| Том 1 • Том 2 • Том 3 • Том 4 • Том 5 • Том 6 • Том 7 • Том 8 • Том 9 • Том 10 • Том 11 • Том 12 • Том 13 • Том 14 • Том 15 • Том 16 • Том 17 • Том 18 • Том 19 • Том 20 Содержание Вступление. Литература эпохи «Слова о полку Игореве» Хождение игумена Даниила Послание Климента Смолятича Слова и поучения Кирилла Туровского Повесть об убиении Андрея Боголюбского Сказание о чудесах Владимирской иконы Богородицы Слово о князьях Летописные повести о походе князя Игоря Слово о полку Игореве Слово Даниила Заточника Поучения о простой чади Слово Моисея Выдубицкого Киево-печерский патерик Русская правда (краткая редакция) Русская правда (пространная редакция) Берестяные грамоты В.А. Жуковский. «Слово о полку Игореве» Н.А. Заболоцкий. «Слово о полку Игореве» Д.С. Лихачев. Повесть о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова Вступление. Литература эпохи «Слова о полку Игореве» Эпоха, которой принадлежит гениальный памятник «Слово о полку Игореве», противоречива и трагична в своей основе. С одной стороны, она отмечена высоким развитием искусств: живописи, архитектуры, прикладного искусства, литературы, а с другой – она характеризуется почти полным распадом Русского государства на самостоятельные княжества, отмечена разорявшими страну междоусобными войнами князей и чревата крайним ослаблением Руси как единого целого в военном отношении. В свое время – в конце XI и в первой четверти XII века – Владимир Мономах вносил сильное сдерживающее начало в процесс дробления Русской земли. Ему удалось глубокими походами в степь утишить половцев. Со смертью Владимира Мономаха в 1125 году вражда между отдельными русскими князьями усиливается, а через некоторое время возобновляются и набеги половцев. Вплоть до татаро-монгольского нашествия междоусобия отдельных ветвей княжеского рода становятся все более и более частыми. Воюют в основном потомки Владимира Мономаха – «мономаховичи» – с потомками постоянного противника Мономаха Олега Святославича – «ольговичами». Но внутри каждого из этих родов возникают собственные противоречия интересов. Слабеет значение Киева как объединяющего центра Руси, особенно после тех разорений, которым подвергли его сами русские князья. Возникают новые сильные центры притяжения – Владимир-Залесский во Владимиро-Суздальской земле, Чернигов, Владимир-Волынский и Галич на юго-западе Руси, Новгород и Смоленск на севере и северо-западе. Появляется тенденция к еще более мелкому дроблению. Политическое и военное единство Руси фактически перестает существовать. Однако не прекращается сознание исторического, языкового и культурного единства всего русского народа на огромном пространстве северо-востока Европы. Развивается трагическое противоречие между осознанием себя как единого целого и фактическим положением дел. В этих условиях особую роль суждено было сыграть литературе. |
| К этому достаточно абсурдному и невежественному утверждению примыкает и миф второй: европейская культура является гораздо более древней, нежели русская и вообще культура восточно-православного ареала, и именно Европа в силу этого (в отличие от России) – носитель подлинной культурной преемственности . Последний вывод здесь очевиден, ибо какая же культурная древность возможна без культурной преемственности? Оспаривать подобного рода суждения новых митрофанушек, выросших в удушливой атмосфере диссидентских кухонь, в общем-то, достаточно просто. Прежде всего напомним общеизвестное: само понятие «культура», если исключить ту узкую богослужебную сферу, достижения России в которой сквозь зубы признаются, употребляется в двух значениях: в узком и в широком. В узком смысле культурой называется то, что относится к сфере искусства, в широком же, как правило, имеется в виду бытовая культура, письменность, многие сферы повседневной социальной жизни и т.