| – Скажите, а может, за обращением рокеров к вере стоит просто мода на Православие? – Знаете, из соображений моды вряд ли можно сказать то, что сказал Кинчев: «Я рядовой ополченец Русской Православной Церкви. Все, что Церковь считает правильным, и я считаю абсолютно верным» (Известия. 2003, 28 октября)… Впрочем, к этим его словам надо делать разъяснение. Православие Кинчева отнюдь не воинственно. Каждый раз, когда мне приходится слышать или читать его интервью, меня поражает его предельная сдержанность: никаких призывов, никакого желания «организовать» или «заклеймить», подчеркивание, что это его сугубо личный выбор, который он совсем не намерен навязывать всем окружающим. Даже о той группе, к которой отхлынуло немало его поклонников, он отзывается безо всякой «подколки»: «Вы не расстраиваетесь, что за эти годы ряды Ваших поклонников поредели? – Я сделал это осмысленно и осознанно. Отсек всех тех, кто видел в “Алисе” только голую атаку, то бишь рок-н-ролл, и передал их по наследству коллективу, которому я симпатизирую, то бишь “Королю и шуту”» (Новая газета. 2003, 9 октября). Журналистам хочется штампов, хочется подверстать его в какую-то рубрику – в комиссары, в замполиты, в неофитские агитаторы… А он говорит: «Я проповедником себя не считаю и не считал никогда. Просто некоторые люди думают, так же, как я. И меня это радует». Кстати, это ведь тоже очень трудно: говорить о своей святыне и не становиться в позу проповедника, свидетельствовать о своей вере и при этом проповедником себя не считать. В «армии “Алисы”» быть маршалом, а в Церкви – рядовым. Теперь, для того чтобы похоронить разговоры о «моде», сопоставим два факта современной культурной жизни. Первый: рок-кумир, лидер группы «Алиса» Константин Кинчев ввел православную тематику в свое творчество. Рок-идол подростков 80-х, автор знаменитой песни о поколении, «которое молчит по углам», Кинчев так отвечает на вопрос о своей религиозной эволюции: «Я никогда не был атеистом. Я был богоискателем, отчасти язычником. И даже, наверное, прости Господи, сатанистом, в том виде, в каком сказано в восьмой утренней молитве : служил диаволу, сам того не зная. Если человек говорит: “Я хороший, но в Бога не верю”,- это значит, что он уже служит сатане. Слава Богу, чередой чудес, замеченных мной, Господь меня привел в храм» (Известия. 2003, 28 октября). |
| Порой бывает так: произносишь какую-то молитву бессчётное число раз, и только в очередной (тысячный?!) вдруг слышишь то, чего ранее отчего-то услышать не удосужился. Так случилось некогда и с автором, молитвой же была та, что звучит, пожалуй, чаще всех иных. Дойдя в Господней молитве, — ибо это и в самом деле среди неисчислимого количества христианских единственная молитва, заповеданная нам Самим Христом, — до слов «хлеб наш насущный», вдруг подумал о том, что если есть хлеб насущный, то наверняка должны быть и насущные вещи. Те, что не только не имеют никакого отношения к роскоши, но без которых попросту трудно обойтись. И что же это за вещи? Во-первых, стол. Да-да, самый обычный, на первый взгляд, стол, за которым мы едим каждый Божий день. И без которого не представляем себе нашей жизни, пусть даже самой скромной. Ведь русские люди не едят на полу, хотя есть множество народов, где это совершенно обычное явление. Просто это иная культура. Так вот, нельзя не обратить внимания на то, что в исконных словах русского языка нередко присутствуют два уровня. Один, как правило, очевидный. Второй же — всенепременно сакральный, часто небесного свойства. И если наш с вами привычный обеденный стол — это уровень очевидный, житейский, бытовой, то престол — уровень воистину Божественный. Ведь если за обыкновенным столом мы вкушаем обычный, свой насущный хлеб, то на святом церковном Престоле в ходе Литургии обыкновенный дрожжевой хлеб таинственным действием Духа Святаго и по соборной молитве прихожан и священников становится Хлебом Небесным. Стол и престол — этой редкостной гармонией может похвастать не каждый язык. Но ведь и царь восседает на престоле. Что это — совпадение? Ничуть. Проникновенно повествует об этом в своём «Катехизисе» святитель Филарет (Дроздов) , именно о том, что Православное царство есть зеркальное отражение Царства Небесного. И если престол православного храма есть место таинственного и незримого обитания Царя Небесного, то на престоле земном восседал во все времена Царь Святой Руси… А потому и столица Государства Российского, красавица Москва, ещё и Первопрестольная. А теперь вспомним, как звучит столица по-английски. Вот-вот, capital То бишь главный город, по-ихнему, не там, где первый (и стало быть главный) престол, а там, где главные деньги, то бишь капитал. Вот так. |
