отв. ред. Д. С. Лихачев Сильвестр (Спиридон), священник Благовещенского собора Сильвестр (в иноках Спиридон) (ум. до 1577) – священник Кремлевского Благовещенского собора, автор посланий, Жития княгини Ольги, автор или составитель «Домостроя», владелец келейной библиотеки. Едва ли о каком деятеле XVI в. высказывались в научной литературе настолько взаимоисключающие суждения, как о С.: одни считали его идеологом боярской оппозиции, другие – торгово-посадских кругов, одни писали о его близости к нестяжателям, другие – о его связях с осифлянами, одни просвещенным влиянием С. объясняли счастливые перемены в характере Ивана Грозного, другие полагали, что С. привил молодому царю религиозный фанатизм. Такие разнящиеся оценки объясняются противоречием между скудостью источников о жизни и деятельности благовещенского священника и рано сложившейся легендой о его всемогуществе. Творцом этой легенды был сам царь, красочно живописавший в первом послании А. М. Курбскому всевластие и своеволие С. и Алексея Адашева; таким же всесильным временщиком, к тому же убежденным сторонником князей Старицких, предстает С. на страницах Царственной книги. О том, как быстро привилась данная царем оценка ситуации при дворе в 1540–1550-х гг., свидетельствуют «История» А. М. Курбского, где все «полезное земле» творят все те же «мужие два» – С. и Адашев, и Летописец Пискаревский, согласно которому именно они «правили Рускую землю». Едва ли можно построить объективную характеристику деятеля прошлого на основе столь тенденциозных источников. А. Н. Гробовский показал, какие несообразности порождает чрезмерное доверие к словам Грозного и Курбского, в изображении которых царь в кон. 1540–1550-х гг. был лишь игрушкой в руках могущественной «партии» С. и Адашева. Вместе с тем точка зрения исследователя, считающего благовещенского священника ничего не значащей при дворе фигурой, представляется иной крайностью; в книге «Иван Грозный и Сильвестр» не учтены некоторые источники, которые свидетельствуют об активном участии С.

http://azbyka.ru/otechnik/bibliog/slovar...

Учительные послания священника московского Благовещенского собора Сильвестра к казанскому воеводе Александру Борисовичу (Шуйскому-Горбатому) Источник После того, как благодаря исследованиям гг. Соловьева 1 , Порфирьева 2 и Забелина 3 , в науке о русской старине окончательно установилось понятие, что известный «Домострой» XVI века не есть, в целом своем составе, произведение благовещенского священника Сильвестра, которому обыкновенно дотоле его приписывали, что о. Сильвестр был не более, как списатель или редактор, а может быть даже просто владетель, собственник, древнейшего, из дошедших до нашего времени, списков этого замечательного памятника древне-русской литературы, что во всяком случае, в «домострое» Сильвестру с полной достоверностью может быть приписана лишь одна последняя LXIV глава (по изданию Голохвастова, во Временнике моск. общ. ист. и древн. за 1849 год, т. I.) надписывающаяся во всех списках именем Сильвестра и содержащая наставление его «единочадному» сыну своему Анфиму, – единственным литературным произведением, несомненно ему принадлежащим, оставалась челобитная Сильвестра к московскому собору, по поводу обвинения его Висковатым в общении с еретиком Башкиным, напечатанная в актах исторических (т. I, 328). Предлагаемые два послания, которые мы извлекаем из рукописного сборника конца XVI-ro века (следовательно, почти современного автору), принадлежащего бывшей библиотеке новгородского кафедрального собора 1281), восполняют итог литературных трудов о. Сильвестра и так сказать, восстановляют литературную известность этого достойнейшего из служителей отечественной церкви. Первое из печатаемых посланий, учительное, было известно Преосв. Филарету Черниговскому , по крайней мере, он о нем упоминает (обзор рус. дух. л-ры 131); второе – утешительное – ему вовсе не было известно. По внешней своей форме и характеру изложения, послания Сильвестра представляют обыкновенный тип учительного пастырского послания, составлявшего господствующую форму церковного учительства в древней Руси. За то в содержании обоих посланий, за исключением немногих мест стереотипных, более или менее, повторяющихся и в других подобных памятниках древней русской литературы, представляется не мало характерных особенностей, вытекающих из самой близкой связи содержания посланий с историческими обстоятельствами и событиями их вызвавшими, а также отражающих личность писателя, так, что оба послания, в этом смысле представляют весьма хорошие образцы своего типа.

http://azbyka.ru/otechnik/Silvestr/uchit...

Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Степанов А. Ф. Художественные сокровища ризницы казанского Благовещенского собора: обретенные и утраченные. Часть 2 Продолжение. Начало см.: Вестник церковной истории. 2014. 1/2(33/34). С. 282–320. 39 12 мая 1923 г.– Расписка Казанского отдела по делам музеев и охраны памятников искусства, старины и природы   Казанский отдел по делам музеев и охраны памятников искусства, старины и природы сим удостоверяет, что 12 мая 1923 г. им взяты у совета общины при кафедральном соборе четыре митры, находящиеся на учете отдела, но хранившиеся в соборе под ответственностью совета. В отдельных описаниях митры эти значатся под 18–21. 18. Митра XVII в. прямая, сплошь шитая жемчугом, с 8 эмалированными образками, высотой 21 сант[иметр], в поперечнике 18 см. 19. Митра траурная с 9 финифтяными изображениями, обшитыми жемчугом. 22 см – 20 см. 20. Митра из золотой парчи с 9 финифт[яными] изображениями, украшенная жемчугом. 22 см – 20 см. 21. Митра из золотого глазета с 5 финифтяными образками, шитая жемчугом. 22 см – 21 см. Заведующий Казанским отделом по делам музеев К. Харлампович. Член отдела проф[ессор] А. Миронов.   40 18 мая 1923 г. – Протокол 54 заседания коллегии Центрального музея Татарской АССР   Присутствовали: К. В. Харлампович, Н. И. Воробьев, П. М. Дульский, А. Г. М. Г. Худяков, Е. Э. П. Е. Корнилов, Д. К. Харлампович, В. А. П[ункт] 6. П. М. Дульским поднят был вопрос о вещах из ризницы кафедрального собора, взятых Казанским отделом по делам музеев на учет, можно ли их взять в музей, если Отдел, следуя указаниям из Центра, потребует их назад от совета общины верующих при соборе. Постановили: Хранение в музее вещей из ризницы кафедрального собора считать возможным при условии получения еще одного сейфа и организации охраны музея. Об изыскании средств для последнего мог бы похлопотать в Москве П. М. Дульский. После того в музей могли бы быть приняты и вещи, которые были изъяты из церквей и монастырей Казани и доселе хранятся в Наркомфине. Смету на охрану музея поручить составить П. М. Дульскому с В. А. Мизерским...