д. Начнем с письменности, ибо это важнейшая составляющая любой культуры. Здесь позиции наших русофобствующих митрофанушек, выдающих себя за культуртрегеров и просветителей, крайне слабы. Возьмем, к примеру, такой хрестоматийный факт нашей культурной истории, как так называемые новгородские берестяные грамоты. Так называемые – поскольку, кроме Новгорода, они найдены еще в 18 (!) населенных пунктах на территории европейской России. В Новгороде их находили более всего по вполне прозаической причине. Почва там болотистая, более влажная, чем в других местах, а во влажной почве дерево (и в том числе береста) сохраняется несравнимо лучше, чем в сухой, где оно со временем просто сгорает. Например в Москве берестяные грамоты находили в районе Исторического проезда, то есть долины реки Неглинной, где опять-таки почва влажная, а на Боровицком холме (на возвышенном месте) искать бесполезно. Датируются берестяные грамоты, по авторитетному утверждению историков и археологов, по меньшей мере X (!) веком. Все это к Церкви и богослужению не имеет ни малейшего отношения – ни прямого, ни даже косвенного. Берестяные грамоты относятся к сфере повседневной, бытовой письменности, принадлежа часто перу совсем простых людей, а вовсе не ученого монашества. Находили их на раскопках отнюдь не монастырей, а обычных жилых построек. Все это есть абсолютно неопровержимое доказательство (для наших воинствующих русофобов это настоящий кошмар) того исторического факта, что спустя всего только столетие с небольшим после крещения грамотность, то бишь письменная культура, имела на Руси если не поголовное, то уж во всяком случае массовое распространение, а в Европе в то же самое время как раз неграмотность была обычным явлением даже и среди знати. Встречались и неграмотные короли. |
| Лекция знаменитого лингвиста Андрея Анатольевича Зализняка о берестяных находках 2015 года (Видео) Традиционная октябрьская лекция выдающегося лингвиста Андрея Анатольевича Зализняка о новых найденных берестяных грамотах собрала несколько сот слушателей. Академик рассказал о новгородских находках, вместе со слушателями расшифровывал первую вологодскую грамоту. «Правмир» представляет читателям полную видеозапись лекции и ее расшифровку, сделанную лингвистом Дмитрием Сичинавой. До недавнего времени в этом году в Новгороде было найдено совсем немного грамот. Сами по себе те две фрагментарные грамоты, которые нашлись в течение последних трех месяцев, не составили бы достаточного материала для такой серьезной лекции, как сегодня. Но как часто бывает, когда в Новгороде такой сезон, что археологи не дошли еще до настоящих «грамотоносных» слоев, помогают другие города. В этом году сенсационным событием стало то, что появился еще один древнерусский город, в котором найдены берестяные грамоты — имеется грамота 1 из Вологды, и о ней мы тоже сможем поговорить. Пользуясь случаем, приношу благодарность Игорю Полиевктовичу Кукушкину, руководителю работ в Вологде, который любезно разрешил нам обсуждать эту грамоту публично. Грамота оказалась очень интересной. Кроме того, некоторые обстоятельства сильно расширяют круг вопросов, которые нам сегодня стоит рассмотреть. Как вы знаете, обычно итоговые лекции происходят или в самом конце сентября, или в самом начале октября, как сейчас. Это была мера предосторожности, которая обычно оказывалась излишней. А вот в этом году она не оказалась излишней: последняя новгородская грамота найдена вчера ( Сильное оживление в зале ). А предпоследняя — позавчера. Был некоторый риск, что что-то они найдут и сегодня, но пока что таких сведений мне не поступало. В Новгороде, таким образом, грамот уже четыре, а не две, как было после окончания летнего сезона, плюс вологодская грамота. К этому добавляется факт иного рода: дело в том, что в этом году наконец закончен ожидавшийся в течение многих лет XII том издания берестяных грамот, мы надеемся, что он успеет выйти еще до окончания этого года. Там содержится, прежде всего, издание новых грамот, уже известных, которые были обсуждены, в частности, на таких лекциях. Но там есть и также целый ряд поправок к старым грамотам, накопившийся за несколько лет. Их так много, что они касаются примерно 250 грамот. Чаще всего это мелочи, но иногда это очень даже интересные вещи. Из них я тоже хотел кое-что вам показать: естественно, это очень немногое, но два-три примера из того, что вы сможете прочесть в этом томе, я все же добавлю к сегодняшней лекции. |
