Он рекомендовал Герману прочитать толкования свт. Василия Великого на Евангелие, в которых подробно с т. зр. канонического права рассматриваются вопросы святительского суда. В качестве побудительного мотива написания посланий Н. назвал духовную любовь: «...яко скорбя о тебе, сия к тебе пишу, что во не свои вещи вступаешися, и не на тебе лежащия дела на себе восприемлеши». Он также отметил, что в атмосфере вражды, возбужденной против Иосифа Волоцкого советниками Германа, он был вынужден извлечь «духовный нож» (подобно ап. Петру), чтобы защитить учителя («не могий терпети не от тебя единаго, но и отъ всех твоихъ советниковъ на сие шиперание и устремившихся на нас хулами и поношенми» ( Жмакин. 1881. С. 196). Если полемическая дуэль между Н. и мон. Германом завершилась убедительной победой первого, то последующие события со всей очевидностью продемонстрировали превосходство нестяжателей (см.: Нестяжатели ). Это было обусловлено положением князя-инока Вассиана (Патрикеева) при московском дворе в качестве «великого временного человека». Согласно «Письму о нелюбках...», старец Дионисий Звенигородский вместе с «мирским» священником дважды посетил келью некоего пустынника. Во время 1-го посещения гости заметили крест под постелью скитника, во время второго стали свидетелями чрезвычайного происшествия: завидев мон. Дионисия и его спутника, пустынник бросил в печную топку книгу (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 368). Учитывая, что рукописная книга представляла значительную ценность, тот факт, что монах предпочел сжечь книгу, служил доказательством ее еретического содержания. Обо всем увиденном старец Дионисий рассказал в письме, к-рое со старцем Серапионом отправил в Иосифов Волоколамский мон-рь. Прп. Иосиф переправил письмо Дионисия своему брату Ростовскому архиеп. Вассиану II (Санину) , в юрисдикции к-рого находились «заволжцы». Архиеп. Вассиан ознакомил с содержанием письма Василия III Иоанновича . Вел. князь обратился к Вассиану (Патрикееву) с вопросом: «Добро ли чинят твои пустынникы?» Тот заявил, что «грамота писана лукавьством», и потребовал очной ставки со священником, бывшим свидетелем происшествия, описанного Дионисием Звенигородским. |
св. Макарием в Великие Минеи-Четьи (в Софийский, Успенский и Царский списки). 2 послания прп. Максима Грека обращены непосредственно к Б. Одно - краткое - написано в начале полемики, др. («Слово списано иноком Максимом Греком святогорском противу льстиваго списаниа Николаа Немчина латынина») примыкает по содержанию к антилат. посланиям Карпову с опровержением тезисов Б. ( Максим Грек, прп. Соч. Ч. 1. С. 341-346, 213-234). Как можно судить из сочинения прп. Максима, «списание» Б. было посвящено соединению Церквей («Слово о соединении русом и латыном», вариант «русаком и латином»). Нек-рые положения этого Слова, воспроизведенные прп. Максимом, близки грамоте Флорентийского Собора 1439 г. Еще 2 текста, помещаемые в собраниях сочинений Максима Грека как его послания к Николаю Латинянину, являются, по-видимому, компиляциями 2-й пол. XVI в. (Там же. С. 323-340, 509-539; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека: Характеристика, атрибуции, библиография. Л., 1969. 135, 137). С пропагандой унии католич. и правосл. Церквей Б. обращался и к церковным иерархам - сохранился ответ анонимного автора на послание Б. Ростовскому архиеп. Вассиану (Санину) ( Жмакин В. Памятник рус. противокатолической полемики XVI в.