http://sedmitza.ru/lib/text/5257951/

Потребность в новой науке, шедшей с Запада, встретилась в московском обществе с укоренившейся здесь веками неодолимой антипатией и подозрительностью ко всему, что шло с католического и протестантского Запада. Едва московское общество отведало плодов этой науки, как им уже начинает овладевать тяжелое раздумье, безопасна ли она, не повредит ли чистоте веры и нравов. Это раздумье – второй момент в настроении русских умов XVII в., наступивший вслед за недовольством своим положением. Он также сопровождался чрезвычайно важными последствиями. До нас дошел отрывок одного следственного дела, производившегося в 1650 г.; в нем наглядно изображается, с чего началось, чем прежде всего навевалось это раздумье. В деле выступает все учащаяся московская молодежь. То были Лучка Голосов (впоследствии думный дворянин, член государственного совета Лукьян Тимофеевич Голосов), Степан Алябьев, Иван Засецкий и дьячок Благовещенского собора Костка, т. е. Константин Иванов. Это был темный кружок друзей, соединенных одинаковыми думами. «Вот учится у киевлян, – толковали они, – Ф. Ртищев греческой грамоте, а в той грамоте и еретичество есть». Алябьев показывал на допросе, что, когда жил в Москве старец Арсений-грек, он, Степан, хотел было у него поучиться по-латыни, а как того старца сослали на Соловки, он, Степан, учиться перестал и азбуку изодрал, потому что начали ему говорить его родные да Лучка Голосов с Ивашкой Засецким: «Перестань учиться по-латыни, дурно это, а какое дурно, того не сказали». Сам Голосов по властному приглашению Ртищева должен был в Андреевском монастыре учиться по-латыни же у киевских старцев; но он против их науки, считал ее опасной для веры и говорил дьячку Иванову: «Скажи своему протопопу (Благовещенского собора Стефану Вонифатьеву, духовнику царя), что я у киевских старцев учиться не хочу, старцы они недобрые, я в них добра не нашел и доброго учения у них нет; теперь я пока угождаю Ф. М. Ртищеву из страха, а впредь у них учиться ни за что не хочу». К этому Лучка прибавил: «Да и кто по-латыни ни учился, тот с правого пути совратился». Около того же времени и при содействии того же Ртищева поехали в Киев довершать свое образование в тамошней академии два других молодых человека из Москвы, Озеров и Зеркальников. Дьячок Костка с собеседниками не одобряли этой поездки, боясь, что, как эти молодые люди доучатся в Киеве и воротятся в Москву, будет здесь с ними много хлопот, а потому хорошо бы их до Киева не допустить и воротить назад: и без того уже они всех укоряют и ни во что ставят благочестивых московских протопопов, говорят про них: «Враки-де они вракают, слушать у них нечего и себе чести не делают, учат просто сами не знают, чему учат». Те же ревнители благочестия шептали и про боярина Б. И. Морозова, что он держит при себе отца духовного только «для прилики людской», а уж если киевлян начал жаловать, явное дело, туда же уклонился, к их же ересям.

http://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Klyuch...

Сортировать по Исключить новости К вопросу об авторстве Послания царю Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 53, 2008 3 января, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 53, 2008 Одна из задач современной церковно-исторической науки заключается в создании работ, в которых должны быть освещены труды Предстоятелей нашей Церкви. Важным аспектом должно стать также выявление и изучение их письменного наследия. В связи с этим необходимо остановиться на авторстве Послания царю Иоанну Васильевичу, которое сохранилось в Послании священника кремлёвского Благовещенского собора и было опубликовано ещё в XIX веке в исследовании, ему посвящённом 1 . Наличие Послания, адресованного царю, в сборнике XVI века, принадлежавшем благовещенскому клирику, дополнительно свидетельствует о его изначально очень близких отношениях с государем. Поскольку он первоначально был в Великом Новгороде, то, возможно, этим объясняется наличие в списке Послания некоторых особенностей новгородского говора: оцыстилище, оцыщение, оцыстивши, оцыстиши (2 раза). При переписывании же Послания из него было убрано начало и окончание, в связи с чем теперь возникла проблема его атрибуции и датировки. И. Я. Фроянов разобрал имеющиеся в научной литературе мнения исследователей о принадлежности данного Послания: ис­торика митрополита Макария (Булгакова), архимандрита Леонида (Кавелина), Н. М. Карамзина, П. Ф. Николаевского, Н. И. Бар­­сова, Н. Кононова, И. И. Смирнова, В. В. Шапошни­ка, Д. П. Го­ло­хвастова, В. Жмакина, И. Н. Жданова, И. У. Бу­дов­­ни­ца, А. А. Зи­мина, Д. Н. Альшица, Б. Н. Флори, А. И. Фи­люш­кина. Названные исследователи указывают в качестве претендентов на авторство Послания следующих лиц: Митрополитов Даниила и Макария, епископа Вассиана (Топоркова), Троицкого игумена Артемия, наконец, священника Сильвестра, в рукописи которого сохранилось до наших дней данное Послание. И. Я. Фро­я­нов привёл также мнения исследователей о дате написания послания: 1547, 1550, 1551, 1552 годы или же время опричнины 2 . Исследователь говорит о близости содержания данного Послания к проблематике постановлений Стоглавого Собора и поэтому считает, что оно написано “до 1551 года, то есть в преддверии работы Стоглавого Собора” 3 . Затем он уточняет дату написания Послания — 1550 год, “по всей видимости, перед Стоглавым Собором” 4 . Он решительно поддержал мнение И. И. Смир­нова о принадлежности Послания перу святителя Макария 5 .

http://pravmir.ru/k-voprosu-ob-avtorstve...

