| Если теперь от раскрытия новозаветного учения о Церкви обратимся к первоначальной истории христианства, то увидим, что именно идея Церкви была основной идеей христианского мировоззрения, и она именно создавала действительность. Христиане сознали себя прежде всего Церковью, и общество христианское предпочтительно пред всеми другими названиями именовало себя Церковью. Слово " Церковь " уже в Новом Завете встречается 110 раз. Слова же " христианство " , как и многих других слов на " -ство " , Новый Завет не знает. После сошествия Духа Святого на учеников и апостолов Христовых получила бытие Церковь как видимое общество с духовными взаимными отношениями составляющих его членов. Ведь сначала не было никакой подробной системы учения. Вера Христова заключена была в немногих самых общих положениях. Нечему было учиться в христианстве. Мало требовалось согласия в каких-либо теоретических положениях. Что же значило в то время быть христианином? В наше время на этот вопрос можно услышать много разных ответов, примерно таких: быть христианином значит признавать учение Христово, стараться исполнять Его заповеди. Это, конечно, еще наилучший ответ. Но первохристианство отвечало на этот вопрос совершенно иначе. Уже с самых первых страниц своей истории христианство является пред нами в виде единомысленной и единодушной общины. Вне связи с этой общиной не было христиан. Уверовать во Христа, сделаться христианином – значило присоединиться к Церкви, как это неоднократно и выражено в книге Деяний апостольских, где читаем: " Господь ежедневно прилагал спасаемых к Церкви " (2, 47; 5, 13-14). Всякий новый верующий был как бы веткой, прививавшейся к единому древу церковной жизни. А вот и наиболее характерный пример, как бы иллюстрация такого именно присоединения к Церкви Гонитель Савл, дышавший прещением и убийством на учеников Господних, на пути в Дамаск чудесным образом делается Христовым последователем. Здесь пред нами особое откровение Бога человеку. Однако в Дамаске Господь посылает к Савлу Ананию, который и крестил его, после чего Савл несколько дней был в Дамаске с учениками; затем Савл, прибыв в Иерусалим, старается присоединиться к ученикам и после того, как Варнава сообщает о нем апостолам, пребывает с ними. Таким образом, даже и будущий великий апостол, которого еще в видении Анании Господь называет избранным сосудом (Деян. 9, 15), непосредственно за своим обращением присоединяется к Церкви как к видимому обществу. Здесь особенно наглядно показано, что Господь не хочет знать рабов Своих вне Церкви . |
| Он развел там фруктовый сад, выстроил каменную келью. Планировал основать в этом месте мон-рь во имя вмч. Георгия Победоносца. Из-за голода и новых людских потерь напряженные отношения между И. и частью греч. общины сохранялись и в Мариуполе. Председатель Мариупольского греч. суда признал действия И. по обустройству своей дачи незаконными и собрал толпу, к-рая снесла ограду и уничтожила сад. Митрополит после очередного богослужения попросил своих сторонников отделиться от противников и проклял последних. Конфликт продолжался вплоть до смерти И. Уже после его кончины мариупольские греки связывали многочисленные природные катаклизмы, в т. ч. частые засухи, с его проклятием. Скончался после 2-недельной болезни на своей даче. Готская и Кафская епархия с его смертью прекратила существование, а ее приходы перешли в Феодосийско-Мариупольское вик-ство Славянской и Херсонской (позже Екатеринославской и Херсонской) епархии. Погребен в Харалампиевском соборе Мариуполя, в кресле, в сидячем положении, по обычаю того времени и предсмертному завещанию. Над могилой святителя поставили памятник и вывезенную им из Крыма икону вмч. Георгия Победоносца. По приказанию вик. Екатеринославской епархии Феодосийского еп. Дорофея (Возмуйлова) памятник был снят, а место погребения закрыто досками. И. завещал свое имущество, значительная часть к-рого была привезена из Крыма, священникам и храмам Мариуполя и уезда. Однако греч. суд сразу после его кончины повелел запечатать его комнаты своей печатью и поставить караулы без согласования с родственниками покойного. Несмотря на ряд конфликтов, почитание И. проявлялось при его жизни. Так, жители с. Георгиевка, основанного в Приазовье пленными грузинами и валахами, выкупленными при переселении у крымских татар, переименовали село в Игнатьевку (ныне Староигнатовка Тельмановского р-на Донецкой обл.). Почитание И. укрепилось среди потомков переселенцев. В Мариуполе с почестями встречали его племянника И. А. Гозадинова, приезжавшего из Крыма, а также внука Игнатия, названного в честь деда. |