| Берестяные грамоты Подготовка текста А. А. Зализняка и Т. В. Рождественнской, перевод и комментарии А. А. Зализняка Берестяные грамоты – сравнительно недавно открытый новый тип древнерусских письменных источников. Первая берестяная грамота была найдена в Новгороде в 1951 г., в ходе археологических раскопок под руководством А. В. Арциховского. Κ концу 1992 г. при раскопках древнерусских городов было найдено уже более 800 берестяных грамот, в том числе в Новгороде 745, в Старой Руссе 26, в Смоленске 16, в Пскове 8, в Звенигороде Галицком (под Львовом) 3, в Твери 2, в Москве, Витебске и Мстиславле по одной. Каждый год этот фонд пополняется. На бересте писали не пером, а специальным металлическим или костяным инструментом – писалом, таким образом, буквы здесь выдавлены или выцарапаны. Подавляющее большинство берестяных грамот – это частные письма. Они посвящены самым различным делам повседневной жизни – семейным, бытовым, хозяйственным, торговым, денежным, судебным, нередко также поездкам, военным походам, экспедициям за данью и т. п. Жизнь средневекового человека и его заботы предстают перед нами в этих письмах чрезвычайно непосредственно, в конкретных деталях. Помимо писем, встречаются также различные реестры, ярлычки, черновики документов, ученические упражнения, азбуки; иногда заговоры; изредка тексты церковного характера. Берестяные грамоты существенно изменили традиционные представления ο степени распространения грамотности в древней Руси. Авторы и адресаты берестяных грамот – отнюдь не только попы, монахи и высшие сановники; среди них представлены также, наряду с домовладельцами и купцами, старосты, ключники, ремесленники, воины и т. д. Особенно неожиданным оказалось то, что в переписке на бересте принимали участие женщины. Β заметной части писем они выступают в качестве адресатов или авторов; имеется даже пять писем от женщины κ женщине. Письма на бересте (за исключением, может быть, одного-двух) не являются, конечно, литературными произведениями. Они писались с чисто практическими целями и не предназначались для последующего сохранения. Это не значит, однако, что они написаны небрежно или коряво. Β большинстве случаев берестяное письмо писалось достаточно тщательно. Описок и ошибок здесь обычно не больше, чем в пергаменных рукописях. Часто видны поправки, сделанные самим автором – иногда даже стилистические; это свидетельствует ο стремлении писать правильно (т. е. в соответствии с некоторыми представлениями ο правильности). |
| Записки на бересте Интервью с Алексеем Гиппиусом, координатором проекта «Древнерусские берестяные грамоты» Алексей Гиппиус 5 марта в Государственном Историческом музее прошла презентация сайта, посвященного берестяным грамотам – http://gramoty.ru . Материалы сайта впервые в полном объеме представляют в сети этот исторический и лингвистический источник. Основу сайта составляет база данных, включающая фотографии берестяных грамот, их прориси, древнерусские тексты, переводы на современный русский язык и основную информацию о документах. Корреспондент «Православия.ru» побывал на презентации и взял интервью у координатора проекта Алексея Гиппиуса . – Алексей Алексеевич, берестяные грамоты, как исторический источник, самым непосредственным образом связаны с обыденной жизнью древних русичей. Отобразилась ли на бересте их церковность, их вера? – В нашей базе данных имеется возможность отбирать берестяные грамоты по содержанию, есть там и такая специальная