14.02.2019 «Православная книга – путь к просвещению» В преддверии празднования Дня православной книги, 14 февраля, в актовом зале Дворца творчества детей и молодежи города Йошкар-Олы состоялся городской семинар «Подготовка и проведение декады Православной книги в образовательных организациях». Семинар для заместителей директоров по воспитательной работе и библиотекарей образовательных организаций подготовили и провели Республиканский центр... В преддверии празднования Дня православной книги, 14 февраля, в актовом зале Дворца творчества детей и молодежи города Йошкар-Олы состоялся городской семинар «Подготовка и проведение декады Православной книги в образовательных организациях». Семинар для заместителей директоров по воспитательной работе и библиотекарей образовательных организаций подготовили и провели Республиканский центр духовно-нравственного воспитания «Светоч» совместно с отделом религиозного образования и катехизации Йошкар-Олинского благочиния Йошкар-Олинской и Марийской епархии и отделом воспитания и дополнительного образования Управления образования г. Йошкар-Олы. Открыл работу семинара протоиерей Андрей Норкин, благочинный Йошкар-Олинского церковного округа, руководитель ОРОиК Йошкар-Олинской и Марийской епархии, который в приветственном слове обратил внимание на роль православной книги в духовно-нравственном воспитании личности подрастающего поколения, воспитании гражданина России – зрелого, ответственного человека, в котором сочетаются любовь к большой и малой Родине, уважение к культуре и традициям людей, живущих рядом. День православной книги был учрежден для того, чтобы мы задумались о своем отношении к книге, полюбили чтение и через это формировали себя нравственно чистыми, интеллектуально сильными, физически здоровыми, любящими свою страну, любящими свой народ. Иерей Евгений Самойлов, клирик Благовещенского собора г. Йошкар-Олы, ответственный за книгораспространение и развитие системы книжного просвещения Йошкар-Олинской и Марийской епархии, в своем выступлении «Православная книга – путь к просвещению» обозначил цель этого праздника — не только вспомнить о событии издания первой книги, но и обратить внимание на значение книги для каждого человека. Он отметил важность книг, обратил внимание собравшихся на то, что православные книги окружают нас всюду, идут рядом с нами по жизни, являясь настоящими друзьями и наставниками. Книги являются дверью в завтрашний день, ведь от того, какими будут книги, зависит и то, какими будут идеалы у молодежи, а значит - зависит наше будущее. Православная литература настраивает человека на духовное, настраивает человека на спасение души и показывает пути духовного совершенствования.

http://new.izdatsovet.ru/news/pravoslavn...

А.А. Половцов Адашев, Алексей Федорович Адашев , Алексей Федорович, сын боярина Федора Григорьевича, принадлежит к числу замечательнейших русских людей XVI столетия. Сильные впечатления, вынесенные молодым царем Иваном Васильевичем IV из страшного московского пожара 21 июня 1547 года и следовавшего за ним народного бунта, резко отразились в истории последующего десятилетия, ставшего одним из светлых моментов русской государственной жизни. Страстная натура царственного юноши временно подчинилась придворной партии, душой которой были протоиерей Благовещенского собора Сильвестр и Алексей Адашев. Оба деятели эти по общественному положению не стояли во главе Избранной рады, как называет князь Курбский кружок вновь выдвинувшихся царских советников, но руководили ею, как и самим царем, силой обаяния своих личностей. Сам царь Иван называет их начальниками партии в письме к Курбскому. Если некоторые авторитетные историки, как С. М. Соловьев и К. Н. Бестужев-Рюмин, указывают на ограниченность политического горизонта Избранной рады и отмечают мелочность Сильвестра, то относительно Адашева как человека нельзя подобрать, кажется, свидетельства не в его пользу. Личность эта, может быть, и менее талантливая, чем некоторые из современных ему политических дельцов, сияет таким ярким светом доброты и непорочности, является таким образцом филантропа и гуманиста XVI века, что нетрудно понять обаяние ее на все окружающее. Недаром князь Курбский делает восторженный отзыв: «…и был он (той Алексей) общей вещи зело полезен, и отчасти, в некоторых нравах, ангелом подобен. И аще бы вся по ряду изъявил о нем, воистину вере не подобно было бы пред грубыми и мирскими человеки». Влияние Сильвестра и Адашева было так сильно, так непонятно-неотразимо, что подчинявшиеся ему впоследствии объясняли все чародейством. При опале, постигшей Сильвестра и Адашева в 1560 году, они были осуждены заочно. Новые советники царя боялись личного допроса; они были убеждены и высказывали это, что «...ведомые сии злодеи и чаровницы велицы, очаруют царя и нас погубят, аще приидут!» Слава Адашева распространилась за пределы Московского государства.

