1615 г. (ГИМ. Син. 819. Л. 1) Титульный лист певч. сборника (вклад архим. Исаии в ц. Благовещения Пресв. Богородицы в Сольвычегодске). 1615 г. (ГИМ. Син. 819. Л. 1) С 1602 г. в источниках об И. говорится уже как об архимандрите владимирского в честь Рождества Пресв. Богородицы муж. мон-ря, к-рый при И. пользовался расположением царя. Уже в 1-й год архимандритства И. между мон-рем и кн. И. М. Барятинским возникло спорное дело о «сельце» Палашкине и дер. Середниковой в Юрьевском у., завещанных обители как вклад кн. Замятней Бестужевым. Барятинский отрицал правомерность передачи монастырской братии «вотчины тестя своего», т. к. отсутствовало письменное подтверждение последней воли родственника. Однако царь Борис решил дело в пользу «Исайи с братиею» (АЮБДР. Т. 1. С. 235-236). Митр. Иона (Думин) , возглавивший Ростовскую и Ярославскую кафедру после смерти митр. Варлаама (Рогова) , а ранее, незадолго до И., настоятельствовавший в том же мон-ре, пожаловал в монастырскую б-ку дорогую рукописную книгу - Апостол толковый (см.: Буланин Д. М. Владимирский Рождественский мон-рь как культурный центр Др. Руси//ТОДРЛ. 1981. Т. 36. С. 74). В 1607 г. «иждивением» митрополита под надзором И. в обители была построена надвратная ц. св. Александра Невского ( Тихонравов К. Н. Владимирский Рождествен мон-рь XII в. Владимир, 1869). Во время настоятельства И. в Богородице-Рождественском мон-ре между ним и кн. Барятинским продолжалась тяжба за упоминавшиеся «сельцо» и деревню. В челобитной от 12 окт. 1620 г. на имя патриарха Филарета (Романова) , жалуясь на «Исайю з братею», к-рые «тому осмнатцать лет» завладели «вотчиною тестя его», Барятинский писал, что «как рострига (Лжедмитрий I, июль 1605 - май 1606.- Авт.) был на Москве, и ему в той вотчине указу не учинил, потому что Рожественого монастыря архимарит был ростриге духовник». В своей грамоте патриарх Филарет повелел оставить село и деревню обители (РГАДА. Ф. 281. 1903. Л. 1; АЮБДР. Т. 1. С. 235-236). Неизвестно, почему Лжедмитрий выбрал себе в духовники И. |
Завершение формирования московской школы в древнерус. церковнопевч. искусстве происходило позже, чем новгородской. Синонимом местного «московского пения» для теоретиков XVII в. стали распевы Феодора Христианина , ученика новгородского мастера Саввы Рогова (см. в ст. Варлаам (Рогов) , митр. Ростовский). Они часто обозначались в рукописях как «Християнинов» или «Крестьянинов московский» (РГАДА. Ф. 188. 1584-1586; РГБ. Ф. 178. 766. Л. 339; и др.). Деятельность московских мастеров проходила в тесной связи с главными центрами русской средневек. музыки - с хорами государевых певчих дьяков и патриарших певчих . Круг певч. произведений московской школы был чрезвычайно широк. Но за основной их частью не закрепились ни имена авторов, ни названия мест возникновения. Сохранились редкие рукописные свидетельства в памятниках XVII в. о творчестве царей Иоанна IV Васильевича Грозного (РГБ. Ф. 304. 428. Л. 98, 100 об., 222 об.; РНБ. Солов. 690/769. Л. 106 об.; и др.) и Алексея Михайловича (ГИМ. Син. певч. 52. Л.183 об., 185), сыновей Феодора Христианина Федора и Ивана (РГАДА. Ф. 188. 1579. Л. 8; 1591. Л. 1). В Демественнике сер. XVII в. содержится строчный «перевод патриарховых дьяков» песнопения «Избранную во родехо» (РГБ. Ф. 37. 364. Л. 280 об.