категория, как «церковные тексты». По этой теме на сайте можно найти больше сорока собственно церковных документов, значительная часть из них, это церковные поминания, похожие на те записки, которые принято писать и в наше время. В этом же разделе находятся и фрагменты церковных молитв, есть даже целая берестяная книжечка с вечерними молитвами, есть грамота с отрывком «Слова о премудрости» святителя Кирилла Туровского, найденная в Торжке. Корпус найденных церковных документов достаточно многообразен. Но кроме него есть и документы как бы околоцерковной тематики, которые так или иначе относятся к вашему вопросу. Вот, например, берестяное письмо одного монаха другому – «Письмо от Ефрема к Исухии», найденное в Новгороде, оно датируется началом XII века, ему присвоен номер 605. «Поклон от Ефрема брату моему Исухии. Ты разгневался, не расспросив: меня игумен не пустил. А я отпрашивался, но он послал [меня] с Асафом к посаднику за медом. А пришли мы (двое), когда [уже] звонили. Зачем же ты гневаешься? Ведь я всегда у тебя (при тебе). А зазорно мне, что ты злое мне говорил. И [все же] кланяюсь тебе, братец мой, хоть ты и такое говори. Ты мой, а я твой». |
| В этой главе мы прибегнем к помощи известного исследователя новгородских берестяных грамот, действительного члена Российской Академии наук А.А. Зализняка, ежегодно по итогам новгородской экспедиции читающего блестящие лекции с описанием и анализом найденных материалов. Итак, слово академику: «Почему такой небольшой объём, который составляют эти грамоты, тем не менее многое дал для истории России? В первые века письменной истории письменность уже есть, много пишут, но существует необычайно жёсткая цензура и самоцензура. Не официальная, конечно, цензура, а моральные представления общества о том, что должно предавать записи на пергаменте, а что не должно. Представление состоит в том, что должно предавать записи на пергамен только высокое, а всё, что касается бытовой жизни, семейных отношений, торговых дел и прочее — всё это низкое, всё это не входит в зону, предназначенную для вечности. Поэтому практически во всех древнерусских документах XI-XIII вв., ранних веков, мы почти ничего не найдём о том, как люди жили. Мы найдём записи в летописи о событиях с князьями, архиепископами, о войнах, о мирах, но решительно или почти ничего о материальной стороне дела, о том, что они ели, какие были праздники, обряды при рождении, на свадьбе или на похоронах — всё это совершенно отсутствует в древних документах. А берестяные грамоты оказались прямой противоположностью. Это записки, касающиеся ровно той части древней жизни, которая всегда скрывалась официальной литературой, всегда считалась недостойной фиксации. Это простейшие записки внутри семьи или от хозяина дома к домочадцам, или к зависящим от него людям, которые живут на его усадьбе, или ремесленникам, которым он заказывает изготовить какие-то предметы, или что-то продать, что-то купить. Главным содержанием этих писем являются обстоятельства текущей жизни: обстоятельства жизни семьи, отношений между людьми, ссоры, угрозы, судебные дела и т.д. — всё то, что занимало людей на уровне ежедневного существования, а не на уровне официально-праздничного бытия. Поэтому при огромной массе литературы в чисто физическом измерении, десятки и сотни тысяч документов, по этой части не было почти ничего. И тут идут документы один за другим, которые открывают именно эту сферу, причём в очень живой драматической форме, непосредственно с именами людей, с отношениями, которые там открываются, XI-XIV веков». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЖУКОВСКАЯ Лидия Петровна (5.04.1920, г. Мещовск Калужской губ.