| Так, в современном понимании христианство часто сводится к абстрактному количеству крещенных в частном порядке людей, каждый из которых волен трактовать христианство в том ключе, какой он сам для себя считает приемлемым. Термин же «христианство» мы не встретим в Новом Завете: и по своей грамматической форме (суффикс «-ство»), и по своей стилистике он предполагает некую аморфность, безликость. В наш «демократический» век он стал для многих удобной заменой термина «Церковь», более четкого и подразумевающего большую оформленность и большую ответственность. Перспектива быть в Церкви зачастую пугает людей не только тем, что с ней связывают представление об организации, состоящей из жесткой иерархии священнослужителей, но и уже тем, что она имеет в виду некую общину и более-менее личные внутренние взаимоотношения. Человек стал больше осознавать и ценить свою индивидуальность, что выливается в себялюбивое нежелание уделять свое внимание другим — братьям и сестрам, боясь, что «коллектив» пожрет тебя и твое «я». Жизнь в Церкви как в собрании, в общине оказывается невероятно трудной вещью, но именно о ней — главным образом о ней — ап. Павел и пишет на протяжении всего 1 Кор. Предназначена ли Церковь лишь для тех, кто склонен к жизни в коллективах и под руководством какого-то конкретного лидера, тогда как остальные, индивидуалисты, говорят: мы просто христиане, «мы — Христовы» и нам Церковь не нужна? А внутри Церкви исчерпывается ли понимание ее жизни как жизни единомышленников, так что церковное единство созидается просто как можно большей единообразностью мышления и служений? В этом случае Церковь или, точнее, церкви предстают как чисто теоретическая совокупность движений, фракций, соперничающих друг с другом в различных толкованиях понятия, которое устраивает всех, — христианства? Или это нечто большее и совершенно уникальное, удивительно сочетающее два противоположные свойства: разнообразие служений и теснейшее единство. Если да, то что же является столь мощным основанием теснейшего единства при столь рискованном разнообразии? |
| Имя Божие есть не только познавательное, теоретическое суждение, но оно есть и средство молитвенного призывания Божия, оно есть лествица, соединяющая небо и землю: человек обращается, призывает, а Бог слышит в этом призыве Свое Имя. В этом сила, святость, тайна и трепетный ужас Имени Божия, ибо, призывая Его, мы являемся в предстоянии Божества, мы уже имеем Его в самом Имени, мы создаем звуковую Его икону. Если бы Бог был далек и отчужден от нас,«трансцендентен»и холоден, как отвлеченное божество деистов, тогда и слово наше, Его именующее, было бы теоретично, бездейственно, отвлеченно, уподоблялось бы нашим отвлеченностям, оканчивающимся на ство (единство, качество, множество и т. п.) или ение (учение, терпение и т. д.). И если бы божество было нашей прихотью и иллюзией, то тогда было бы бессильно имя его. Но в Имени Божием Господь Сам Себя именует в нас и чрез нас, в нем звучат для нас громы и сверкают молнии Синая, присутствует энергия Божия, которая (согласно заключению царьградского собора по поводу паламитских споров) неотделима и от самого Божества, хотя и не отожествима с Ним. Наше греховное равнодушие, рассеянность, слепота мешают нам сознать до конца все величие Имени Божия, произнося которое мы как бы причащаемся силы Божией. Имяборство есть бессознательное, недодуманное человекобожие или безбожие . Имя Божие — словесная икона Божества Соотношение в имени Божием божественного и человеческого, трансцендентного и имманентного, именуемого и неименуемого раскрывается Булгаковым на примере иконы. Обращаясь к теме, которую развивали иконопочитатели VIIIIX веков и имяславцы 1910–х годов, Булгаков говорит об иконе и надписи на ней: Иконность в иконе создается ее надписанием, именем, как средоточием воплощения слова, богооткровения. Вся икона есть разросшееся имя, которое облекается не только в звуки слова, но и в разные вспомогательные средства — краски, формы, образы; изображение в иконе есть иероглиф имени, который поэтому и должен быть определенно стилизован по подлиннику, и он получает значение иероглифической азбуки священных имен. И в связи с этой иероглифичностью, возможной погашенностью личного, психологического, объективацией и схематизацией преднамеренной, и понятны требования иконографии. Напротив, без имени, вне надписания или вне иероглифичности икона была бы совершенно невозможна Имя есть та сущность, энергия, которая изливается и на икону. Поэтому и в изображении, в рисунке для иконы (конечно, не для картины) имеет значение схематизм подлинника, так что вся икона, в сущности, состоит из именования, надписи, — иероглифической и буквенной . |