| Христос со своими до скончания века и они ему доверяют. А у кого Дух не Христов, тот и не Его. Виталий Я-ЗА 7 августа 2012, 19:07 Бедные, мы бедные христиане! То у нас все вокруг развращаются! То у нас вся молодежь подалась в «поколение пепси»! То по телевизору нам с утра до вечера показывают только всякую гадость! На улицу выйти страшно, кругом педофилы, самоубийцы, все же прочие – самовлюбленные потребители мирских благ! Куда бедному христианину податься? Конечно налево, то бишь «общества филателистов» и «кружки любителей древности». Или может направо, то бишь в постмодернистскую Церковь! Пошел бы может посредине, да «точного рецепта», где эта средина не ведает. Вот раньше жисть была другая, чинная и благородная, никаких тебе массовых культур. Сидели отцы христиане, благоденствовали (ну там немножко гонения, конечно, были, ну еще может какая малость), никто им мозги не компостировал и «память о Боге» не стирал, и князя мира сего не было. Андрей, прошу извинить за сарказм, но уже начинает удивлять (мягко говоря) такое упадочническое направление мысли у ряда авторов и им вторящих отзывов посетителей сайта. Что, Вы Ramblera начитались, посетили ряд масонских сходок, наслушались «Эхо Москвы», телесериалов или ток-шоу насмотрелись? Разве нет занятий более достойных? «Вы - соль земли… Вы - свет мира. (Мф 5:13,14) “Если Бог за нас, кто против нас?” (Рим 8:31) Геннадий 7 августа 2012, 18:29 Андрей. Давайте не будем " перекладывать с больной головы на здоровую " . Уж если и предъявлять кому обвинение в разработке и насаждении массовой культуры, то в первую очередь христианам. Отложите в сторону О.Шпенглера, П.Сорокина, Ж. Бодрийяра и обратитесь, например, к Деяниям Апостолов. Проанализируйте содержание, с одновременным замещением понятий и представлений того времени на современные лексические аналоги. Массовая культура это неизбежный элемент системы общества, жизнедеятельность которого основана на техническом производстве и информационных технологиях. Информационные технологии предполагают унификацию обмена, масштабирование адресации, экстерриториальность. Если изъять информационные технологии из оборота, то произойдет откат уровня развития цивилизации к натуральному производству. |
| 1188 Дэниэл последовал совету отца Серафима. Некоторое время спустя он прислал фотографии Юрских гор и святых мощей вместе с подробным описанием своего паломничества. Вскоре оно было напечатано в «Православном слове». «От всего сердца благодарю Вас, – откликнулся Дэниэл, – за то, что предложили мне съездить туда, подсказали, что и где посмотреть. Да благословит Вас Бог в старании разжечь в наших душах православную христианскую искру – все, что осталось от яркого пламени, некогда горевшего на Западе. Да и сейчас способный видеть узрит его в ликах западных святых». 1189 Помимо «Книг чудес» отец Серафим весьма заинтересовался книгой, по которой больше всего знают Григория Турского , – «История франков». Святитель Григорий был не просто летописцем, его духовность, его богатый жизненный опыт и мудрость позволяли прозревать суть и масштаб исторических событий. Отец Серафим подчеркивал, что «у святителя Григория мы находим то, чего и в помине нет у современных ученых, – целостность мировосприятия». 1190 За беседой с братией и сестрами в трапезной отец Серафим однажды сказал, что современная наука объясняет историю фактами маловажными, упуская из виду самые главные причины, то бишь человеческую душу и Бога. «Делание Божие и движения души определяют ход истории. Все остальное, то бишь подписание разных договоров, массовые волнения недовольных материальным благосостоянием и прочее, – вторично. И верно, стоит взглянуть на современную историю, на революционное движение, и становится ясно, что вовсе не экономика – определяющий фактор, а различные идеи устройства рая на земле, которые взбредают людям в голову. Стоит такой идее укорениться в сознании, и начинает происходить невероятное, ибо идея – субстанция духовная. И хотя в данном случае исходит она от диавола, все одно – это уровень духовный и на нем-то творится история... Святитель Григорий верно оценивает исторические явления, так как видит первопричину, то есть что соделывает Бог и как на это откликается человеческая душа; всем же событиям он отводит второстепенную роль... |