- 7.01.1994, Москва), палеограф, лингвист, исследовательница церковнослав. памятников, член бюро Археографической комиссии АН СССР. В 1929 г. переехала с родителями из пос. Костерёво (ныне город во Владимирской обл.) в Москву. В 1937 г. поступила на фак-т русского языка и лит-ры Московского городского педагогического ин-та (МГПИ), который окончила с отличием в 1941 г. До кон. 1943 г. жила в эвакуации в Свердловске (ныне Екатеринбург). После возвращения в Москву поступила в аспирантуру МГПИ, ее научным руководителем являлся Р. И. Аванесов. На формирование научных интересов и выбор темы для канд. диссертации Ж. оказали влияние палеографы-слависты акад. М. Н. Тихомиров и М. В. Щепкина . Диссертационная работа Ж., посвященная палеографическому и фонетическому описанию Галичского Евангелия 1357 г., была защищена в 1953 г. (публ.: Из истории языка Сев.-Вост. Руси сер. XIV в.: (Фонетика галичского говора по мат-лам Галичского евангелия 1357 г.)//Тр. Ин-та языкознания АН СССР. 1957. Т. 8. С. 5-106). С 1947 г. Ж. являлась научным сотрудником, в 1959-1988 гг.- старшим научным сотрудником Ин-та рус. языка (ИРЯ) АН СССР, в 1988-1994 гг.- старшим, затем главным научным сотрудником Отдела рукописей ГБЛ (ныне РГБ). Л. П. Жуковская. Фотография. 40-е гг. XX в. (РГБ) Л. П. Жуковская. Фотография. 40-е гг. XX в. (РГБ) В начале работы в ИРЯ Ж. входила в группу авторов, составлявших «Атлас русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы» (М., 1957. Ч. 1). В 50-х гг. она опубликовала несколько работ о берестяных грамотах , введенных в научный оборот в 1951 г. (Палеография//Палеогр. и лингвист. анализ новгородских берестяных грамот. М., 1955. С. 13-78; Тексты грамот и переводы с разночтениями//Там же. С. 189-204; Новгородские берестяные грамоты. М., 1959). На протяжении мн. лет в центре научных интересов Ж. находились вопросы текстологии слав. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ДРЕВНЕЙ РУСИ АРХЕОЛОГИЯ одно из главных направлений отечественной истории и археологии, в задачи к-рой входит способствовать решению вопросов формирования и развития гос-ва вост. славян в IX-XI вв., их христианизации, культурной идентификации и дальнейшего (до кон. XIII в.) развития. Д. Р. а. доказала земледельческий производительный характер экономики ранних славян Вост. Европы, дала материалы для определения уровня развития ремесленных технологий, внутренних и внешних связей Др. Руси. На совр. этапе Д. Р. а. занимается проблемами, связанными с определением природной среды Др. Руси и ее взаимодействия с человеком, рассматривает формы и этапы освоения земель Европейской России от Русского Севера и Северо-Запада до Суздальского ополья и Ср. Поднепровья, возможные варианты сельского расселения, демографию и антропологию Др. Руси, причины возникновения Др. Руси, ее социокультурную среду и развитие исторической топографии, процесс сложения правосл. Церкви на территории Др. Руси. Археология увеличивает фонд источников для исследования развития Др. Руси как за счет совершенствования традиц. методов, так и благодаря использованию разнообразных естественнонаучных подходов, показывает генетическую связь культуры Др. Руси с культурой Северо-Зап. и Московской Руси XIV-XVII вв., проявляющуюся в прямом наследовании, сохранении ее элементов в жизни народа России до наст. времени. Найденные в процессе археологических раскопок материалы дают представление о физическом облике, природной среде и быте человека Др. Руси (артефакты, технологии и обмен ими), знакомят с его духовной жизнью. Опираясь на обширный материал эпиграфики (см. статьи Берестяные грамоты , Граффити , Надгробие , Письменность ), появляется возможность получить разносторонние сведения о жизни Церкви, об искусстве и архитектуре, церковной археологии (см. также статьи Археология , Археология христианская ; Беляев Л. А. Церковная наука//ПЭ. Т. РПЦ. С. 451-463). Историография |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КАРЕЛИЯ [Республика Карелия], субъект РФ в составе Северо-Западного федерального окр. Территория - 180,5 тыс. кв. км. Адм. центр - Петрозаводск. К. расположена на северо-западе России, граничит с