http://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/r...

Воспитанник Сильвестра Флоря Б.Н. Иван Грозный (Оглавление) Благодаря усилиям нескольких поколений исследователей собран достаточно богатый и разнообразный материал о преобразованиях 50-х годов, которые так заметно изменили и характер русской государственности, и положение различных социальных слоев русского общества. Имеющиеся в нашем распоряжении источники (и прежде всего официальная летопись того времени) позволяют очень конкретно представить внешнюю сторону жизни Ивана IV в эти годы. Царь лично участвовал в походах на Казань 1549/50 и 1552 годов (что ставил ему в заслугу даже такой его враг, как Курбский), принимал иностранных послов, постоянно присутствовал на заседаниях Боярской думы, выступал на церковных соборах. Без царя не принималось ни одно важное решение, и то, что на протяжении 50-х годов было проведено так много серьезных реформ, явилось, несомненно, и его заслугой. Все эти материалы, однако, никак не позволяют судить о личном участии царя в происходящем, о его внутренней, духовной жизни в эти годы. Следовал ли царь мнению своих советников, проявлял ли сам инициативу или, наоборот, советникам приходилось постоянно преодолевать его противодействие? Ответить на эти вопросы имеющиеся материалы не позволяют. В очень подробном изложении официальной летописи 50-х годов лишь один раз говорится о решении, принятом самим царем: он лично возглавил войско в походе на Казань в 1552 году вопреки мнению некоторых советников, предлагавших царю остаться дома. Очень узок круг и тех материалов, которые позволяли хотя бы сложным обходным путем составить представление о том круге идей и представлений о власти, которые воздействовали в конце 40-х — 50-х годах XVI века на сознание молодого правителя. Прежде всего речь должна идти о тех идеях и представлениях, которые отразились в сочинениях царского наставника — священника московского Благовещенского собора Сильвестра. Позднее, в одной из редакций официального летописания, созданной в 70-е годы XVI века, Сильвестр был охарактеризован как всемогущий правитель Русского государства, подчинивший царя своему влиянию: «Бысть же сей священник Селиверст у государя в великом жаловании и в совете в духовном и в думном, и бысть яко всемогий, вся его послушаху и никто не смеяше ни в чем же противиться ему ради царского жалования, указываше бо и митрополиту... и спроста рещи всякие дела святительские и царския правяше и никто же смеяше ничтоже сътворити не по его велению, и всеми владяше обема властьми, и святительскими, и царскими, яко же царь и святитель». Исследователи справедливо отмечают, что эта характеристика полна тенденциозных преувеличений. В частности, все, что мы знаем об отношениях Сильвестра с митрополитом Макарием, не позволяет даже предполагать, что в каком-то деле благовещенский священник мог что-то указывать главе церкви.

