. I, с. 143). Относительно Ованеса Гермонеци см. также: К. Костанянц. Памятная запись Товмы Мецопеци. Тифлис, 1892, с. 51 и М. Орманян. Азгапатум, с. 2032). 624 Галуст из Сюникского селения Вахнду, или Галуст Ваганднеци, – согласно предположению Л. Хачикяна, вардапет и писец, ученик Григора Татеваци, который в 1403 и 1406 гг. работал в Татеве, где переписал «Книгу вопрошений» и «Шаракноц» (см.: Памятные записи армянских рукописей XV в., ч. I, с. 684, примеч. 6). 625 Акоп Бостаци – возможно, тот же Акоп Гохтнаци, который жил в селе Буст (и мог также именоваться Акопом Бустаци или Бостаци), по заказу которого Григор Татеваци написал свою «Книгу проповедей» (см.: Памятные записи армянских рукописей XV в., ч. I, с. 73). |
| 854 В тексте «антипатр», искажение «антипатоса», что по-гречески означает «исполняющий обязанности ипата». Армянский синоним слова – «бдешх», то есть правитель пограничной области. 857 Спарапет – верховный военачальник всех войск древней Армении. При династии Аршакуни и в марзпаиский период должность спарапета была наследственной принадлежностью рода Мамиконян. 867 Коврик – в «Памятниках армянской агиографии (Ереван. 1973, с. 213) маленький молитвенник. Здесь следуем П. Мурадяну, который убедительно показывает, что помимо «молитвенного дома» значит коврик, циновка, на которой творили молитву (см. П. Мурадян, Текстологические наблюдения. Историко-филолог. журнал. Ереван, 1991, 1, с. 141–142). 868 Епископ Самуэл был архиепископом престольного города Иверии – Мцхеты. Имя его засвидетельствовано в «Житии Маштоца» Корюна. Согласно Корюну, Самуэл был видным сподвижником Маштоца: «И вот тех, которые были собраны из отдельных и разрозненных племен, он [Маштоц] связал Божественными заветами и сделал их единым народом, восхваляющим Единого Бога. Из них же нашлись достойные для возведения в сан епископа; имя первого из них Самуэл; он был мужем святым и благочестивым, ставшим епископом при царском дворе» (Корюн. Житие Маштоца. Пер. Ш. Смбатяна и К. Мелик-Оганджаняна. Ереван, 1962, с. 101). 871 Точная дата смерти Шушаник неизвестна. По подсчетам М. Орманяна 17-е число месяца калоц по подвижному календарю соответствует 15-му декабря 470 г., а по неподвижному – 25-му декабря 470 г. Акинян считает, что Шушаник умерла в промежутке времени от 470-х до 480 годов. К. Кекелидзе, основываясь на сведениях армянских синаксариев, которые он считает более близкими к истине, чем грузинские, время смерти Шушаник указывает между 472–476 гг. (см.: К. Кекелидзе. Памятники древнегрузинской агиографической литературы. Тбилиси, 1956, с. 9). Подробнее об этом см.: М. Орманян. Азгапатум, т. I, ч. I. Бейрут, 1959, с. 450. 873 Исключение составляет «Мученичество Ваана Гохтнаци», один из лучших памятников армянской агиографии, представляющий собой оригинальное и высокохудожественное произведение. |
| Переняв опыт сирийской и византийской агиографии, прошедшей вековой путь развития – от «судебных актов» до блестящих похвальных слов и житий «великих каппадокийцев», армянская агиография уже в первые десятилетия становления приобрела самобытный характер и национальный колорит. В частности, можно говорить о двух особенностях, прослеживаемых на всем протяжении ее многовекового бытования. 1. Армянская агиография имеет более подчеркнутый исторический характер, чем, скажем, византийская. Это особенно касается житий, подавляющее большинство которых посвящено людям, находившимся в центре политических событий. Здесь редки жития, героями которых являются ничем не примечательные отшельники. Если это житие отшельника, то такого, который является крупным культурным или церковным деятелем. 2. Национально-освободительный дух армянской мартирологии. Если в Византии после утверждения христианства мартирологи постепенно отходят на второй план, уступая место житиям, то в армянской агиографии они наряду с житиями – и даже более интенсивно, чем жития, – продолжают культивироваться вплоть до XVIII–XIX вв. Это объяснялось особенностью истории армянского народа, на протяжении многих веков вынужденного отстаивать свою независимость в борьбе с многочисленными завоевателями – персами, арабами, сельджуками, татаро-монгольскими племенами, турками и др. Поэтому вполне справедливы слова известного армениста Г. Тер-Мкртчяна, который писал: «История нашего народа вот уже 1200 лет является историей непрерывных войн, историей кровавой и неравной борьбы с мусульманством. Павшие в этой борьбе подвижники… являются нашими самыми прославленными героями» 2 . До нас дошло около трех десятков самостоятельных армянских житий и более двухсот мученичеств. Если к ним добавить похвальные слова, стихотворные жития и мученичества, то станет ясно, какое большое место занимали названные жанры в армянской средневековой литературе. Среди них есть произведения, представляющие лучшие образцы армянской художественной прозы. К ним относятся «Мученичество Рипсимэ и Гаянэ» (V в.), «Житие Маштоца» Корюна (V в.), «Мученичество Шушаник» (V в.), «Мученичество Ваана Гохтнаци» (начало VIII в.), «Житие Нерсеса Шнорали» (XII в.) и многие др. |