- 281). Есть и более общие наименования. Сборники 1-й пол. XVII в. содержат, напр., задостойник «О Тебе радуется», антифон «Князи людестии», вариант попевки в ипакои «Иже наше зраком» с обозначением «московское» (БАН. Осн. 32.16.18. Л. 116). На северо-востоке страны в усольских (Усолье Вычегодское, ныне Сольвычегодск) владениях именитых людей Строгановых примерно в 70-х гг. XVI в. возник еще один крупный центр древнерус. певч. искусства - усольская школа («усольское мастеропение»). Значительное количество распевов усольских мастеров сохранилось без имен их составителей. Они широко бытуют в рукописях с обозначениями «роспев усольской», «перевод усольской», «усольское». Иногда источники содержат и распевы видных представителей этой школы: Исаии (Лукошкова Ивана; † 1621 г.; РГБ. Ф. 304. 429. Л. 195; БАН. Осн. 32.16.18. Л. 205 об.; РГАДА. Ф. 188. 1589. Л. 1), Фаддея Никитина Субботина († 1685; ГИМ. Увар. 741. Л. 218-220). Можно встретить одно и то же произведение в 2 вариантах - авторском «Лукошковом» и безымянном усольском, напр., песнопение «Да молчит всяка плоть» (РГБ. Ф. 304. 429. Л. 195; РНБ. Соф. 498. Л. 505-507 об.). |
Наибольшее внимание К. н. уделили Сахаров и Финдейзен. Сахаров помимо постановки проблемы К. н. составил описание «Ключа казанского знамени», в к-ром выделил 2 раздела. В 1-м разд.- «Имена казанскому знамени, иже не обретается в столповом знамении», по словам исследователя, показано 12 основных знаков с их вариантами: сокольице, голубчик, скамейца, слогия, ключик, переводка, осока, врахия, стрела, крюк, мечик, взглас; при них помещено более 100 вариантов. 2-й разд. озаглавлен «Изложение существенно столпового значения с казанским, которое знамя с коим поется. Так, статья светлая столповая равняется параклиту казанскому, статья мрачная столповая равняется простому крюку казанскому, переводка столповая равняется светлому крюку казанскому» ( Сахаров. 1849. Т. 63. С. 10). Приведенные характеристики позволяют заключить, что ученый описал список казанской азбуки, несохранившийся или пока не обнаруженный. Финдейзен, основываясь на документах, опубликованных В. М. Ундольским ( Ундольский. 1846), уделяет особое внимание создателям многоголосного пения. Первым из них он считает новгородца Василия Рогова (впосл. митр. Ростовский Варлаам ), жившего во 2-й пол. XVI в., к-рый славился как «знаменному и троестрочному, и демественному пению роспевщик и творец» ( Финдейзен. 1928. С. 153). По мнению Финдейзена, «едва ли не сам Василий Рогов или ученики его брата Саввы (Феодор Христианин и Иван Нос), жившие с Грозным в Александровской слободе, явились изобретателями так называемого казанского знамени и двухголосного церковного пения» (Там же. С. 249). Ученый указывает, что для освоения новой нотации была составлена «Книга, глаголемая кокизы, сиречь ключ к казанскому знамени», содержавшая 240 методических напевов и 67 фит (Там же). Тот же источник, без шифра, упоминается в работе Смоленского ( Смоленский. 1911. С. 99). Приведенные Финдейзеном цифры не соответствуют ни одному из известных кокизников К. н., следов., этот источник утерян. В качестве примера казанского знамени Финдейзен приводит начальный фрагмент кокизника рукописи БАН. Ф. 32.16.18 ( Финдейзен. 1928. Рис. 92). Ученый обращает внимание на имеющиеся в нем гласовые обозначения и констатирует, что казанское знамя еще не изучено. |
Церковь в честь Сошествия Св. Духа на апостолов мон-ря Драгомирна. 