//ЖМНП. 1880. Ч. 211. С. 319-332; ср. Данти А. Грамота Флорентийского Собора 1439 г. Флоренция, 1971). В азбуковниках помещена запись беседы неизвестного лица с Б. о символике иконы «Сошествие Святаго Духа». Толкование Б. представляет собой «его собственное произвольное построение», демонстрирующее «неограниченную возможность домыслов по поводу заданного догматикой сюжета» ( Ковтун Л. С. Символика в азбуковниках//ТОДРЛ. 1986. Т. 38. С. 228-230; публ. полного текста беседы). Лит.: Майков Л. Н. Последние труды: Николай Немчин, рус. писатель кон. XV - нач. XVI в.//ИОРЯС. 1900. Т. 5. Кн. 2. С. 379-392; Соболевский А. И. Переводная лит-ра Московской Руси XVI-XVII вв. СПб., 1903. С. 191-193; Иконников В. С. Максим Грек и его время. К., 1915. С. 227-228; Святский Д. О. Астролог Николай Любчанин и альманахи на Руси XVI в.//Изв. |
С 4 окт. 1879 г. Ж. служил помощником инспектора СПбДС. 20 мая 1884 г. рукоположен во иерея к Александро-Невской ц. Николаевского кадетского корпуса в С.-Петербурге, одновременно назначен законоучителем корпуса. Также служил законоучителем в частной жен. гимназии Е. М. Гедды в С.-Петербурге. 14 мая 1896 г. возведен в сан протоиерея. Был авторитетным пастырем, хорошим проповедником и строгим, требовательным законоучителем. Стремясь поддерживать в воспитанниках религ. настроение, устраивал поездки в различные мон-ри и церкви. Опубликовал исторический очерк об Александро-Невской ц. (Ист. очерк ц. Николаевского кадетского корпуса//ВВД. 1892. 8-9). С 13 сент. 1900 г. Ж. постоянно присутствовал на заседаниях Учебного комитета при Святейшем Синоде. В 1906 г. стал редактором офиц. ж. Синода «Церковные ведомости» , сменив прот. П. А. Смирнова . При Ж. издание стало более актуальным и разнообразным по содержанию. На страницах журнала появлялись статьи по церковно-общественным вопросам, регулярно печатались распоряжения епархиального начальства, постановления съездов духовенства, освещались ход заседаний Предсоборного присутствия 1906 г., деятельность Гос. думы и т. д. Ж. принадлежат многочисленные статьи по рус. церковной истории, написанные в основном по архивным материалам и опубликованные в различных светских и духовных журналах (нек-рые статьи подписаны «В. Ж.» и «Ж-н»). Ж. продолжал начатые в 80-х гг. XIX в. исследования, посвященные XVI в. С кн. «Митрополит Даниил и его сочинения» были идейно и содержательно связаны статьи «Нил Полев» (ЖМНП. 1881. 8. С. 185-199), «Борьба идей в России в первой половине XVI в.» (Там же. 1882. 4. С. 147-161) и др. Ж. написал работу «Русское общество XVI века» (СПб., 1880), опубликовал в «Журнале Министерства народного просвещения» ряд источников, напр. ответ анонимного автора на послание Н. Булева Ростовскому архиеп. Вассиану II (Санину) под названием «Памятник русской противокатолической полемики XVI века» (ЖМНП. 1880. 10. Отд. наук. С. 319-332). Работа «Ересь есаула Котельникова» была посвящена учению секты духоносцев, основанной Е. Котельниковым . |
С. Иосиф Волоцкий//СККДР. 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 434; Плигузов. 1992. С. 1046-1047). Основной темой Послания является богословское доказательство того, что Аврааму под Мамврийским дубом явилась Св. Троица, а не Бог с 2 ангелами. Тематика Послания определена полемикой с жидовствующими, ересь к-рых была обнаружена архиеп. Геннадием лишь в 1487 г., что трудно согласовать, датируя Послание временем до 1477 г. Невозможно также объяснить, почему архим. Вассиан обратился к простому монаху, а не к игум. Пафнутию ( Зимин. 1977. С. 46. Примеч. 44). Сопоставление текстов послания и «Просветителя» позволило обнаружить, что между Посланием и 1-м Словом есть 4 параллельных чтения, между Посланием и 5-м Словом таких чтений 12, кроме того, можно говорить о близости 2 мест Послания с фрагментами 6-го и 7-го Слов. По мнению Алексеева, послание адресовано родному брату И.