| Сортировать по Исключить новости Религиозность в безрелигиозную эпоху Опубликовано в альманахе «Альфа и Омега», 23, 24, 2000 7 июля, 2012 Опубликовано в альманахе «Альфа и Омега», 23, 24, 2000 Статья первая. Гражданская религия США По справедливому замечанию протопресвитера Иоанна Мейендорфа, вера в нескончаемый прогресс, основанная на оптимистической оценке человеческих достижений в истории, есть явление “постхристианское”, ставшее возможным в контексте утвердившегося в рамках христианской культуры линейного понимания истории, провозгласившего наличие у последней смысла и цели 1 . Подобная вольная трактовка новозаветной эсхатологии, безусловно, далека от христианского видения перспектив развития человечества, которое в финале истории ожидает, согласно Библии, временное установление царства антихриста и Страшный суд, а не окончательная победа Царства Божиего на земле 2 . Идея прогресса, появившаяся в Новое время и ставшая одним из основополагающих мифов нашей эпохи, есть в таком случае не что иное, как античная утопия “идеального государства”, коренным образом расходящаяся с собственно христианским видением перспектив человечества. Эта новая вера лишь заимствует оболочку христианских идей. Формально такой подход не отрицает христианства, оставляя Церкви попечение о душах и занимаясь исключительно делами мира сего. Однако мистификация новой веры приводит к порождению новых идолов (в наше время это “гражданское общество”, “демократия”, “свобода”, “государство всеобщего благосостояния” и т. д.) и сначала незаметно, а потом все более очевидно и настойчиво уводит человека от Христа, подчиняя его “детерминизму истории, социологии, фрейдовской психологии или утопическому прогрессизму” 3 . В ряду открывшихся “новых ценностей” четко просматривается стремление к некой универсальной религии, которая смогла бы примирить все противоречия различных религиозных систем и установить “мир во всем мире”. Попыткой установить такую религию и является, на наш взгляд, американская гражданская религия , материал о которой мы представляем на читательский суд. |
| Сети богословия Мнение Богословие и личное благочестие никогда не должны разлучаться Дорогие читатели портала! Годичный богослужебный круг почти завершил свой оборот, и мы вновь вошли в период Великого поста, который служит преддверием Пасхи, воскресения Христова. Читать дальше Кирилл (Зинковский) епископ Сергиево-Посадский и Дмитровский, ректор Московской духовной академии Тема недели: Православие, психология и психиатрия Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Д. Бонхёффер и реальное христианство: к переизданию книги «Сопротивление и покорность» Интеллектуальное наследие лютеранского богослова, пастора и антифашиста Дитриха Бонхёффера по-прежнему служит базисом для богословской и околобогословской дискуссии. Читатели произведений знаменитого мыслителя с удивлением открывают для себя такие созданные им понятия, как «дорогая» и «дешёвая» благодать, «хождение вслед» и, конечно же, «безрелигиозное христианство». При не слишком глубоком погружении в тексты Бонхёффера все перечисленные словосочетания воспринимаются как безусловное доказательство чуть ли не атеистических убеждений погибшего во Флоссенбюргском лагере пастора. Однако радикальная теология лютеранского богослова ведет читателя не в тьму безбожия, а к свету Богообщения — общения, очищенного от наслоений утратившей актуальность довоенной религиозности. Обо всём перечисленном в представленной публикации размышляет кандидат философских наук А.М. Гагинский. Статья В современной богословско-ориентированной литературе нередко можно встретить пронзительный вопрос: как возможна теология после Освенцима? Вопрос этот — чаще всего остающийся без ответа — кажется совершенно неразрешимым: Бог оставил нас, и теперь мы можем только молчать. Молчать прежде всего о Нём… Стало быть, речь идёт о конце теологии. И тем не менее, как бы странно это ни звучало, именно в этой точке невозможности только и становится возможным то, что называется теологией. |