http://sedmitza.ru/lib/text/438917/

Глава 19. МАТВЕЙ СЕМЕНОВИЧ БАШКИН И ЕГО СОУЧАСТНИКИ Направление, данное Нилом и Вассианом, не обошлось, однако, без того, чтобы не выработаться в учение, действительно противное православной церкви. Они ставили сущность выше формы, внутреннее выше внешнего, ополчались против злоупотреблений существующего порядка, возбуждали к мысли и к самобытному изучению основ веры и своей снисходительностью к еретикам, хотя даже, быть может, против собственной воли, требовали уважения к полной свободе мысли. Такое направление не могло остановиться на полдороге. Всегда и везде подобные зародыши несогласия с существующим порядком в области религии, порядком, освященным веками, открывали путь к дальнейшим попыткам критики, приводившим, наконец, к полному отпадению от авторитета, к тому, что на церковно-историческом языке называется ересью. Прежде чем в XVI веке образовалось протестантство, выражавшее явную борьбу с католической церковью и полное отпадение от последней, являлись один за другим ученые и благочестивые люди, недовольные как злоупотреблениями церкви, так и господством формы над содержанием в области религии, хотя эти люди всею глубиною души были преданы этой же католической церкви. Тот же путь должен был последовать и у нас, хотя в незначительной степени в сравнении с Западом. Уже «осифляне» старались набросить тень неправославия на самого Нила. Ученика его Вассиана и единомышленника Максима Грека они обвинили в ереси, хотя и неосновательно с нынешней точки зрения. Но с тех пор образовалось мнение, что в Ниловой пустыне и в других монастырях Белозерья гнездятся еретические мнения между старцами и оттуда распространяются по всей Руси. Возникло очень любопытное дело, объясняющее нам способ тогдашнего вольномыслия – это суд над сыном боярским Матвеем Семеновичем Башкиным и его соумышленниками. К большому сожалению, дело, производившееся об этом лице и его соумышленниках, не сохранилось вполне и известно только по отрывкам. Из них мы узнаем, что в Великий пост 1554 года Башкин явился к священнику Благовещенского собора, Симеону, на исповедь, объявил себя православным христианином, верующим в Св.

http://azbyka.ru/otechnik/Nikolay_Kostom...

Глава VIII. Стенописи русские XVI-XVIII вв Оживление в общем движении русского искусства в XVI в. коснулось и русской иконографии. Вызов в Россию иностранных художников – греков и западноевропейцев, обмен мыслей и понятий перенесли в России искру художественного движения, охватившего в то время запад. Нельзя говорить о русском возрождении в XVI в. в общеевропейском смысле этого слова; но важно было уже и то, что в это время явилась потребность разрушить узкие рамки, в которые заключена была художественная мысль под давлением древних традиций, унаследованных от Византии, и проявить себя в области свободного творчества. Это свободное отношение к преданию, вначале проявлявшееся довольно слабо, заметно крепнет в XVII в. и переходит в принцип русской иконографии к концу XVIII века. То же самое явление замечаем мы и в движении церковного искусства в Греции в соответствующий период. Под какими влияниями произошла эта перемена и в какой степени и форме проявилась в церковных стенописях? Едва ли можно сомневаться в том, что свободное отношение к традиционным формам иконографии навеяно было извне. Руководящая роль принадлежит в этом случае прежде всего западу. Нет нужды повторять общеизвестные факты вызова в Россию западноевропейских художников; достаточно указать на те, засвидетельствованные историею, факты, которые прямо обнаруживают следы западных вторжений в русскую иконографию. Известный дьяк Висковатый, протестуя в 1547 г. против новых икон, написанных, по приказанию государя, для московского Благовещенского собора новгородскими и псковскими иконописцами 319 , говорил, что 1) многие из этих икон писаны не по старине, 2) что некоторые из них не имеют подписей, составлявших необходимую принадлежность древней иконы; 3) что одно и то же изображение писано различно на разных иконах; 4) что в палатах допущено изображение пляшущей женки. Откуда эти новшества? Заинтересованная в деле сторона в лице надзирателя живописи священника Сильвестра, отвечая на укоризны Висковатого, говорила, что все эти иконы писаны с греческих переводов и старых образцов и что здесь ни единой черты не приложено от своего разума, вопреки древнему преданию.

http://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Pokrov...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010