- архим. Симонова монастыря Вассиану (Санину) и написано не ранее 1502 г. ( Алексеев. О «Просветителе». 2008. С. 149-150). Послание еп. Нифонту Суздальскому (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 160-168) содержит призыв к борьбе с митрополитом-еретиком и традиционно датируется 1490-1494 гг., когда митрополичий престол занимал Зосима ( Плигузов. 1992. С. 1048-1049). По мнению Алексеева, Послание зависит от 12, 13, 14-го Слов «Просветителя» и его следует датировать 1502-1504 гг. ( Алексеев. О «Просветителе». 2008. С. 161-180). Послание брату Вассиану (Санину) (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 173-175) традиционно датируется 1493-1494 гг. ( Плигузов. 1992. С. 1049). Однако, по мнению Алексеева, оно восходит к «Сказанию о новоявившейся ереси» и было написано в 1502-1504 гг. ( Алексеев. 2008. С. 139-140). Послание архим. Евфимию датируется 1490-1494 гг., а его наиболее вероятный адресат - архимандрит Рождественского суздальского мон-ря ( Кобрин. 1966. С. 232, 236-239). «Послание иконописцу» ( Казакова, Лурье. 1955. С. 323-325) предваряет 3 Слова о почитании икон (5, 6, 7-е Слова «Просветителя»). Совпадение этого текста с «Посланием некоему брату» дало возможность М. |
– Потир – греческое название сосуда в виде чаши на высокой ножке, употребляемого во время литургии для вознесения святых даров. 37 ...волиа ис потыря въ огнь пещный... и видъ во огни отрочя мало. – Это чудо, с небольшими разночтениями входящее и в состав Жития Иосифа Волоцкого редакции Саввы (ВМЧ, сентябрь, 1–13. СПб., 1868, стб. 475), близко к распространенным в средневековье христианским легендам о спасении святыни от поругания. О традиционных мотивах этого рассказа патерика и литературных параллелях к нему см. подробнее: Кадлубовский А. П. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. 1–5. Варшава, 1902. С. 148–159. Чудо о попе-еретике имеет под собой реальную историческую основу: «жидовствующие» не отрицали евхаристии, но пытались реформировать это понятие, видя в хлебе и вине только символы, а не подлинные тело и кровь Христа. 38 Повда намъ отець Васиянъ... – Вассиан Санин (ум. в 1515 г.), архиепископ Ростовский, писателъ, брат Иосифа Волоцкого , родился в середине 40-х гг. XV в., в начале 60-х гг. постригся, как и его брат, в Пафнутьево-Боровском монастыре. Поддерживал Иосифа, выступавшего за введение в монастыре строгого общежительного устава, однако, по мнению Я. С. Лурье, не ушел вместе с братом на Волок, что привело к «разлучению» между ними, о чем Иосиф упоминает в Послании к Вассиану Санину. С 1502 по 1506 г. Вассиан – архимандрит московского Симонова монастыря, где какое-то время жил Досифей Топорков. Его переход от Иосифа в Симонов монастырь был, видимо, связан не только с «немощью» или существованием внутренних разногласий в иосифлянской среде, но и с потребностями общего с Вассианом литературного дела. В Житии Пафнутия Боровского, созданном Вассианом, и в Волоколамском патерике Досифея Топоркова много «общих мест». Вассиан Санин, бывший с 1506 г. архиепископом Ростовским, умер в Москве, похоронен в кафедральном соборе Ростова. 39 ...на Москв въ соборной церква... Успениа... – Успенский кремлевский собор был заложен в августе 1326 г. по инициативе митрополита Петра Иваном Даниловичем Калитой. |