1608-1609 гг Интерьер храма отличается исключительным богатством и разнообразием резного архитектурного декора (оформленные перевитыми жгутами лопатки, нервюры и др.). Роспись была осуществлена вскоре после окончания строительства, однако нартекс и притвор расписаны не были. Иконографические сюжеты повторяют роспись церкви в Сучевице. В куполе барабана помещено изображение Христа Пантократора, в конхе алтаря - «Вознесение Христово», в конхах боковых апсид - композиции «Единородный Сыне» и «Прославление Богородицы». Росписи выполнены в теплых тонах, в красной и золотисто-желтой гамме; в них присутствуют декоративные элементы, заимствованные из молдав. иллюминованных рукописей. Создатели росписи - представители традиц. молдав. школы живописи поп Крэчун, Мэтиеш, поп Игнат и Глигорие. В 1627 г. молдав. господарь Мирон Барновский возвел мощные крепостные стены с 4 угловыми башнями и въездной башней-колокольней для защиты мон-ря от набегов татар и турок. Справа от колокольни расположена тесно примыкающая к стене одностолпная трапезная со стрельчатыми сводами. Д. была важным центром духовной и книжной культуры Молдавского княжества. В 1-й пол. XVII в. в основанном митр. Анастасием скриптории переписывались богослужебные книги, развивалось искусство книжной миниатюры. В 1763-1775 гг. в Д. вместе со своими учениками пребывал прп. Паисий (Величковский) . При мон-ре существует музей средневек. искусства, где хранятся многочисленные рукописи, украшенные миниатюрами, шитье, предметы мелкой серебряной пластики, печатные издания. Большую историческую и художественную ценность имеют покровец 1559 г., шитая золотыми и серебряными нитями по шелку плащаница - дар 1598 г. митр. Ростовского Варлаама (Рогова) митр. Анастасию, Служебник 1542 г. в окладе из мон-ря Воронец, Четвероевангелие 1614 г., переписанное и украшенное миниатюрами и заставками митр. Анастасием. Храм в честь Сошествия Св. Духа на апостолов является одним из выдающихся произведений церковной архитектуры Румынии. |
Л. 48 об., 84). Согласно описям ростовских церквей 1919 г., такие иконы были почти в каждом храме. Большинство известных икон-пядниц и прорисей этого типа датируются в пределах XVII-XVIII вв.- в собраниях ЦМиАР, ГИМ, ГММК (икона экспонируется в Успенском соборе Московского Кремля), ГМЗРК, ГРМ (1628, икона принадлежала И. М. Строганову), АОКМ (из ризницы Соловецкого мон-ря), частного музея «Дом Иконы на Спиридоновке», а также в греч. мон-ре Дусику в Фессалии. В кон. XIX - нач. XX в. подобные иконы экспонировались в музеях С.-Петербурга и Твери ( Покровский Н. В. Церковно-археол. музей СПбДА, 1879-1909. СПб., 1909. Табл. 29; Жизневский А. К. Описание Тверского музея: Археол. отд. М., 1888. С. 42-43). Опись Кириллова Белозерского мон-ря 1601 г. сообщает о наличии в мон-ре иконы «Пречистыя Богородицы с Ростовскими чудотворцами» - вклада Ростовского митр. Варлаама (Рогова), что указывает на существование похожей иконографии в XVI в. (Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г. СПб., 1998. С. 64). Очевидно, иконография была создана в иконописной мастерской при Ростовском архиерейском доме в кон. XVI в. и в течение последующих веков использовалась для письма подносных икон в Ростове. В XVII в. в кладовых Ростовского архиерейского дома хранилось 25 образов (Опись ростовского архиерейского дома 1691 г.//ГМЗРК. Арх. Р-1083. Л. 124). Известно, что с подобной иконой жители Ростова встречали в 1613 г. избранного на царство Михаила Феодоровича Романова, к-рый возвращался из Костромы в Москву. Аналогичный образ получил в благословение из рук свт. Тихона (Беллавина; впосл. патриарх Московский и всея России) мч. имп. Николай II, посетивший Ростов во время поездки по городам и вотчинным землям бояр Романовых 15-27 мая 1913 г. ( Вахрина В. И. 2012). Существовали варианты этой иконографии с расширенной группой святых (стоящих или припадающих), по-разному изображалась Пресв. Богородица: Молебная («Моление о народе») икона Божией Матери с Ростовскими святыми (кон. XVI - нач. |