| Наверное, нет такой проповеди с церковного амвона или статьи в православной прессе, где в рассуждениях о сегодняшнем состоянии общества не говорилось бы о «зле», «беснованиях» и отсутствии духовности. Эти утверждения подчеркиваются цитатами и доказываются примерами. Хотя, какой смысл рассказывать о том, что мы и сами прекрасно знаем? От того, кто говорит или пишет, иное хочется услышать: как исправиться? Что конкретно надобно делать? Ведь большинство предлагаемых «должны» — это те же мирские методы и способы. То бишь, давайте преодолеем беса другим бесом Особенно это касается двух, по-моему, главных постовых установлений: ограничение в пище и воздержания от страстей. Дело в том, что постный стол нынче многообразнее и дороже скоромного, а от страстей во время подведения годовых итогов и под грохот фейерверков никуда не денешься. Если же громогласно провозгласить, что беса в себе можно победить только евангельским способом, то бишь «молитвой и постом», то рискуешь получить определение «архаичного консерватора с зилотскими наклонностями». И не приведи Господь призвать отказаться от встречи нового года! Тут же приклеят знаменитую этикетку: «Молиться, поститься, слушать радио «Радонеж» и отмахнутся, как от прокаженного, потому что «в условиях современной православной миссии данная метода отпугнет потенциального прихожанина»». Сомневаетесь? Тогда вспомните свои исповеди во время зимнего поста. О чем, прежде всего, разговор под священнической епитрахилью? Именно о пище и новогодних развлечениях. Пост будет постом только тогда, когда нет сомнений в его надобности и есть желание его исполнять именно так, как прописано в церковных правилах. Все остальное — подобие поста. За расхожей фразой «пост не голодовка» пришла уверенность, что ограничение себя в пище это не обязательное условие поста, что главное «других не есть» и этого достаточно. Постарался тут лукавый — и победу одержал. Хотя каждый из нас с детства прекрасно знает, что «после вкусного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать». В простом детском утверждении все абсолютно верно. Со временем и с приобретенными годами, которые, кстати, не мы сами, а Господь нам по своему милосердию продлил, данное утверждение становится объективной реальностью. О каких молитвенных, да и просто трудовых подвигах можно говорить, если «отягченное чрево покоя просит», а лучшим четвероногим другом становится родной диван? Ведь преподобный Иоанн Лествичник недаром одну из глав своей «Лествицы» назвал: «О любезном для всех и лукавом владыке – чреве». Со страстями та же история |
| Не знаю, сколько денег было у Константина раньше, сколько — сейчас. Но если уж журналистка решила пошарить в кармане у Кинчева — то даже из известных ей публикаций нетрудно было бы сделать вывод о том, что путь, избранный лидером «Алисы», лежит мимо денежно-эстрадных гольфстримов. Удивительно, что Людмила Ильюнина приводит самую издевательскую — «коммерсантовскую» — статью о Кинчеве — и при этом противопоставляет его путь стези юродивых: «Не поклонение фанатов они получали, а побои, насмешки и издевательства, и ради этого-то они и становились «мнимыми безумными», обретая самый верный способ борьбы с гордостью, присущей всякому человеку». Вновь скажу: подчинив свое творчество своей вере, Кинчев гарантированно получил (на всю оставшуюся жизнь вперед) регулярные оплеухи от либеральных «рок-критиков». Ильюнина вопрошает — «Разве Кинчев согласится назвать себя сумасшедшим, психом? Нет, не красивым словом «юродивый или шут, или паяц», а именно ненормальным, в которого на сцену могут полететь и гнилые помидоры, и оскорбления, а не цветы и восторги фанатов? Если он по совести готов сказать, что может все это принять, и что не почести и юбилеи 20-летние ему нужны, и не шум в СМИ, то тогда он имеет право называться юродивым». Во-первых, ни один юродивый сам себя юродивым не провозглашал и не нес перед собой табличку с соответствующей надписью. Единственно, кем себя Кинчев — человек, воцерковленный через книги митрополита Иоанна (Снычева) — называет сам — «Я — рядовой ополченец Русской православной церкви. Все, что церковь считает правильным, и я считаю абсолютно верным» (Известия. 28 октября)… Впрочем, к этим его словам надо делать разъяснение. Православие Кинчева отнюдь не воинственно. Каждый раз, когда мне приходится слышать или читать его интервью, меня поражает его предельная сдержанность: никаких призывов, никакого желания «организовать», или «заклеймить», подчеркивание, что это его сугубо личный выбор, который он совсем не намерен навязывать всем окружающим. Даже о той группе, к которой отхлынуло немало его поклонников, он отзывается безо всякой «подколки»: «Вы не расстраиваетесь, что за эти годы ряды ваших поклонников поредели? — Я сделал это осмысленно и осознанно. Отсек всех тех, кто видел в «Алисе» только голую атаку, то бишь рок-н-ролл, и передал их по наследству коллективу, которому я симпатизирую, то бишь «Королю и Шуту»» (Новая газета. 9 октября) |