Епарх. 115. Л. 587). На его погребении присутствовала братия монастыря, а также племянники игум. Песношского монастыря Вассиан II (Топорков) и Досифей (Топорков) (в одном из списков «Жития прп. Иосифа, составленного неизвестным» вместо игум. Вассиана ошибочно назван архиеп. Вассиан (Санин), умерший ранее: Белокуров. 1903. С. 47). И. был погребен с юж. стороны Успенского собора - «противу алтаря в каменной палатке» (ВМЧ. Сент. Дни 1-13. Стб. 493). Борьба с ересью жидовствующих Наиболее ранним свидетельством вступления И. в полемику с еретиками считается его Послание еп. Нифонту Суздальскому (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 160-161), датируемое 1490-1494 гг. К этому же периоду исследователи относят послания И. архим. Евфимию, Вассиану II (Санину) (Там же. С. 424. Примеч. 3; Плигузов. 1992. С. 1048-1050; иначе см.: Алексеев. 2010. С. 204-314). По-видимому, волоцкий игумен вступил в борьбу с ересью, откликнувшись на призыв Новгородского архиеп. Геннадия. В «Надгробном слове» упоминается, что он «воздвигал» на борьбу с ересью архиеп. Геннадия ( Досифей (Топорков). 1865. С. 173). В посланиях И. имя митрополита-еретика не названо, но поскольку обличительные пассажи совпадают с теми, которые читаются в тексте «Просветителя» и посвящены митр. Зосиме (Брадатому) , то можно утверждать, что относятся они именно к Зосиме. В Послании еп. Нифонту И. утверждает, что на святом престоле Московских святителей «ныне седит скверный злобесный волк… первый отступник в святителех в нашей земли», и призывает к борьбе с ним. Он обвиняет митрополита в богохульстве, в иконоборчестве, в отрицании Евангелия, в неверии во Второе пришествие Христа и в воскресение мертвых, а также в развратном образе жизни (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 160-161). Вероятно, под влиянием обличительных посланий И. и поддержавших его иерархов митр. Зосима был сведен с престола и отправлен в Симонов, а затем в Троице-Сергиев монастырь ( Зимин. 1977. С. 63). Понимая, что успех в борьбе с ересью в немалой степени зависит от позиции вел. |
2 ...изволися и мн послдовати преданию святыхъ отець... – Созданию Волоколамского патерика предшествовала редакторская работа Досифея Топоркова над переводом Синайского патерика (1528–1529). Ряд фрагментов в предисловиях к Синайскому и Волоколамскому патерикам имеет почти дословное совпадение. 3 ...бывшаа во обители отца Пафнутиа... – Пафнутий Боровский (1394–1477) – внук татарина, принявшего христианство , родился в селе Кудинове недалеко от Боровска, при крещении был назван Парфением. В возрасте двадцати лет постригся в Покровском монастыре на Высоком у игумена Маркела и после его смерти был тридцать лет настоятелем этого монастыря. Во время тяжелой болезни оставил игуменство, принял великую схиму, а после выздоровления в 1444 г. ушел из обители и поселился с одним иноком на берегу реки Протвы, где вскоре собралась братия и был основан монастырь Рождества Богородицы, каменный собор которого расписывал Дионисий. В 1610 г. монастырь был разорен войсками Лжедмитрия II, восстановлен при царе Михаиле Федоровиче. Рассказ о смерти Пафнутия Боровского см. в 7-м т. наст. изд. 4 ...и ученика его отца Иосифа... – Иосиф Волоцкий (1439–1515), в миру Иван Санин, церковный писатель и публицист, основатель Иосифо-Волоколамского монастыря. Происходил из семьи богатого вотчинника, предки которого были выходцами из Литвы. Принял постригв Боровском монастыре и стал любимым учеником Пафнутия. В 1479 г. основал волоколамский монастырь Успения Богородицы, позднее получивший его имя. На соборе 1503 г. Иосиф и его сторонники добились отклонения проекта ликвидации монастырского землевладения, выдвинутого нестяжателями и поддержанного Иваном III, на соборе 1504 г. – расправы над еретиками. Иосиф Волоцкий выступил с обоснованием идеи божественного происхождения великокняжеской власти. Основные литературные сочинения Иосифа – книга против еретиков «Просветитель», послания к Нифонту Суздальскому, Вассиану Санину, Ивану III, Василию III, И. И. Третьякову-Ховрину, Б. В. Кутузову и др., часть из которых опубликована в этом же томе. Местное почитание Иосифа Волоцкого как святого началось при митрополите Антонии с 1579 г., повсеместное празднование было установлено собором 1591 г. |