| Священномученик митрополит Иосиф (Петровых), будучи одним из Заместителей Патриаршего Местоблюстителя, на случай своего ареста назначил в 1925 году временных заместителей, в их числе и Владыка Серафим. В 1926 году, 16 (29) декабря после ареста священномученика митрополита Иосифа (Петровых), Владыка выпускает Послание о вступлении в должность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Он управлял Церковью до апреля 1927 года, затем передал управление освобождённому из заключения митрополиту Сергию (Страгородскому). Известно, что Владыку в 1927 году вызывали в Г. П. У. в Москву, где предлагали ему принять компромиссные условия легализации Церкви, указав кого назначить членами Синода. На это Святитель ответил отказом, предложив своих членов Синода и в их числе митрополита Кирилла (Смирнова).«Ведь он же сидит», — говорят чекисты.«А ведь он у вас сидит, освободите его», — отвечал Святитель. За такой ответ он был вскоре арестован. После выхода»Декларации»митрополита Сергия, Святитель примкнул к»Ярославской оппозиции», возглавлявшейся священномучеником митрополитом Агафангелом (Преображенским, память 3 октября). С сожалением он писал в январе 1928 года о том, что»поспешно и безоговорочно»передал митрополиту Сергию заместительские права. Он умолял митрополита Сергия проявить мужество и издать другую Декларацию»во исправление первой», которая»отводит от служения Истине, а лжи Бог не помогает». Он призывает митрополита обратить взоры к старейшему иерарху митрополиту Ярославскому Агафангелу, передав ему заместительские права. В апреле 1928 года митрополитом Сергием (Страгородским) Владыка был лишён кафедры и запрещён в священнослужении. Вскоре последовал арест и затем высылка из Ярославля в Могилёв в Буйничский Свято–Духов монастырь. В своём январском 1929 года»Послании ко всей Церкви»Святитель продолжал обличать политику митрополита Сергия в тяжком грехе»увлечения малодушных и немощных братий наших в новообновленче–ство», за что вскоре был вновь арестован (февраль 1929 года) и приговорён к пяти годам лагеря. Но Послание Святителя широко разошлось по всей стране и было опубликовано в Белграде. |
| — Позвольте вас предупредить, — возвысил голос председатель, — что виновный в оскорблении суда подлежит строгой ответственности! — Помяни меня, родименький, во Царствии Твоём! — прошептала Макаровна и упала на пол. Жандарм попробовал было поднять её, но она грузно опустилась снова. — Померла, ваше-ство! — Объявляю перерыв на полчаса, — сказал председатель. — Уберите этого!.. Но Христос стал невидим. Медленно прошли в свою комнату присяжные. Молча стала расходиться публика. Макаровну унесли. IV Был храмовый праздник в церкви Вознесения. Народу набралась такая масса, что даже оба клироса были переполнены. Перед иконой праздника, словно горящий сноп соломы, ярко пылали свечи. О. Никодим в лучших светлых ризах чинно совершал литургию. Он был человек простой, набожный. Любил свой храм, любил хороших певчих и особенно кадильный дым. Эта любовь осталась у него с детства; бывало, отец приходил от всенощной благословлять его на сон грядущий, от него так славно пахло ладаном. Староста у входа едва успевал продавать свечи и просфоры. Деньги звонко звякали на всю церковь, смешиваясь с тихим пением церковных гимнов. — Не задерживайте; проходите, проходите, — мягко, но внушительно говорил староста тем, которые останавливались у конторки проверять сдачу. Христос вошёл в этот храм и вместе с прочими подошёл к конторке, где продавали свечи. — «Возьмите это отсюда, — властно сказал он, — и дома Отца Моего не делайте домом торговли». — Что такое! Грабят!.. Батюшки!.. — понеслось по церкви. — Что вам угодно? — спросил староста. — Уйдите отсюда. Не делайте дом Отца Моего домом торговли! — снова повторил Христос, и в голосе Его была сила и власть. — Я попрошу вас не нарушать тишины в церкви, иначе придётся позвать сторожа и городового. Гневом вспыхнуло лицо Христа. Голос зазвенел на всю церковь, словно глас трубный. Он опрокинул стол, на котором лежали свечи и просфоры, рассыпал деньги: — Идите прочь отсюда! Здесь дом Отца Моего. И слова Его жгли как огонь. Трепет и смятение ужаса пронеслись по церкви. |
