| 3-е Св. мученика Иакинфа Иакинф, родом из Кесарии Каппадокийской, был постельничим (кубикуларием) имп. Траяна. Имея всего 20 лет, пострадал за то, что не хотел на языческом празднике есть идоложертвенного мяса и исповедал свою веру в истинного Бога. Император велел бить его по щекам и губам, и затем насильно кормить его; но юноша стиснул зубы и рот и не допустил осквернения. После сего велено было бичевать его, заключить в тюрьму и давать пищу только идоложертвенную. Иакинф не принимал этой пищи и умер через тридцать восемь дней. Когда императору донесли об этом, он велел выбросить тело мученика за город и оставить в добычу зверям и птицам. Долго лежало оно невредимо; наконец, по особенному видению, взял его пресвитер Тимофей, родственник мученика, и положил в своём доме, возжигая всякий день лампаду при ковчеге. перед кончиной своей Тимофей поручил и святые мощи некоей благочестивой вдове. Много прошло времени, и вот одному человеку случилось ослепнуть от головной болезни, и ни один врач не мог пособить ему. Святый мученик явился ослепшему и сказал: «хочешь исцелиться от болезни?» – «Кто ж ты?» – спросил больной. «Я раб Христов, Иакинф, врач всяким болезням», сказал явившийся. Тогда больной воскликнул: «возьми всё моё имение, только бы мне видеть свет!» Иакинф сказал: «Бог мой исцелит тебя даром, только возьми моё тело у такой-то вдовы и с верными людьми отошли в Кесарию, а глаза свои помажь маслом из лампады при моей гробнице, и прозришь». Больной исполнил всё, что ему было сказано, и прозрел; мощи же Иакинфа, отправленные в Кесарию, положены в доме родителей его (уже скончавшихся). Св. Анатолия, патриарха Цареградского Из пресвитеров Александрийских возведён на патриарший престол в 449 г., по кончине св. Флавиана 63 , умерщвлённого евтихианами; присутствовал в 451 г. на Халкидонском соборе, на котором он получил для своей кафедры право равенства с кафедрой Римского епископа. Анатолий вёл деятельную борьбу против ересей Нестория и Евтихия и умерщвлён еретиками в 458 г. – Он известен в Церкви стихирами на воскресные дни, на некоторые Господские праздники, как то: на Рождество Христово и Богоявление, на дни мучеников, как то: Пантелеймона, Георгия, Димитрия и друг. Эти стихиры были первым опытом замены стихир Ветхозаветных – стихирами христианскими. Анатолий составлял их в подражание Ветхозаветным пиитическим творениям, псалмам, притчам, которые издавна называются стихирами. |
| Прибавления Совершенно окончивши пересмотр моих записок, я нашел еще в своих бумагах несколько особых случаев, мной записанных, которые неудобно было поместить в самый рассказ, ибо не хотелось прерывать его нити, делать отступления, а потому помещаю их совсем отдельно. Так, говоря о нашей обители и о древней иконе Святителя, я не сказал о тех случаях благодатной помощи, которую некоторые получили по своей живой вере от чудотворной его иконы в мое время. Нашлись у меня кое-какие заметки и о некоторых монастырях, несколько воспоминаний о лицах и прочее. Все сие помещаю как прибавление к сказанному в моих воспоминаниях. I. Сказания о благодатной помощи от чудотворной иконы Святителя Николая, что на Угреше 1. Исцеление крестьянки Матроны, расслабленной ногами, 1858 год Подольского уезда деревни Богдановой крестьянская девица Матрона, бывши лет двенадцати, упала с довольно высокого крыльца и о своем падении и ушибе скрыла от родителей. Вскоре на ее спине стал замечаться горб, со временем увеличивавшийся более и более, а в ногах ее оказалась сначала слабость, потом трудность в хождении и, наконец, совершенное онемение. Во время своей болезни она лишилась матери. Отец ее вступил в другой брак и сам вскоре умер. Некоторые из односельцев и из ее родных ходили иногда в праздничные дни на богомолье в Николо-Угрешский монастырь и, возвращаясь, много рассказывали больной о сей обители. Она нередко думала, что если бы была возможность, с какой бы радостью побывала она там и помолилась бы Угоднику