Укрепление придворной партии, основу к-рой составляли Ж., стало причиной активизации деятельности прп. Иосифа против еретиков. По-видимому, в 90-х гг. XV в. в Иосифовом Волоколамском в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыре началась работа по подготовке трактата, предназначенного для обличения учения Ж. Известно, что 26 янв. 1489 г. сотрудник свт. Геннадия Герасим Поповка послал прп. Иосифу соч. «Жития и деяния Сильвестра, папу Римского» (РГБ. Вол. 505. Л. 167 об.), использовавшееся в полемике. Для прп. Иосифа Павел Васильев в Новгороде переписал Пятикнижие Моисеево, в прибавлении к к-рому помещены полемические трактаты «Вера и противление крестившихся иудеи в Африкии и в Карфагене и О въпрошении, и ответех, и о укреплении Иакова Жидовина» (Там же. 5. Л. 377-483, 484-563, 1494 г.). Позднее все эти и мн. др. тексты из числа тех, что содержались в волоколамских четьих сборниках, были использованы в работе над «Просветителем». В предисловии к «Просветителю» прп. Иосиф, по-видимому имея в виду в т. ч. и свои усилия, так описывает борьбу с Ж. при митр. Зосиме тех, кто не претерпели прямых гонений от митрополита и вел. князя: «Овии же спострадують тем (кто пострадал от властей, сочувствовавших Ж.- А. А.), аще не изгнаниемь, но писанием утешителным и телесных потреб скудость утешающе темь, еще же и противу еретических глагол съпротивно и обличително отвещание, от Божественых Писаний събирающе, посылаху, еретиком съпротивляющеся». Преподобный уподобляет свой труд усилиям преподобных Антония и Никона Черногорца, писавших свои сочинения в период нашествий соответственно персов и турок ( Иосиф Волоцкий. 1882. С. 14; Источники. 1955. С. 474, 483). Наиболее ранним свидетельством вступления прп. Иосифа в полемику с ересью считается Послание преподобного еп. Нифонту Суздальскому (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 160-161), датируемое 1490-1494 гг. К этому же периоду исследователи относят послания прп. Иосифа архим. Евфимию, Вассиану II (Санину) (Там же. С. 424. Примеч. 3; Плигузов. 1992. С. 1048-1050). Наиболее поздним посланием прп. Иосифа, связанным с полемикой, является Послание архим. московского Андроникова мон-ря Митрофану (по косвенным признакам датируется не позднее лета 1504). По-видимому, параллельно с посланиями прп. Иосиф работал над «Просветителем», к-рый обнаруживает текстологические совпадения с эпистолярным наследием полемиста. Факт зависимости Послания архим. Митрофану (1504) от 12, 13 и 14-го Слов «Просветителя» позволяет утверждать, что к 1504 г., когда был созван Собор против Ж., трактат существовал в составе 14 Слов. 15-е и 16-е Слова «Просветителя» были написаны в 1505 г. (см.: Алексеев. К изучению творческой истории. 2008; Он же. О «Просветителе». 2008. С. 121-220). |
С монастырской башни сперва было видно лысоватую Санину голову, но затем она скрылась в зарослях берегового лозняка. Специально за ним никто не наблюдал, да и рыбаков у монастырских стен всегда располагалась не менее десятка. Рыба — она в душе паломница, во всей округе не клюет, а около монашеского пристанища в любое время поймать можно. Среди кустов с рыбачьими прогалинами и затерялся монастырский хиппи. На вечерней службе Саня не показался, но этому не придали особого значения, а во время ужина о нем не вспоминали, так как он не различал трапезные: и в монашеской мог