| Господь же подал нам еще большее утешение чрез сына наше го, благоговейнейшего содиакона Савина, который, обстоятельно пересказав, что есть хорошего у вас, напитал души наши, и, на опыте узнав наши дела ясно известит вас, чтобы прежде всего вступили вы за нас в подвиг усильной и прилежной молитвы ко Господу, а потом не отказались подать и возможное с вашей стороны уте шение бедствующим Церквам. Ибо в затруднении здешние дела, досточестнейшие братия; и при непрестанных нападениях про тивников, подобно какому–нибудь кораблю, который среди моря сокрушают один за другим следующие удары волн, Церковь из немогает, если только не посетит ее вскоре благость Господня. Посему как взаимное ваше единомыслие и единение почитаем собственным своим благом, так и вас просим оказать сострада ние к нашим разделениям и не отлучать нас от себя потому, что удалены мы от вас местным положением, но принять нас в строй ный состав единого тела, потому что соединены мы с вами обще нием по Духу. А наши бедствия известны, хотя бы мы и не говорили о них, потому что ими оглашена уже целая Вселенная. Пренебрегаются учения отцов, уничтожаются апостольские предания их; в Церквах получают силу изобретения нововводителей; люди только хитрословят, а не богословствуют; мирская мудрость берет первен ство, отринув похвалу Креста; пастыри изгоняются, а на место их вводятся «волцы тяжцы» (Деян. 20:29), расточающие стадо Хрис тово; молитвенные дома стоят пусты без присутствующих, а пусты ни наполнены сетующими; сетуют старцы, сравнивая древнее с настоящим, а еще более достойны сожаления юноши, не знающие, чего они лишены. Сего достаточно, чтобы подвигнуть к состра данию тех, которые обучены любви Христовой: но описание, сравниваемое с самою действительностию дел, во многом не достигает до полного их изображения. Итак, ежели есть какое утешение любви, ежели есть какое общение Духа, ежели есть какое сердоболие жалости, то подвигнитесь на помощь нашу; восприимите ревность по благочестию и избавьте нас от этой бури. И нами да изрекается с дерзновением это благое провозвестие отцов, низлагающее злоименную ересь Ариеву, назидающее же Церкви здравым учением, по которому Сын исповедуется единосущным Отцу и Святый Дух равночестно числимым вместе и спокланяемым, чтобы, какие вам дал Господь, и дерзновение защищать ис тину, и похваление исповеданием Божественной и спасительной Троицы, те же и нам дарованы были вашими молитвами и вашим содействием. |
| Глава 4. Часто и самым порочным делам предается иной в наказание за прежнее нечестие. (Рим. 1, 28): «И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму — де лать непотребства». (2 Сол. 2, 10–11): «за то, что они не приняли любви истины для своего спасения… за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи». Глава 5. На милость преклоняет Бога не множе ство грешников, но благоугождающий Богу, будет ли это муж или жена. (Лк. 4, 25–26): «Поистине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле, и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую». (1 Кор. 10, 1–5): «Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос. Но не о многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне». Правило 12: Об отриновении Божиих изволений, и о прекословии оным, или о послушании Божией воли и о соблюдении оной Глава 1. Всякое прекословие, хотя оно от приязненного и благоговейного расположения, отчуждает прекословящего от Господа; всякое же слово Господне должно принимать со всею несомненностью. (Ин.13,5–8): «и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после. Петр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечал ему: если не умою тебя, не имеешь части со Мною». Глава 2. Не должно последовать человеческим преданиям до отриновения Божиих заповедей. (Мрк.7, 5–8): «Потом спрашивают Его фарисеи и книжники: зачем ученики Твои не поступают по преданию старцев, но неумытыми руками едят хлеб? Он сказал им в ответ: хорошо пророчествовал о вас, лицемерах, Исаия, как написано: люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня, но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим. Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого». (Иса. 29,13): «так как этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих». |