| Доклад Святейшего Патриарха Алексия на Архиерейском Соборе Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы – рабы ваши для Иисуса, потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить [нас] познанием славы Божией в лице Иисуса Христа. 2 Кор. 4, 5–6 Фото: Седмица.ру Ваше Блаженство, Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства – возлюбленные о Господе собратья архипастыри, участники настоящего Архиерейского Собора Русской Православной Церкви! Прошло четыре года со времени Юбилейного Архиерейского Собора, состоявшегося в 2000 году, когда мы стояли на рубеже времен, вступая в новый век и новое тысячелетие. Начало третьего тысячелетия от Рождества Христова стало событием в жизни каждого человека, вехой в истории всего человечества и его духовной путеводительницы – Святой Церкви Божией. Всякая юбилейная дата располагает к размышлению и осмыслению прошедшего периода, подведению его итогов, а рубеж столетий, и тем более тысячелетий, особенно. Во всех странах христианского мира ушедшее столетие было временем дальнейшего отступления от христианства и наступления на христианство, временем торжества секуляризма. Безрелигиозное мировоззрение объявляло христианские истины несостоятельными с точки зрения науки; психология рассматривала веру как патологическую форму сознания; социальные учения объясняли деятельность Церкви исключительно утилитарными, земными целями. Религию часто обвиняли в невежестве, в том, что она паразитирует на необразованности и бедности людей, а потому должна отмереть в ходе научного прогресса и всеобщего повышения уровня жизни. Однако только в России и других странах, где воцарился государственный атеизм, христиане столкнулись с сатанинской ненавистью антихристианских сил лицом к лицу. Для Русской Церкви минувшее столетие стало временем испытания твердости веры, сравнимого только с преследованием христиан в Римской империи, а по масштабу гонений во много раз его превосходящего. В этих условиях исповедание христианства стало подвигом. Исповедники веры и новомученики, внешне бессильные перед карательной машиной атеистического государства, не пошли на духовный компромисс и ценой лишений и даже собственной жизни засвидетельствовали веру, побеждающую мир, по слову Апостола, «всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; и сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1 Ин. 5, 4). Православные христиане в нашей стране смогли доказать, что их вера – не устаревшее мировоззрение или унаследованный от предков обычай, от которого можно отказаться в угоду властям. Они доказали, что христианство – это основание жизни, а Христос – высшая ценность и истина, отвергнуть которую равносильно духовной смерти. |
| Закрыть itemscope itemtype=" http://schema.org/Article " > Мистика и культура Противостояние христианства и гностицизма в культуре. Введение 17.02.2013 1252 Время на чтение 36 минут Христианство и новая религиозная эпоха В Римской империи, на территории которой и возникла христианская религия, она распространялась преимущественно среди горожан, то есть тех, кто имел б о льший по сравнению с сельскими жителями образовательный и интеллектуальный багаж. Сегодня мы наблюдаем ту же картину, - в деревне по воскресеньям храмы заполняют дачники, а в городских храмах вы почти не встретите рабочего. Стало быть, Православие все более и более становится достоянием тех, кто в силу своей интеллигентности тесно связан с культурной деятельностью. Сегодня и сам человек воспитывается и образовывается в культурных институтах и культурными средствами. Прежде культура всегда зиждилась на базовых ценностях культа, на основе которых выстраивалась и вся культурная жизнь. Но Церковь в течение долгого времени была отторгнута от идейного руководства этим культурным строительством - поле культуры быстро заросло сорняками. Восстановить руководящую связь Церкви с культурой возможно только через миссию Церкви по отношению к тем, кто осуществляет культурное строительство, через носителей и созидателей культуры. Семьдесят лет назад ситуация была иной, - культура была полем, на котором возрастали те, кто противоборствовал религии. В 1937 году известный русский религиозный философ Иван Ильин писал по поводу кризиса современной ему культуры: «Культура нашего времени все более обособляется от христианства; но не только от него - она вообще утрачивает религиозный дух и смысл, и дар. Она не перешла ни к какой «новой» религиозности, она не обратилась даже к поискам новой. Отделившись от христианства, она ушла в безрелигиозную, безбожную пустоту» Но не прошло и 20-ти лет, как тонкий наблюдатель, аналитик, знаток культуры протоиерей Георгий Флоровский подметил основную тенденцию его времени. «Главное напряжение сегодня не между «верой» и «неверием», - писал он, - а между соперничающими верами» Это было сказано пятьдесят лет назад. Время подтвердило эту мысль Флоровского. |