Некоторые Стихирари и Трезвоны составлялись почти исключительно из песнопений рус. и слав. святым (РНБ. Q. I. 238, нач. XVII в.; см.: Серегина. 1994. С. 20-28) и служили важным дополнением к нормативным спискам Стихираря, основанным преимущественно на памятях визант. месяцеслова (см. ил.: Стихира св. кн. Александру Невскому). Во 2-й пол. XVI в. древнерус. мастера З. р. на основе глубокого знания традиции начинают создавать авторские варианты распева богослужебных текстов. Часто их деятельность сохраняет анонимный характер, такие версии снабжаются ремарками «ин роспев» , «ино знамя», «ин перевод» и т. п. В их числе появляются и знаменитые распевщики, указания на творения которых фиксируются в певч. рукописях с кон. XVI в. Варианты распева богослужебных текстов, хотя и оставались в русле культуры знаменного пения, спровоцировали начало жесткой полемики, отразившейся, в частности, в «Валаамской беседе». Ее составитель весьма критически отзывался о творениях таких «горазных певцов», полагая, что «не об одном переводе их с небесе свидетельства не было, да и не будет», и призывая власти «скрепити один перевод» (см.: Моисеева. 1958. С. 176). Имена нек-рых знатоков З. р. и творцов песнопений связаны с новгородской певч. школой, к-рую, как предполагают, не позднее 30-40-х гг. XVI в. возглавил Савва Рогов (см.: Парфентьев. 2005. С. 23). Из нее вышли распевщики, оставившие заметный след в древнерус. пении 2-й пол. XVI-XVII в., нек-рые из них стали выдающимися деятелями церковной культуры, представлявшими певч. школы Москвы и Соли Вычегодской: брат Саввы Рогова митр. Ростовский Варлаам , свящ. Феодор Христианин , ученик Стефана Голыша (занимавшегося в школе Саввы) архим. мон-ря Рождества Пресв. Богородицы во Владимире Исаия (Лукошко) . Об этих «старых мастерах» и их учениках с восхищением говорит составитель музыкально-теоретического руководства «Сказание о зарембах» , отмечая, что они пели «какизник и подобник наизусть», «согласие и знамя горазно знали, роспевали и знамя накладовали наизусть» (ГИМ. Син. певч. 219. Л. 376 об.- 377). Свои варианты нек-рых знаменных песнопений создал и головщик, позднее уставщик Троице-Сергиева мон-ря Логгин (Шишелов) по прозвищу Корова, имевший, согласно Житию прп. Дионисия (Зобниновского), «от Бога дарование паче человеческого естества» (см.: Парфентьев. 1991. С. 106-107; Он же. 2005. С. 139-149; Парфентьева. 1997. С. 172-180) (см. ил.: Надписание и начало славника Крестопоклонной недели). |
П. Чиновник Новгородского Софийского собора. М., 1899; цит. по: Успенский. 1971. С. 223). Термин «с верхом» указывает на то, что пение не было одноголосным, т. к. к основному голосу присоединялся верхний. Первоначальным М. мог быть склад «нота-против-ноты» гетерофонного типа, характерный для ранней стадии развития полифонии различных национальных культур, к-рый с течением времени эволюционировал к мелизматике (см.: Шавохина. 1988. С. 9). Возможны аналогии с западноевроп. полифонией: «нижний голос выступал в роли cantus firmus, а верхний - его «комментария»» (Там же. С. 7). Раннее русское М. сохраняет традиции анонимности, присущие древнерус. певч. культуре. В сер. XVI в. ярким представителем новгородской певч. школы был Василий Рогов (впосл. Ростовский митр. Варлаам ) - «вельми муж благоговеин, мудр зело, пети был горазд, знаменному и трестрочному и демественному пению был роспевщик и творец» (цит. по: Протопопов. 