| Вот доказательство Рождества Христова! Но горе нам, если народы достигнут когда–нибудь единства за пределами Церкви, ее структур и ее богословия! Вот почему единение не должно быть более объектом «торговли» или бесплодных, не имеющих под собой почвы, богословских диалогов. Оно станет созиданием жизни, в котором соучаствуют те, «кто борется в любви и мире». Поистине «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его». «О бездна богатства и премудрости и ведения Бо–жия!» Воля Его непоколебима. Она ведет Церкви и народы к единству, она творит все новое, чтобы дать им это в общее наследие. Придите же, братья, возрадуемся о Господе, восславим сегодняшнюю тайну. Ибо Христос рождается. И любовь простирается над землей, дабы человек стал смиренным, исполненным мужества и радости. (…) Благодать Слова, ставшего плотью — ему же слава в веках — буди со всеми вами. Патриарх Константинопольский АФИНАГОР, истовый молитвенник перед Богом о всех вас. ЗАЯВЛЕНИЕ ПАТРИАРХА АФИНАГОРА КОРРЕСПОНДЕНТАМ ИТАЛЬЯНСКОГО ЖУРНАЛА «АВВЕНИРЕ» (12 ЯНВАРЯ 1969). (…) Мир сегодня переживает момент, когда все ел ценности подвергаются испытанию. Новые открыта и огромный технический прогресс, полет человека , космическое пространство, быстрые социальные из менения, великое духовное смятение, конфликт по колений (…) создают неведомое доселе замешатель ство. И это замешательство нередко искушает на < упадком духа и пессимизмом. Но мы не должны усту пать искушению, ни на мгновение не должны подда ваться отчаянию. Сегодняшний мир переживает мукь рождения, а рождению всегда сопутствует надежда. Мы наблюдаем на нынешнюю ситуацию с огромной христианской надеждой и с глубоким чувством ответственности за тот мир, каким он выйдет из сегодняшних родов. Настал час Церкви: Церкви единой, которая должна дать новые христианские ориентиры обновленному миру, который рождается (…). ПОСЛЕСЛОВИЕ ко второму изданию (1976) К западу, в сторону Европы, проходим через старые византийские стены, пересекаем оглушительную автостраду и вдруг вступаем в сады упокоения: кладбища без оград, стелы среди сосен и кипарисов, узенькие дорожки из камня и пыли… Большинство кладбищ мусульманские, но есть и христианские. Но вот внизу, невидный и словно укрывшийся в безмолвии, монастырь Пресвятой Богородицы, «Живоносный источник». Входим во двор, вымощенный могильными плитами; здесь похоронен скромный люд, среди них много ремесленников, о чем говорят инструменты, выгравированные на их надгробиях. В глубине, направо, маленький храм, ушедший в землю; входим, спускаемся на несколько ступенек и под широким сводом видим воду бесконечно прозрачную, воду материнскую и девственную одновременно. То же впечатление, что и в гроте Лурда: земля, ставшая прозрачной благодаря Деве–Матери, «источнику жизни». |
| Его духовная биография как будто вбирает в себя опыт двух недавних святых — Космы Этолийца († 1779), учившего, что для спасения нам нужно стяжать «обе любви» — и к Богу и к ближнему, и Нектария Эгинского († 1920), аскета, молитвенника, «духовидца», благословлявшего весь мир, искавшего единства среди христиан и ожидавшего святости отовсюду, даже и от самой современной демократии. Но корни Афинагора уходят дальше — к Византии. В его облике мы наконец видим Византию без «византинизма», без исторической тяжести, сохранившуюся лишь в предании и литургии, целиком переплавленную в духовный опыт. Константинополь давно перестал быть ее столицей, но для патриарха он остается городом Матери Божи–ей. Для Оливье Клемана он несет в себе загадку Нового Иерусалима, тем более полную смысла, что земное основание его разрушено. Символ Нового Иерусалима — Святая София, о которой он говорит, что она «являет собой присутствие Божие всей совокупностью своего пространства, насыщенного светом». «Пространство, насыщенное светом» — в этом есть какая–то аналогия не только с Византией и ее Церковью, но и с верой самого Афинагора. Эта книга — одно из лучших «введений» в православное христианство, которое мне приходилось читать. Нетрудно показать, во что верят христиане. Для этого существует апологетика, догматика, катехизис, религиозная философия, наконец проповедь. Гораздо труднее показать, как они верят, доказать содержание веры живым исповеданием ее. Все это мы находим в книге Оливье Клемана. «Для меня, открывшего его в зрелом возрасте и ясном сознании, после настойчивого вопрошания атеизма, — говорит он, — христианство — чудо, вызывающее постоянное изумление, которое делается все более глубоким». Таким изумлением пронизаны здесь не только «Беседы», но и вся жизнь, вся личность Константинопольского патриарха. В его вере нет никакой давящей авторитарной жесткости, иногда делающей христиан–684 ство «бременем неудобоносимым» для других. В ней есть легкость, свежесть и древность, легкость и свежесть тех времен, когда она была еще совсем юной и ошеломляющей. Тогда она могла уложиться в одну фразу: «Иисус есть Господь», и в ней заключалась уже вся тайна Пресвятой Троицы, вся мудрость богословия и все упование. |
|
|