Божию, Святителю Николаю. Между тем уже исполнялся год ее болезни и в самое то число, в которое она лишилась владения ног, вдруг почувствовала некоторое облегчение. Через несколько дней после того ее мачеха и тетка видят во сне (каждая особо) будто они с больной молятся в Николо-Угрешском монастыре. Виденное во сне они пожелали исполнить на деле, с больной отправились в монастырь, отслужили молебное пение Святителю, во время которого больная могла уже несколько стоять. После сего с каждым днем ей становилось лучше и лучше, так как ноги стали крепнуть все более и более. Это было в 1858 году, в октябре. С тех пор она стала ходить совершенно свободно и твердо. Так как во время болезни не было употребляемо никаких врачебных пособий, то свое выздоровление она и ее родные приписывают единственно благодатной силе чудотворной иконы Святителя Николая. 2. Исцеление московского земского исправника Н. С. Василия Ивановича Муратова, 1859 год |
| 146–148. Больное место нашей церковной жизни I Есть немудрая, но верная пословица: у кого что болит, тот о том и говорит. Больному свойственно жаловаться на свою болезнь, да и врач не знал бы, что лечить, если бы больной ему не пожаловался. В духовной жизни познание своей духовной болезни важнее, чем в телесной. Телесный врач иногда угадывает болезнь по внешним признакам, а в духовной болезни прямо необходимо, чтобы больной сам опознал – и как можно лучше – свою болезнь. Без этого невозможно его исцеление. Вот почему у святых отцов так много заботы о познании греховности в деле обращения грешника от заблуждения пути его ко Христу Спасителю в деле покаяния. “Егда узрит человек грехи своя яко песок морский, – говорят они, – се начало здравия души!” Что грехи есть, что душа больна у каждого – об этом и речи нет: это несомненно, более того: и грехов-то немало: их и не сочтешь сколько – яко песок морский, как песок у морского берега и на дне моря. И это – у каждого человека. Так вот, познать эти грехи, увидеть их в себе и составляет первую и главную задачу кающегося грешника. “Кто узрит грехи свои яко песок морской, – говорят святые отцы, – тот выше сподобившегося узреть ангелов Божиих”. Когда он, после немалых трудов и борьбы с своим самоценом, наконец, при помощи Божией, добьется того, что увидит себя утопающим во грехах, рабом их, тогда и возопиет ко Христу Спасителю, как утопающий Петр, из глубины души: “Господи, спаси меня, погибаю!” С этого и только с этого момента и начинается выздоровление души, надежда на исцеление ее от греховной болезни. Что говорим относительно отдельного человека, то верно и в отношении к целому обществу, к целому народу. Ниневитяне вняли слову пророка Ионы, познали всю глубину греховную, в какой очутились, ужаснулись суда Божия и покаялись, и с того момента началось их духовное исцеление. То же бывало и не раз, как свидетельствует наша история, и с нашим Русским народом в годину великих испытаний. Окаевали наши предки свои грехи и исправлялись, и Бог внимал их покаянным молитвам, по заступлению и ходатайству Матери Божией и святых Божиих. И Русь спасалась от бед. |
| 5. Примеры целительной силы таинства елеосвящения I. В городе Нежине (Чернигов. губ.), в греческой церкви с давнего времени соблюдается благочестивый обычай, заимствованный от церквей православного востока: ежегодно в чистый четверг, поутру перед литургией, совершать божественное таинство елеосвящения и соборовать маслом всех, кто пожелает сподобиться сего таинства. Некто, русский православный человек, живущий в Нежине, давно знал об этом, но никогда в этот день не был в греческой церкви, чтобы удостоиться сего таинства, – почему? Он и сам не мог дать ответа на такой вопрос, хотя свято почитал все постановления своей матери – православной церкви. Этот человек по временам страдал сильным ревматизмом в левой щеке и челюсти, отчего и левое ухо и зубы болели у него до невыразимой степени. В марте месяце 1863 года он опять заболел этою болезнью, и так страдал, что