| При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна. При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка: " Издательство им. свт. Игнатия Ставропольского " ( ). Преобразование в форматы epub, mobi, fb2 " Православие и мир. Электронная библиотека " ( lib.pravmir.ru ). Введение Во все времена истинных рабов Божиих уничижали. Апостол говорит в Послании к Тимофею: все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы (2 Тим. 3; 12). Большинство людей, даже в христианском обществе, не понимали и не принимали монашества. То, что монашество было, есть и будет - это исключительно действие силы Божией. Это чудо Божие, что в условиях совершенно враждебных Господь хранит Свое стадо, как Он сказал: посылаю вас как овец среди волков (Мф. 10; 16). И в золотые века христианства были не только христиане, были и язычники, и еретики; и если рассмотрим историю Византийской империи или историю Египта, Сирии и Палестины, где подвизались иноки, то увидим, что там всё время происходили какие-то войны, нашествия варваров, всяческие бедствия, восставали лжеучителя, императоры становились еретиками-гонителями. Поэтому и в те времена к инокам достаточно часто относились с пренебрежением и уничижением, тем более, что люди, погруженные в мирскую жизнь, просто не понимают монахов, иногда даже боятся их, как какого-то сверхъестественного явления, имеют перед ними суеверный страх. Благочестивые же христиане не могут не почитать и не уважать монашества; они искренне, с любовью смотрят на иноческий подвиг. " Инокам свет - Ангелы, а мирянам свет - иноки " . Иеромонах Сергий (Рыбко) Сегодня мы поговорим с о. Сергием об очень странном явлении - странном с точки зрения современной цивилизации; о явлении, которое явно не вписывается в рамки привычного. Тем не менее, на протяжении веков и даже уже тысячелетий оно являлось, пожалуй, определяющим в развитии христианства. Речь идет о монашестве. - Отец Сергий, от людей нецерковных, околоцерковных и вовсе безрелигиозных часто приходится слышать, что христиане, а в особенности - монашествующие, - это какие-то ненормальные люди. В каком- то смысле, это так, ведь то, что для современного нерелигиозного общества, пытающегося строить свое бытие автономно от Бога, не воспринимающего мир в духовном плане, кажется нормальным и даже основополагающим, отвергается монашеством. И наоборот: монашество живет такими ценностями, которые для современного общества вообще никакими ценностями не являются. Возьмем момент, который прежде всего бросается в глаза, хотя он, может быть, не является самым главным: основная ячейка общества - это семья, монашествующие же от семьи отказываются. |
| Нужны ли мы еще? Достанет ли нам внутренних сил для противодействия тому, что нам навязывают, останемся ли мы беспощадно откровенными в отношении самих себя — вот от чего зависит, найдем ли мы снова путь к простоте и прямодушию. 17 ноября, 2014 Достанет ли нам внутренних сил для противодействия тому, что нам навязывают, останемся ли мы беспощадно откровенными в отношении самих себя — вот от чего зависит, найдем ли мы снова путь к простоте и прямодушию. Дитрих Бонхёффер — один из самых широко обсуждаемых протестантских теологов ХХ века, немецкий пастор, участник антигитлеровского сопротивления, казненный в концлагере Флоссенбург 9 апреля 1945 года, за месяц до капитуляции нацистской Германии. Его имя связывают с концепцией так называемого «безрелигиозного христианства», о которой много спорят, небезосновательно критикуя бонхёфферовскую идею «совершеннолетнего мира» — он считал, что современное человечество уже достаточно «взрослое», а потому более не нуждается в «идее Бога» и религиозных культах для решения своих экзистенциальных проблем. В то же время, главные его тезисы очень актуальны для нас сегодняшних — к примеру, он призывал искать новые методы и средства говорения о Боге и вере, писал о возрождении «качества» как важнейшей задаче Церкви в наступившей эпохе, а также всегда акцентировал, что быть христианином означает прежде всего быть человеком, то есть жить для других и свидетельствовать о вере своими делами. Когда в 1933 году на церковных выборах в Германии победила «Евангелическая церковь германской нации», полностью солидаризировавшаяся с нацистским режимом, Бонхёффер был одним из первых, кто почувствовал надвигающуюся угрозу и выбрал путь сопротивления. Влияние тоталитарного режима на человеческую личность и общество в целом, на трансформацию смыслов и духовных ценностей очень проницательно анализируется им в заметке «Спустя десять лет», которая была задумана как подарок ближайшим друзьям к Рождеству 1943 года и которую мы публикуем здесь в сокращении. Размышления Бонхёффера остаются актуальными по сей день не только как историческое свидетельство, но и потому, что причины — политические, социальные и особенно нравственные — некогда приведшие к фашизму и коммунизму, в сущности, никуда не делись и сегодня. |