| По своим художественным особенностям они составляют единое целое с предшествующими произведениями. Но в то же время в них есть и нечто новое. Они отличаются большим богатством содержания и образов. Со второй половины V в. герои армянских мученичеств по национальности армяне, а христианство в Армении давно уже не только господствующая религия, но и важный фактор борьбы за независимость. В роли язычников – гонителей христиан – выступают иноземные захватчики, а героями мартирологов становятся военачальники и воины, светские князья, сменившие проповедников-миссионеров; лица же духовного сана стоят в рядах армянского войска и своей проповедью укрепляют дух воинов (Гевонд у Егишэ). Сама идея непоколебимости, борьбы за веру наполняется иным содержанием. Дух «христианизации» здесь отходит на второй план, уступая место духу национально-освободительной борьбы. К числу таких произведений, прежде всего, следует отнести исторический труд Егишэ «О Вардане и войне армянской» с его мартирологическими фрагментами, мученичества Атомянцев (V в.), Шушаник (V в.), памятники несколько более позднего времени -мученичества Ваана Гохтнаци (VIII в.), Амазаспа и Саака (VIII в.). К этой же группе примыкают и переводные произведения, созвучные политическим настроениям армян. После поражения восстания 451 г. против персидского владычества в Армении возникла такая же ситуация, как и во время «великих» гонений на персидских христиан. В 450–560-х годах Абраам Зенакеци переводит с сирийского на армянский мартирологический сборник Маруты Майферкатского «Мученики Востока», посвященный персидским мученикам 32 . Христианский мученик и борец, погибший за свободу родины, настолько отождествляются, что в историческом произведении Егишэ герои освободительной борьбы представлены как мученики и наделены их чертами. Не случайно 1037 воинов, павших в Аварайрской битве (451 г.), вместе с Варданом Мамиконяном были причислены к лику святых. Сочинение Егишэ, послужившее источником и для проложных мученичеств Вардана и его соратников, определило характер армянских мартирологов, в которых с этого времени и на протяжении полутора тысяч лет патриотическая тема становится ведущей. |
| К своим источникам Хоренаци относится весьма щепетильно, хотя иногда позволяет себе цитирование по памяти (например: «Может быть, скажут: следовало бы нам приводить здесь все, сказанное Сааком Великим в публичном собрании персов. Отвечу: вся эта речь не дошла до нас целиком и в точности, и мы не могли включить ее в нашу «Историю»»). Не располагая необходимой армянской литературой, он обращается к иностранным авторам, преимущественно греческим или переведенным на греческий язык. Он упоминает Бероза, Абидена, Полигистора и Кефалиона, но совершенно очевидно, что он не располагал их сочинениями и пользовался фрагментами по «Хронике» Евсевия Кесарийского . Кроме них, Мовсесу известно «Опровержение ересей» Епифания Кипрского и неназванные «древние историки», «хронологи», «некий умнейший и любознательный сириец», «древние истории», «устные сказания философа Олимпиодора», а также «любимая... и более многих сообщающая истину Берозовская Сивилла». Однако ему не знакомы ни Ксенофонт, ни Страбон, ни Аммиан Марцеллин, из чьих трудов он действительно мог бы черпать полезные сведения. Источником для истории древнего периода Мовсесу послужил «сириец Мар Абас Катина, муж разумный и сведущий в халдейской и греческой письменности» – «старец», «многоопытный сириец», «историк» и «хронограф», – у коего он заимствует материалы почти для всей 1–й книги (с 9–й главы) и 9–ти глав 2–й книги, в том числе легенду о Хайке, Араме и Ара Прекрасном. Одно время существование Мар Абаса подвергалось сомнению (время жизни его не установлено), но теперь считают, что было какое-то сочинение, приписываемое Мар Абасу, которым Мовсес Хоренаци, возможно, пользовался. Всё заимствованное Хоренаци у Мар Абаса в сокращенной форме имеется и в первой главе «Истории» Себеоса, который ссылается на некую «книгу философа Мар–абы Мцурнаци». Хоренаци пользуется также сочинениями Агатангехоса, Аристона из Пеллы, Бардацана, Барсумы, Палефата, Порфирия, Филемона, Хорохбута, Евсевия Кесарийского , Геродота, Африкана, Иосифа, Лебубны, Манефона, Поликрата, Скамандра, Евагароса, жреца Олимпа, Флегониоса и др. или же просто заимствует «из книг», «из слов мужей мудрых и всесведущих во всем этом», а также довольно часто использует фольклорные произведения (народный эпос «Випасанк»; песни, которые «наши старцы поют»), упоминает о «певцах Гохтна», «старцах из потомков Арама», ссылается на то, что «говорится», «сказывается», «сказывают», «называют», «мы слышим» и проч. |
|
|