1995. С. 145), однако многоголосные муз. произведения митр. Варлаама (Рогова) не сохранились. В Чиновнике, фиксирующем певческую традицию в Новгороде в 1626-1634 гг., появляются термины, указывающие на 2 вида М.: демественное пение и строчное пение (троестрочие), причем в последнем выделялись 2 певч. редакции - строчная новгородская и строчная московская. Не все службы исполнялись многоголосно, а только особо важные, преимущественно литургии праздничных дней. Возможно, сферу употребления М. ограничивала его сложность. С сер. XVI в. главным певч. центром России стала Москва, где в хоры государевых певчих дьяков и патриарших певчих принимались наиболее талантливые певцы российских городов. Репертуар М. в XVII в. постепенно расширялся, причем отчетливо выявлялись разные сферы применения троестрочия и демественного пения. Первым были изложены все певческие книги, бытующие в это время, 2-м - только одна книга Демественник , представляющая собой Обиход, притом не всегда полный. Первые попытки фиксации М. были сделаны в певч. книгах кон. XV - сер. XVI в. с записями новых видов монодии - путевого распева и демественного пения. |
В распеве к 1-й стихире («На небо текуще») Л. сделал ряд изменений с целью интонационного усложнения и увеличения распевности. Он опирался на уже существовавший вариант, однако общность типового распева и распева Л. носит эпизодический характер, а различия в них превалируют вслед. обновления формульного состава. Л., создавая распев «большого знамени», добивается преобразования силлабического соотношения текста и напева в мелизматическое. Вместе с тем этот распев гораздо менее пространный, чем, напр., стихиры крестные митр. Варлаама (Рогова) или стихиры евангельские Феодора Христианина , также выполненные в стиле большого распева. Произведение Л. скорее следует отнести к «умеренному знамени», но оно более яркое и распевное по сравнению с прежним, типовым. По этой модели Л. распел следующие 2 стихиры («Молебеными песнеми» и «Ангелескимо желаниемо»), в единичных случаях нарушая последовательность формул в зависимости от текста, а иногда вводя и новые формулы. Создав новую модель для распевания стихир, он показал, как разнообразно можно использовать ее в муз. творчестве. Три стихиры на 4-й глас («Звезду незаходимую», «Во мире святителю», «Дивным восхожением») наиболее устойчиво стали включать в цикл песнопений свт. Николаю лишь в посл. четв. XVI в. Они имеют обозначения либо о выпевании их на подобен «Яко добля» (РГБ. Ф. 292. 45. Л. 487-487 об.), либо о том, что это «самогласны» (ГИМ. Единоверч. 37. Л. 678-678 об.). Сложившийся типовой распев силлабо-мелизматического типа - это развитый и достаточно сложный вариант, выработанный путем обновления более краткого, который произошел от подобна. Создавая собственную версию стихир, Л. должен был выполнить сложную задачу еще одного обновления уже имеющегося типового распева. Вероятно, он первоначально изучил общий формульный фонд типовых стихир и, оставив формулы, отвечавшие его задаче, отбросил остальные. Л. также обогатил этот фонд новыми формулами. В 1-й стихире («Звезду незаходимую») формульный состав значительно обновлен, распев имеет менее дробную структуру. |
При подготовке «К. к.» справщики Печатного двора внесли в текст «Просветителя литовского» многочисленные изменения. В разд. «О крестном знамении» добавили «Слово о крестном знамении» прп. Максима Грека ; т. о., был расширен комплекс сочинений в защиту двоеперстия (разд. «О крестном знамении», такой же как в «К. к.», имеется в предисловии к учебной Псалтири (М., 1641)). В ст. «Об иконах», восходящую к «Книге о образех», был внесен написанный в вопросо-ответной форме отрывок, в к-ром затрагивалась тема возможности видимого проявления невидимого Божества. Статья в этой версии оказала влияние на состав «Сборника о почитании икон» (М., 1642) (12-я гл. «Сборника...»). В «К. к.» по сравнению с «Просветителем литовским» усилены антикатолич. и