| Что такое Таинство? Что значит небрежно, кощунственно относиться к Таинству? Почему мы говорим именно о семи Таинствах, и чем они отличаются от других церковных священнодействий? Можно ли совершить Таинство над человеком насильно? В древней Церкви не было принято говорить о Таинствах с непосвященными. При подготовке к крещению говорили о Христе и о вере, но не о Таинствах. Этой теме посвящались специальные беседы после Крещения. Эти беседы даже имели особое название – «тайноводственные», Т.е. вводящие новокрещенного в мир церковных Таинств. Дело в том, что говорить о Таинствах с человеком сомневающимся, то есть не имеющим опыта веры, довольно затруднительно. Тайной невозможно овладеть через знание. Тайна – выше разума, и, приоткрываясь сердцу, она сама направляет разум. Тайна – не секрет, который разгадывают, она открывается человеку и познается им в духовном опыте. Поэтому разговор о Таинствах – это не ответ на вопрос что такое Таинство? Это скорее попытка осмыслить гораздо более узкую проблему, глубоко личную для каждого человека: почему мне самому так необходимо в них участвовать? «Ныне князь мира сего изгнан будет вон...» Мир, в котором впервые прозвучала Евангельская весть, не был миром безрелигиозным. Напротив, это был мир со своей культурой религиозных обрядов и церемоний. Они не просто колебали воздух, они действительно проникали в мир духов. Каких духов? Светлых или злых? Скорее вторых. Выражение «сатана – князь мира сего» (Ин. 12:31) – это не просто красивый оборот речи. И прозвучавшее две тысячи лет назад слово Евангелия было не о новом философском учении, а о новом религиозном опыте. Говоря о непостижимости, иноприродности Бога, христианство давало человеку возможность сопричастности Божественной Жизни. Языческим Церковь противопоставила свою мистическую жизнь. Опыту общения с падшими духами Церковь противопоставила опыт общения с Господом. Собственно, вся христианская жизнь и есть непрестанное Таинство общения с Богом и ближними. Когда Христос, прощаясь с учениками, говорит: Я с вами во все они до скончания века, – это нужно понимать в самом прямом смысле. Спаситель с нами, пусть и невидимо. Он разделяет с нами нашу жизнь: и радости, и скорби. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание БЕЗРЕЛИГИОЗНОЕ ХРИСТИАНСТВО [Нем. religionsloses Christentum, англ. religionless Christianity], неоднородное течение в зап. религ. мысли XX в. Его происхождение и развитие можно рассматривать в различных аспектах, из к-рых наиболее важны философский, богословский и социальный. Разные школы, входящие в это течение, объединяет концепция «смерти Бога», в к-рую они вкладывают различный смысл. Так, Т. Альтицер и У. Гамильтон указывали, что выражение «смерть Бога» может обозначать широкий спектр явлений - от самоуничтожения Божества в его превечной форме до проблем при адекватной передаче религ. понятий ( Altizer, Hamilton. Р. 13). Опыт, к-рый Б. х. стремится передать,- ощущение отсутствия Божества, потеря осознания Бога, за к-рыми стоит то, что Дж. Купер назвал «разводом ума и духа» ( Cooper. P. 105). В качестве лит. явления «смерть Бога» присутствует в творчестве писателей XIX в., в частности М. Арнолда, Т. Харди, Дж. Элиота (см.: Wilson). Особая роль в становлении и лит., и философского направлений течения принадлежит нем. философу Ф. Ницше . Его обращение к теме «смерти Бога» и к тому, что позже в трудах Ж. П. Сартра получило название «экзистенциального опыта европейского общества», создало базу, с к-рой начинали развитие своих идей мн. представители радикальной теологии. Безумец со страниц книги Ницше объявляет ничего не понимающим людям, что Бога больше нельзя обрести, ибо Он - умер. «Где Бог?! - воскликнул он.- Я хочу сказать вам это! Мы его убили - вы и я! Мы все его убийцы!» ( Ницше Ф. Соч.: В 2 т. М., 1996. Т. 1. С. 592). «Бог», о к-ром говорит Безумец,- это «идея Бога». Говорить о «смерти Бога» в этом смысле значит рассматривать Бога как излишнее субъективное произведение человеческого сознания, и тогда его смерть означает для человечества необходимость создавать собственное новое основание для нравственности и представления о смысле жизни. Богословские корни Б. х. лежат преимущественно в трудах протестант. теологов К. Барта и Д. Бонхёффера , наметивших пути, по к-рым пошла радикальная теология. Несмотря на то что Барт был представителем неоортодоксии, его диалектическая теология и акцент на «инаковости» Бога в конце концов заставляли усомниться не только в необходимости, но и в самом факте существования Бога, полностью удаленного из сферы человеческого и по природе Своего откровения обладающего исключительностью и пребывающего в некоем месте. Заключение, к к-рому пришел Барт,- «Бог есть Бог, ни буквы больше!» - говорило о Боге абсолютно «ином» и запредельном в противоположность всем человеческим религ. и духовным представлениям. В результате возникал логичный вопрос: чем для человечества является Бог? |