| Быв у няньки на руках, первое слово сказал: «Бог» Задумаемся о корнях, о первопричинах поэзии Державина, о становлении его характера 14 июля, 2015 Задумаемся о корнях, о первопричинах поэзии Державина, о становлении его характера Гаврила Романович Державин и родился, и умер в разгар лета. День рождения поэта мы отмечаем 14 июля. Задумаемся о корнях, о первопричинах поэзии Державина, о становлении его характера… Перенесёмся на берега Волги, в середину XVIII века. Однажды графа Фёдора Ростопчина спросили: «А почему вы – не князь? Юсуповы, Шереметевы – выходцы из ордынских мурз – получили княжеское достоинство, а ваши предки – нет». – «Всё дело в том, что мой предок Ростопча прибыл в Москву зимой». – «Разве время года может повлиять на получение титула?» – «Как? Вы не знаете? Когда татарский вельможа в первый раз являлся ко двору, ему предлагали на выбор или шубу, или княжеское достоинство. Предок мой приехал в жестокую зиму и отдал предпочтение шубе». Вот и мурза Багрим (то бишь Ибрагим) довольствовался шубой. Приняли его в Москве на высшем уровне, сам великий князь Василий Иоаннович крестил своего нового вассала. Ибрагим стал Илией. Но в князья многочисленные потомки мурзы не вышли. И всё-таки московский правитель расщедрился, и Багрим получил от него завидные вотчины и под Владимиром, и под Новгородом, и под Нижним. На русской земле, обжитой с древних времён. От сыновей Багрима произошли Нарбековы, Акинфовы, Кеглевы. У Дмитрия Ильича Нарбекова был, в числе других детей, сын Алексей, получивший громкое имя Держава. Трудно не приметить, что Державин – говорящая фамилия. С такой фамилией мудрено не стать яростным охранителем империи. От него и пошёл род Державиных, которые «служили по городу Казани дворянскую службу». Осенью 1552 года Иоанн Грозный штурмом взял Казань и присоединил к Руси татарское царство. Город на Волге оправославливали, там поселились дворяне, которым доверял царь. Впоследствии Казань стала одним из крупнейших городов империи, уступала только двум столицам. Город двунациональный, с восточным колоритом, но с заметным преобладанием русских. |
| «Неужто Православие в Америке так зашорено, что должно повиноваться диктату какого-нибудь специалиста–знатока и неукоснительно следовать «партийной линии» в любом вопросе?! Это противоречит тому, чему учил Владыка Иоанн, всей его миссионерской деятельности». Такую зашоренность, узость взглядов о. Серафим назвал «уставничеством» или «недугом правильности». Болезнь эта, как он видел, очень заразна среди людей молодых, как новообращенных, так и урождено православных. «Сверхправильные пастыри дают простые ответы на сложные вопросы, что весьма привлекает тех, кто еще не тверд в вере. Многие новообращенные тянутся к «правильности» как младенец к соске. По–моему, им куда полезнее для спасения души чуток отступить от «уставничества» да прибавить в смирении». Современный, узкологический подход «сверхправильных» богословов ставится выше простого верования православных греков «старой традиции». Отец Серафим понимал, что и многострадальным русским новый подход совершенно чужд. Он писал: «Всем этим «мудрецам» недостает главного в православной жизни, на что указывали святые Отцы, — страдания. Новая «мудрость» рождена в праздном умствовании, в бесплодных и бессмысленных спорах. Истинно глубокой является мудрость выстраданная (какую Господь ниспослал нынешней России), хотя она и не даст «красивого» ответа на всякий глумливый вопрос. Так давайте проникнемся этим страданием. И милость Господня пребудет с нами!» «НОВЫЕ МУДРЕЦЫ» нашли простой ответ даже на такой сложный вопрос, как взаимоотношения разных православных Церквей. «Уставники» утверждают, что все Церкви, держащиеся нового календаря или свободных экуменических взглядов, — еретические и «ущербные». И вообще, их нельзя назвать Церквями, а их таинства благодатными. Между прочим, ведущие из новоявленных «мудрецов» до вступления в Русскую Зарубежную Церковь принадлежали как раз к одной из новых «еретических» Церквей, к новостильной Греческой Архиепископии, и были ею отстранены от священнослужения. Русская Церковь приняла их из любви, полагая, что кара незаслуженна. Защищали их и о. Серафим с о. Германом. Однако сами отлученные отцы измыслили так: дескать, Греческая Церковь не несет благодати Божией, а потому и не вправе лишить их сана! По их логике выходило, если признать благодатность Греческой Церкви, следует признать и правомерность их наказания, то бишь пожизненный запрет на священнослужение. Их холодная «правильная» логика не допускала прощения или иного выхода. |