подкрепиться, и в паломнической его всегда кормили. Всполошились рано утром. Дело в том, что будильщика с колотушкой в этой обители не было и на полунощницу братию поднимал дежурный по монастырю. Дежурный, случалось, задерживался по причине сонливости, зато никогда не опаздывал Саня. Он всегда по периметру обходил монастырь минут за двадцать до начала самой ранней службы, громко распевая: «Се жених грядет в полунощи…» В этот раз Саниного будильного гласа не дождались, поэтому многие из братии припозднились, резонно и недоуменно спрашивая друг друга: «Куда делся Саня?» К окончанию полунощницы, когда вся братия била поклоны перед мощами преподобного старца, беспокойство отца эконома стало стремительно расти. Получается, он последним видел монастырского поселенца, которого, казалось бы, никто всерьез не воспринимает, но даже при недолгом его отсутствии понятно, что в обители не все благополучно. — Может, простыл на рыбалке, и в келье лежит? — подумалось эконому. — Надо бы проверить. Спускаясь с паперти храма, отец эконом понял, что ничего он проверить не сможет, так как не знает, где находится Санина «келья». Не знал и благочинный, также обеспокоенный. На вопрос: «Где Саня ночует?» толком смог ответить только глава монастырских паломников, братия лишь плечами пожимала… Оказалось, что Санина келья на скитской колокольне, за лестницей. Но там, кроме старого дивана без спинки да одеяла, да табурета, ничего не было, и непохоже было, чтобы в эту ночь кто-то там побывал. |
Оказалась Санина келья на скитской колокольне, за лестницей. Но там, кроме старого дивана без спинки да одеяла с табуретом, ничего не нашлось; непохоже было, что в прошедшую ночь здесь кто-то спал. Больше не рассуждая, отец Михаил, прихватив с собой двух паломников, пошел на реку. Искали долго. Рыбаки были, Сани не было. На все расспросы — лишь недоуменные взгляды и отрицательные ответы. Да и не оставался никто у реки ночью… Узнав подробности, отец наместник снарядил целую поисковую экспедицию, а дежурным иеромонахам приказал служить молебен сорока Севастийским мученикам и преподобным старцам, дабы они указали, куда монастырское сокровище запропастилось. Не найти Саню было нельзя. И не только потому, что, как выяснилось, без него монастырь сиротствует, но еще и оттого, что в милицию обращаться не с руки. Ведь фамилию Санину никто не знал, биографии не ведал и паспорта у него не видели. Если Саня не найдется, неприятностей было не избежать. Зачем Саня нужен монастырю, толком никто сказать не мог, но все понимали, что без него никак нельзя. В обители уже заканчивалась поздняя литургия, когда самое страшное предположение, о котором и думать не хотелось, начало подтверждаться. Недалеко от угловой монастырской башни, у самой воды, в зарослях прибрежного камыша лежала аккуратно сложенная стопка одежды. Это было Санино одеяние… В карманах и монашеские четки, которые он всегда носил на шее, и разноцветные фенечки хиппи. Отец архимандрит, окончательно расстроенный этой вестью, раз за разом сокрушенно вздыхал да крестом себя осенял. После трапезы, прошедшей приглушенно и сумрачно, он обреченно пошел к себе в кабинет звонить в милицию. Через час по монастырю ходили хмурые милиционеры, пристававшие практически к каждому с вопросами, в которых слышались откровенное подозрение и раздражение. Водолазы же обещались приехать в течение двух-трех недель. Отец наместник, рассудив, что надежды больше нет, разрешил отслужить заупокойную литию… Служили в левом приделе. Тихо, скорбно, сердечно. Когда иеродиакон возгласил «Во блаженном успении…», все — и монахи, и послушники, и паломники — со слезами запели «Вечную память». |
| |