антиуниат. части. В «Просветителе литовском» имелась направленная против Флорентийской унии (см. Ферраро-Флорентийский Собор ) «Повесть инока Симеона...». В «К. к.» ее заменила «Книжица в десяти отделах» (Острог, 1598), содержащая критику Брестской унии 1596 г. Редакторы внесли в «К. к.» 2 антикатолич. раздела из «Книжицы в шести отделах» (Острог, 1588): о григорианском календаре («О пременении дней и праздников и самого дня спасительного Святыя Пасхи») и об опресноках (1-я ч. ст. «О опресноках и баранку, яже вместо стени июдеом на время узаконено было»). Кроме того, справщики поместили в «К. к.» «Слово на латинов» прп. Максима Грека (из киевского издания 1620 г.). Т. о., в «К. к.» вошли все самые распространенные к тому времени антиуниатские и антикатолические тексты. В сборнике были изданы ранние западнорус. полемические памятники, не испытавшие значительных лат. влияний. Новых произведений, незнакомых дотоле рус. книжникам, «К. к.» не содержала. Иоанн Наседка и Михаил Рогов подготовили 2 виршевых предисловия к «К. к.» (имя Иоанна Наседки читается по акростиху, авторство Михаила Рогова было указано патриархом Никоном , оспорившим утверждение Михаила Рогова о крещении через погружение как о достаточном условии спасения). При подготовке «К. к.» справщики изменили порядок глав «Просветителя литовского». «Казанье...» Стефана Зизания было перемещено в начало и дало название всей книге, в делопроизводственной документации Печатного двора она именовалась «Книга Кирилла Иерусалимского». |
На прошлой неделе на страницах СМИ появилась тема «пиар и Церковь». Ее возникновение связано с тем, что Екатеринбургская Епархия выразила протест против скандальной рекламы. «По мнению священников, «проект исполнен пошлости и скабреза, оскорбления этического и эстетического вкуса горожан, особенно верующих», - пишет некая Ирина Рогова в статье «Христианские принципы в рекламных целях?» об обращении, направленном в адрес магазина, разместившего рекламу. Порассуждав немного о подобных протестах, автор самоуверенно заявляет: «Выборочное отношение Церкви как общественного института к нравственным канонам прослеживается, кстати, со стародавних времен. Помните знаменитые индульгенции? Заплатил деньги и ты безгрешен». При этом, именно Ирина Рогова сама-то плохо помнит «знаменитые индульгенции». И это неудивительно. Все же было это давненько, а главное – не в Православии, а в католичестве. Видимо, автору публикации надо еще немного подучить историю Церкви, прежде чем писать материалы на религиозную тематику. Но и самодовольные рассуждения о том, что Церковь, якобы, участвует в политике, оказываются ложными: например, заявление о том, что «накануне голосования по выборам в Государственную Думу Епископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий открыто поддержал» одного из кандидатов в Госдуму. Подобные материалы, в которых авторы собирают всю известную им гадость, никогда не претендовали на то, чтобы иметь хоть какое-то отношение к реальности. И призывы, обращенные к Церкви «сделать чище и нравственней территорию обитания человеческих существ» (не людей, заметьте, а существ!), которая старательно загаживается подобными материалами, выглядят лицемерно и просто нахально. Подобная по глупости и нечистоплотности статья появилась и на сайте «Новых известий». «Архангельский епархиальный вестник» публикует материал Валерия Суворова «Нужен ли Церкви пиар?» , опубликованный на сайте «Русская линия» . Однако надо отметить, что столь широко поставленный автором вопрос остается без ответа, да и в целом, материал не может претендовать на какое-либо исследование. |
| |