| Иеромонах Серафим (Роуз) об «образе зверя» говорил вне всякой связи с телевизором. В греческом оригинале Апокалипсиса слову «образ» соответствует слово е?кип (икона). Для протестантов это – аргумент против православного иконопочитания: мол, икона будет «у зверя». Для православных же это – аргумент в пользу иконопочитания. Ведь раз антихрист, маскирующийся под Христа, будет использовать икону, значит, те христиане, которых он будет прельщать, будут к иконам относиться с почтением. А значит, Спаситель предвидел распространение иконопочитания и не считал иконопочитателей ложными христианами. Так вот, отец Серафим, напоминая те подмены, что несет с собой антихристов дух (подмена главного второстепенным), вспомнил и об «иконе зверя». «Если вы начнете возмущаться, что у вас в церкви „неправильные иконы“ (то бишь написанные не в традиционной манере), берегитесь, ибо вас увлекла чисто внешняя сторона. Сколько церквей, где, кроме „правильных“ икон, ничего нет!.. Пожалуй, и „образ зверя“ будет написан с соблюдением византийских иконописных традиций – пусть эта мысль будет нам трезвящим напоминанием. Антихриста нужно понимать как духовное явление. Почему мир захочет поклониться ему? Да потому что в нем есть то, что найдет отклик в каждой душе, когда в ней нет Христа. И если, не дай Бог, мы поклонимся ему, значит, нас привлекло нечто внешнее, схожее с христианством. Ведь антихрист захочет „заменить“ Христа, быть похожим на Него… Холодные сердцем подготавливают почву для антихриста, чье подражание Христу распространяется и на „правильное“ богословие» (цит. по: Иеромонах Дамаскин (Христенсен). Указ. соч. С.768 – 769. ) В чем проблема ИНН//Русский вестник.2001, 7. Там же. Пастух Л. И. Антихрист: материализация мистики в измерение времени. Заметки по поводу… Житомир.1996, с.17. Тихомиров Л. Религиозно-философские основы истории. М., 1997, с.585. «Вошел сатана в Иуду и научил его, как предать Господа; тот согласился и предал (Лк.22, 3-4). Вошел сатана потому, что была отворена для него дверь. |
| Водился грех этот и за нами, нечего сказать, но я уж лет 10 совершенно освободился от классических затей. Быть может я бы теперь и не годился между вами, почивающими на кодексах риторик и теологий. Я пишу всегда, что вздумается. Две мои речи, напечатанные где-то в Инвалидах, из коих одна в 1834-м году на день Александра Невского и воздвижению памятника Александру Благословенному, говоренная в чистом поле на кургане, под навесом знамен, была никак не больше четвертинки. Да и никогда я не писывал больше 3-х страничек или пол-листочка; зато с каким восторгом расхватывали и переписывали эти пол-листочка мои военные, особенно когда я был в полку и помоложе. Вообще полезнее, говорит Паскаль, пробуждать в людях любовь к христианской церкви, чем доказывать ее истину доводами, которых силу и вес постигают не все. Истины священные не должно подчинять искусству убеждения, они бесконечно выше природы; один Бог может вложить их в душу, и тем способом, какой Ему благоугоден. Впрочем, долг пастырей – сеять, произращать есть дело Божие. Хороший хозяин знает, как сеять, зная землю свою и время. Но вот и пол-листочка или, бишь, листочек весь; прощай дружочек, сизокрылый голубочек, мне пора прилечь. 15 . Вторая часть письма вашего, как метрическая часть об умерших, навевает на душу мрачные мысли. Господи! Как быстро род человеческий сменяется с часов своей жизненной стражи? И не приметишь, как наткнешься на могилу – эту яму, разграничивающую мир дольний с горним. Счастлив, кто входит в нее не оглядываясь с прискорбием на прошедшее. О Закревском и Языкове я не скажу ни слова. De mortuis aut bene, aut nil. Суд их уже подписан. Это, кажется, были два приятеля, как постный сочельник и сытное разговенье. Первому давно уже занятая была квартира на том месте – свете. Если он был верный последователь учения Вольтера, над которым ныне смеются уже мальчишки, как над подстреленным ястребом, упавшим в их лужу для забавы, то не худо бы ему прочесть рацею, которую читал Дидро перед смертью Вольтера. |
|
|