| поиск: разделы рассылка Александр Кырлежев " Безрелигиозное христианство " в " совершеннолетнем мире " ? Советская жизнь не располагала к попыткам разобраться в " современной религиозной ситуации " : были культовые сооружения, в некоторых из них совершались традиционные ритуальные действия, но на " религиозной сцене " ничего не происходило, кроме частного, индивидуального богоискательства и государственного подавления любой религиозной активности. Все подпольные религиозные движения развивались по законам подпольного существования, то есть оставались недоразвитыми или деформированными, а главное – общественно неактуальными. Иное дело сейчас, после нескольких лет религиозной свободы: " зацвели все цветы " , каждый – со свойственным ему ароматом; соответственно, стали определяться и вкусы многих, кто раньше и не подозревал о существовании религии. Проявилась и некоторая " религиозная динамика " в обществе... Прежде всего оказалось, что религий – много. Много и различных отношений к религии вообще. Попытки насильственного искоренения религиозности и замены ее идеологической квазирелигиозностью провалились. Ближайший вывод: религиозность соприродна человеку как таковому, она самовоспроизводится, даже если люди лишены возможности что-нибудь узнать о религии от самой религии. Однако дальше сказать что-то определенное о " религии вообще " невозможно. Религия бесконечно дробима, прежде всего потому, что каждый человек сам является источником своей религиозности. Здесь невозможно миновать инстанцию отдельной личности и ее свободного выбора, предпочтения, вкуса. Каждый нуждается в Высшем, Предельном или Глубинном, и поэтому каждый ищет, употребляет усилие, что-то находит и производит сам, выбирает и интерпретирует. Но помимо личных религиозных исканий и внутренней активности существует религиозная Традиция, точнее – много традиций. Религиозный опыт аккумулируется, подвергается организации и разработке, передается другим: по наследству или через обучение. Традиция является объективным измерением религии – в противовес всегда субъективному индивидуальному опыту. |
| Закрыть itemscope itemtype=" http://schema.org/Article " > О некоторых феноменах современного православного сознания 31.03.2008 436 Время на чтение 9 минут Само по себе появление в России в конце рационального безрелигиозного ХХ века многочисленных верующих во Христа Спасителя является, безусловно, феноменом, а правильнее сказать, чудом Божьим. В то время, когда, казалось бы, не то что христианство, а и любая религия должна была кануть в лету, в России произошёл взрыв религиозного чувства, и изголодавшаяся по «невидимому» публика с жадностью набросилась на всё потустороннее. Трудно найти сейчас сколько-нибудь «чистого» атеиста. Кто-то из наших соотечественников обрёл себя в исламе, кто-то - в язычестве, разнообразных христианских (и не только) сектах, множество - в оккультизме и разных агностических учениях. Большая часть наших соотечественников с той или иной мерой основательности обратилась к спасительному Православию. Но как бы не захватила наше общество религиозная лихорадка, все мы остаёмся, по сути, неофитами, привнёсшими вместе с собой в новую для нас религиозную жизнь, рудименты нашего прежнего, полуатеистического «общественного» сознания. Ничего ужасного в этом нет, но и не замечать некоторых феноменальных особенностей современного православного сознания опасно. Если не удаётся в одночасье изменить своё сознание, надо хотя бы стремиться к этому. В этой небольшой статье я попытаюсь обратить внимание читающей публики на некоторые, особенно бросающиеся в глаза феномены современного православного сознания. 1. Классовый подход к определению «народ Божий» Хоть мы уже и не советские люди, а граждане свободной России, нам никак не удаётся отделаться от въевшегося в наше сознание классового подхода к окружающей действительности. Нередко приходится слышать в качестве доказательства правоты какой-нибудь идеи, что Народ Божий является хранителем Божественной Истины. Причём, из контекста высказывания понятно, что в этот самый народ входят исключительно миряне, ну, может быть, некоторая «сознательная» часть духовенства, но никак уж ни архиереи (само собой, кроме одного, всем известного). Отсюда и такое классовое псевдоиерархическое представление о Церкви: миряне - некий пролетариат, который своим трудом кормит буржуев - архиереев и их прислужников - духовенство, и которому нечего терять кроме своих цепей. И истина, само собой, у самого передового класса православных - так называемых «простых верующих», пролетариев Церкви. |
|
|