с большим трудом мог проглотить небольшой кусок хлеба, размоченный чаем. Приблизилась страстная седмица великого поста. Больной начал говеть и ходил в церковь , весь закутанный и обвязанный. Боль в ухе, щеке и зубах не унималась. Поутру в чистый четверг 28-го марта, после исповеди перед литургией, он пошел в греческую церковь на елеосвящение. Ставши вблизи священников, совершавших таинство, он старался не проронить ни одного слова из чтения и пения, совершаемого на славянском языке, и в первый раз от роду убедился, что святая церковь, по внушению Божию, установила это благодатное таинство не для умирающих только, но преподает оное всем с верою желающим, как вседействующее врачевство от всех болезней. С верою и любовию приступил он, больной, к помазанию освященным елеем, и после того не более как через несколько минут, там же, не выходя из церкви, мгновенно ощутил он, что у него и зубы уже не болят, и челюсть не болит, и ухо и щека не болят! Принеся Господу Богу благодарность за свое исцеление, и потом, после выслушанной литургии, сподобившись приобщиться Божественных Таин Крови и Тела Христова, он все-таки почитал себя таким грешником, который недостоин особого чуда для своего исцеления, а потому на первых порах и не говорил он никому о внезапном своем исцелении. Но потом, порассудивши с своею совестию, он убедился, что скрывать от ближних такое чудо Божией милости, совершившееся над ним, преступно и грешно потому, что это значило бы утаивать славу Божию. Вследствие такого убеждения, он уже начал рассказывать об этом своем исцелении; его рассказ и воспроизводится здесь во славу Божию («Воскр. Чт.» за 1879 г., 6, стр. 68). |
| I. Св. церковь торжественно вспоминает ныне обретение честного креста Господня. Это радостное событие последовало, как известно, спустя три века по воскресении Господа, и совершено св. Еленою, материю равноапостольного царя Константина. Когда эта благочестивая царица посещала места, освященные жизнию и страданиями Богочеловека, то Дух Святый возбудил в ее сердце желание – обрести крест Господень, который до того времени, по смутным обстоятельствам церкви, удручаемой гонениями, оставался в неизвестности. Трудно было и для порфироносной искательницы совершить это обретение; ибо иудеи и язычники, не терпя поклонения Распятому, старались изглаждать все следы Его жизни. Крест Господень, вместе с крестами распятых с Ним на Голгофе, зарыт был в земле, и на том самом месте воздвигнут потом римлянами храм одному божеству языческому. Но усердие равноапостольной царицы препобедило все трудности. Место креста найдено, по указанию одного иудея, и капище, на нем стоявшее, разрушено. Когда потом начали раскапывать землю, то сначала ощущено было неизреченное благоухание; потом открылись три креста, из коих на одном была надпись, та самая, которую Пилат положил на кресте Господа. Несмотря на это указание, просвещенное благочестие царицы искало еще вернейшего признака. Святый Макарий, тогдашний патриарх иерусалимский, употребил для сего такое средство, какое могла внушить только самая живая вера в Распятаго. По его повелению принесен был один больной, находившийся при смерти. Святитель прикоснулся к нему сначала одним, потом другим крестом, но без всякого действия; когда же прикоснулся третьим, на коем была надпись, то больной встал и сделался совершенно здоровым. Это чудо вразумило всех, что это подлинный крест Того, Который есть воскресение и жизнь. Найденный таким образом крест перенесен был с торжеством во храм Иерусалимский, где святый патриарх воздвиг его перед народом с амвона, дабы все, и великие и малые, могли насладиться зрением животворящего древа. Церковь же св., обрадованная обретением божественного сокровища, положила, чтобы память обретения креста Господня ежегодно была совершаема в настоящий день. Таково происхождение нынешняго празднества (Руфин. церк. ист. кн. 1, гл. 7). |