Архангельской , Вологодской , Ленинградской и Мурманской областями РФ и с Финляндией . На северо-востоке омывается Белым м., на юге расположены Ладожское и Онежское озера. Население - 643,5 тыс. чел. (2010). Национальный состав: русские - 82,2%, карелы - 7,4, белорусы - 3,8, финны - 1,4, вепсы - 0,5, представители др. национальностей - 4,7%. Республика включает 2 городских округа и 16 муниципальных районов (в т. ч. 3 национальных). История К X в. юго-запад совр. К. занимало земледельческое население (древние весь (предки совр. вепсов) и корела (предки совр. карел)), вовлеченное в международную торговлю на пути «из варяг в греки». Севернее жили охотники и рыболовы саамы. На северо-востоке К. обитали племена еми, к-рые впервые упоминаются в рус. летописях под 1042 г., когда в поход на них ходил новгородский кн. Владимир Ярославич (ПВЛ. СПб., 1996. С. 67). Племена корелы названы в географическом введении к «Истории Норвегии», написанной не позднее 1115 г. (народ «кирьялы» - Глазырина Г. В. Исландские викингские саги о Сев. Руси. М., 1996. С. 42), в новгородской берестяной грамоте 90-х гг. XII в. (сообщение о том, что «Литва встала на Корелу» - Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1977-1983 гг. М., 1986. С. 50-51. 590). В XII в. территория К. вошла в Новгородское гос-во. Племена корелы неоднократно (в 1142, 1143, 1149, 1178, 1188, 1191, 1227) участвовали в военных походах Новгорода. В 1227 г. новгородский кн. Ярослав (Феодор) Всеволодович в условиях швед. католич. экспансии в Финляндию инициировал крещение корелы в Православие («того же лета князь Ярослав Всеволодович послав крести множество карел, мало не все люди» - ПСРЛ. Т. 1. Стб. 449). Карельский перешеек, Сев.-Зап. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 16 голосов: 4.3 из 5) «Остов мой, смысл бытия моего убогого...» Ю.М. Шульман Дневниковое творчество Шергина началось чуть ли не с первым пробуждением в нём религиозного чувства, в пору, когда будущему художнику едва минуло четырнадцать лет. Записи поначалу («годов с десять») носили случайный характер, велись «как попало» и «на чём попало», порой на обрывках берёзовой коры, составляя причудливые «берестяные грамоты», и не предназначались «ни для кого». Позже пришло сознание полезности Диариуса не только для себя, но и для других, особенно близких по духу людей. Поскольку в Шергине «слышанное из живых уст, запечатлевается… ярче и сильнее, чем любой письменный документ», он и Дневник с усладой создаёт в форме живого и непринуждённого разговора с «однодумным» другом, со «своим братом». Диариус дышит увлекательными и доверительными интонациями, радует образными народными оборотами и особенными словечками, присущими изустной речи, но не книжному ладу, разного рода обращениями, диалогами, дружескими спорами, оживляющими беседу… («друже», «человече», «смотри-ко», «а у нас с тобою»; «дак думаю и меня Он в охапку возьмёт, скажет: «Куда тебя денешь?»…). При этом может возникнуть порой впечатление не только лёгкости и непринуждённости, но даже и некоторой небрежности создания Диариуса — впечатление ошибочное. Ведение Дневника было для Шергина не только любовным, но и творческим призванием. Записи Диариуса Шергин долго «обкатывал» в памяти, набрасывал их вначале вчерне, и только после этого запечатлевал сказ окончательно. Оттого все оттенки народного говора живут в его строках и слышатся, как живые. Содержание Диариуса цветисто, зримо и разнообразно. Сквозь магический кристалл волшебной сказки («Любезную птичку-сорочку увидишь и уже знаешь, что сказочное “некоторое царство” тут близко, что никуда оно не девалось» ) Шергин преподносит «сказку» своей жизни, во всех её пленительных подробностях, в радостях и разочарованиях, в раздумьях и заботах. Здесь вся душа писателя, его биография и его исповедь. Здесь «как бы стержень, остов мой, смысл бытия моего убогого» , — говорит писатель о своём Дневнике. |
|
|