| А.И. Макарова-Мирская Из прошлого (К пятидесятилетнему юбилею служения в священном сане Макария, Архиепископа Томского и Алтайского. 19 марта 1861г. – 19 марта 1911г.) Сей верный раб Господа жизнью своей Был дивен, как ангел во плоти: Смиреньем сердечным пленил дикарей, Он кроткими сделал неверных людей, У демона бывших в работе (Из стихотв. свящ. Иоанна Ландышева) – Вот он, Немал наш! – слабым голосом сказал больной миссионер. Люблю я красоту эту горную: тут каждая тропа знакома мне вверх по Катуни до восьмидесяти верст и вниз до пятидесяти по Чемалу, Куюмэ и Эликмонару; везде красота Божия. Если у вас душа природу любит, эту книгу Божию, то вам тут будет хорошо, брат мой. Тихо кашляя, больной внимательно вглядывался в молодое красивое лицо, читая светлую думу в глазах юного монаха, заглядевшегося на далекие горы. – Правда, жутко бывает иногда в ночи ненастные: бор шумит уныло в лощине за домом этим, гул поднимается, точно грохочет бубен, завыванья слышатся дикие. В Чемале верят люди, что это камы поднимаются, и моему взору иногда представлялись смутные тени, окружающие дом, а вы так молоды. – Вам, наверно, некогда было думать много об ужасах этих? – улыбнулся мягкой улыбкой юный иеромонах. Но старший покачал головою. – Я ко всему должен приготовить вас: зимою, когда снега засыпают Алтай, здесь мёртвая тишина стоит, даже Катунь замирает и бьется только в полыньях. Жутко человеку привычному, а вы так молоды. Но его пытливый взгляд, устремленный на молодое лицо, осветился довольством, когда его преемник произнес: – Со мною Господь, – ведь я желал сюда ради любви и подвига... не бойтесь за меня: Господь мой помощник. – Так, так, вы правы: Он – помощник, а люди, брат мой, тут добрые, кроткие, суеверные только до страсти; всего невидимого трепещут, бедные, темные люди... «Патмос» мой посетить не забывайте; хорошо на нем; там кроме ропота Катуни голоса человеческого не услышишь: о камни она бьется мятежная, одна нарушая молчание пустыни... Придётся вам бороться тут с невежеством, лечить немощи телесные и духовные. Труда – сколько хотите будет. Болезней – тьма; ведь, вы уже не первый год в миссии, знаете, какой они народ нечистоплотный. Особенно болезни глазные развиты, а чем лечатся, тоже, поди, известно? Я силы полагал тут тринадцать лет, – за что зачтет Господь эти годы, Им одним зримые, мала ещё паства моя, пока я лечиться еду, тут Иосиф Александровский будет, укажет вам оглашенных: не много их; вот бы надо вам съездить в аил за Тельдекменем; там одна душа крещения просит давно, вырваться сюда не может, а я слаб и тоже не мог ехать туда. |
| А.Н. Новиков Скачать epub pdf Глава I. ОТРОЧЕСТВО Иеросхимонах Серафим, в миру Василий, духовник Александро-Невской Лавры родился в 1865 году. Его родители Николай и Хиония Муравьевы были крестьянами Ярославской губернии Рыбинского уезда с. Черемушки. После смерти родного отца десятилетний отрок Василий остался за старшего в семье, состоящей из больной матери и родной сестры. 1 По промыслу Божьему обездоленная семья Муравьевых не была оставлена в этот трудный час Для семьи нашелся добрый человек, проживающий по соседству, работающий старшим приказчиком в одной из лавок Санкт-Петербурга. Вместе с ним Василий едет в столичный город на заработки. Но в душе мальчика заветная мечта: с детских лет пойти в монастырь. Поэтому, в ближайшее время, прибыв в Санкт-Петербург, испросив разрешения хозяина, он ранним утром приходит к вратам Александро-Невской Лавры и просит привратника о встрече с игуменом. Однако, из-за столь раннего времени, ему отказывают и предлагают встретиться со схимником. При этой встрече Василий просит на коленях старца взять его в монастырь на любую работу, но получает следующий ответ: пока оставаться в миру, чтобы создать благочестивую семью, воспитать своих детей, а уж после, вместе со своей супругой разделить участь монашеского молитвенного подвига. По своей кротости и смирению, уже в те годы Василий Муравьев воспринял подобное благословение как должное и в дальнейшем прожил свою жизнь именно так, как ему предписано по Божьему промыслу. В своих повседневных делах, в обращении с людьми, в молитвах, основой ему служили три главных заповеди: правда, любовь и добро, которые он впоследствии завещал не только родным и близким, но и всем, кто нуждался в его духовной помощи. Способности, данные от Господа Бога, помогали ему в ранней трудовой деятельности. Так, работая в купеческой лавке, он самостоятельно научился грамоте, освоил историю русского государства и, обладая хорошими математическими наклонностями, в шестнадцать лет был назначен сначала младшим приказчиком, а в семнадцать лет старшим приказчиком. Все свое жалование, состоящее из 9–12 рублей в год, Василий высылал больной матери. Глава II. СУПРУЖЕСКАЯ ЖИЗНЬ |
| Благочестивые брат и сестра, послушники преподобного Серафима Саровского (Память 20 июля). Брат и сестра Мантуровы, Михаил Васильевич и Елена Васильевна, были ближайшими и усерднейшими послушниками великого старца преподобного Серафима Саровского . И жизнь их достойна памяти, как жизнь людей, удивительных по своей самоотверженности, по той великой силе, с которой они «нудили» Царство Небесное, исполняя слова Христовы: «Царство Небесное нудится силою, и нудящие восхищают его». Брат и сестра Мантуровы, дворяне-помещики, не имевшие уже ни отца, ни матери – жили в родовом своем имении, селе Нуче, Ардатовского уезда. Брат раньше много лет служил в Лифляндии в военной службе, там и женился. Тяжкий недуг принудил его выйти в отставку и поселиться в деревне. Елена Васильевна Мантурова, младшая по годам брата, была веселого нрава и мечтала лишь о светских забавах и выходе замуж. Самые лучшие врачи не только не могли излечить болезнь Мантурова, но не в силах были даже определить ее. Так как село Нуча находилось всего в 40 верстах от Сарова, то молва о святости и силе молитв преподобного Серафима, конечно, дошла и до Нучи. Болезнь развилась до того, что у больного выпадали кусочки кости из ног, и тогда, по совету близких, он решился отправиться к о. Серафиму. С трудом был он приведен своими крепостными к дверям старца, который, выйдя к нему, ласково спросил: «что пожаловал, – посмотреть на убогого Серафима?» Упав старцу в ноги, больной умолял исцелить его. Тогда старец спросил больного трижды, верует ли он в Бога, и на троекратный утвердительный ответ его сказал: «верь же и в то, что верующему все возможно от Бога, а я, убогий Серафим, помолюсь!» И, после молитвы, помазывая больные ноги Мантурова елеем, старец произнес: «по данной мне от Господа благодати, я первого тебя врачую!» Затем он велел ему идти, – и больной пошел, навсегда исцеленный. Когда исцеленный благодарил старца, старец сказал «что ты! Это дело – единого Господа. Господу Всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение!» |
| В деревне Адамове Велико-Цвильского прихода Новоград-Волынского уезда проживает мещанка Мария Дудкевич, сорока лет. Рождённая и воспитанная в православии, она по убеждению штундо-баптистов назад тому три года перешла к ним. Вскоре после этого у Марии Дудкевич стали наблюдаться проявления тихого умопомешательства, а спустя немного времени она совсем сошла с ума. В минуты, когда несчастная приходила в сознание, её посещали православные той же деревни, которые и убеждали её возвратиться в лоно Православной Церкви, говоря, что и самое её умопомешательство тогда пройдёт. Долго штундо-баптисты удерживали у себя больную, но последняя увидела, что с переходом в штунду она не только не приобрела «нового знания» и «озарения свыше», но и потеряла тот природный ум, которым она обладала в православии. И вот Мария Дудкевич решила перейти в свою родную веру. Будучи привезена к родным в местечко Горошки Житомирского уезда, она дала тамошнему священнику обещание перейти в православие, что действительно исполнила. К радости православных, живущих в нашем обуреваемом штундой крае, над Марией Дудкевич опять проявилось действие Всемогущего Бога, – больная вдруг стала выздоравливать. Но, к несчастью, это продолжалось недолго; штундо-баптисты, пользуясь отдалённостью деревни Адамова от ближайшей церкви (село Великая Цвиля в десяти верстах), начали опять подговаривать Марию Дудкевич перейти к ним. Мария Дудкевич, поддерживаемая односельчанами православными, некоторое время оставалась истинной овцой Православной Церкви, но потом начала посещать собрания штундо-баптистов и мало-помалу опять перешла к ним; отступница от православия стала открыто хулить православную веру и её святую Церковь , доказывая, что только у «евангеликов» (штундистов) вера Христова – истинная. Дерзость отступницы доходила до того, что на собраниях она вступала в споры с православными миссионерами и защитниками родной веры и, заглушая всех, кричала о своей новой, правой вере. Но это продолжалось недолго; Бог Сам решил спорный в Адамове вопрос – у кого истинная вера – у нас ли, православных, или у штундистов. Мария Дудкевич опять впала в умопомешательство, сначала в тихое, а потом и буйное. Православные тогда опять, в минуты умственного просветления больной, уговаривали её покаяться и возвратиться в православие. Благодаря частым посещениям больной православными ревнителями той же деревни, последняя дала обет навсегда отречься от штунды. Дивный в Своих делах Бог скоро опять сподобил обещавшую обратиться к Нему Своей милости, – у Марии стало наблюдаться умственное просветление, и спустя немного времени Мария Дудкевич стала чувствовать себя уже настолько здоровой, что стала приготовляться ко святому причастию, каковое и сподобилась со слезами принять 10 сентября в Велико-Цвильской церкви. |
| В феврале ему исполнилось тридцать, а в конце июля его не стало. Болезнь и смерть схииеродиакона Александра стали ответом Господа на многие вопросы. Ангел посетил Сыктывкарскую епархию в лице этого монаха. Накануне его ухода наместник Кирилло-Мариинского скита игумен Игнатий (Бакаев) поделился через нашу газету печалью и радостью: «Вот лежит у нас больной инок, очень больной, но как много он для нас значит, с каким благоговением относится к нему братия. Он нас объединяет, и сделал для нас больше, чем мы для него: сплотил нас. Не раздор, а любовь вошла с ним в скит». Нужно сказать, что одно время, до болезни, отче Александр метался, беспокоился, что наша Церковь не даёт должного отпора миру. Близость смерти не угасила в нём ревности, но сделала проще и мудрее. Страдания сделали отца Александра настоящим монахом. Его судьба заставила меня другими глазами взглянуть на поколение, детство и юность которого пришлись на 90-е. Пьяные, безрадостные годы, мода на бандитов, культ денег и разврата, казалось, должны были погубить тех, кто не успел окрепнуть прежде, чем их накрыло этой грязной волной. Но вот она схлынула... Передо мной фотография. Всё смотрю на это лицо, столь прекрасное в смерти. Я помню С его родителем – Сергеем Сергеевичем Мамедовым – мы проговорили без малого пять часов. В прошлом водитель-дальнобойщик, он всё пытался понять, как вырастил того, кто привёл его в Церковь, и называл сына то Сашком, то отцом Александром. «Каким он был в детстве? – переспрашивает Сергей Сергеевич. – Обычным мальчишкой. Очень весёлым, всегда окружённым друзьями. Не сказать чтобы послушненький, но совестливый. За это я его уважал. Не врал никогда, скрыть что-то постыдное просто не мог. Как-то взял без спроса мою легковую машину и всю ночь катался с ребятами. Все следы этого, конечно, были скрыты, но я сразу понял – автомобилем пользовались. Ругать не стал, жду, что будет дальше. Смотрю, мается Сашок. До обеда промучился, а потом подошёл и обо всём рассказал. Родился Саша здесь, в Сыктывкаре, но в 84-м году врачи сказали, что с его лёгкими оставаться на Севере опасно, дело может закончиться туберкулёзом. И отправились мы туда, где потеплее – в Оренбуржье, моя жена Наташа из тех краёв. Я там поначалу волком выл: здесь тайга, а там степи, раскалённое солнце. Но Александру стало легче дышать, и я смирился». |
|
|
