| Авторитетным источником правосл. Д. б. является и святоотеческое наследие в целом. Но, учитывая многочисленность, разнообразие и неравнозначность написанного отцами, церковное Предание никогда не пыталось кодифицировать к.-л. определенный корпус святоотеческих творений, к-рый бы исчерпывающе отвечал принципу consensus patrum. Тем не менее в Православии общепризнанным является убеждение, что только на основании святоотеческой мысли может быть правильно понято христ. вероучение во всей его целостности и полноте. «Вселенские Соборы начинали свои догматические постановления словами «Последуя святым отцам», выражая тем свое убеждение, что верность им по духу есть основной признак православного богословия» (Там же. С. 85). В отличие от западнохрист. конфессий правосл. Церковь не придает определяющего догматического значения следующим вероучительным памятникам древности: т. н. Апостольскому Символу веры , Афанасиевому Символу веры и Символу веры свт. Григория Чудотворца ,- сохраняя за ними историческую значимость (см. в ст. Вероучение ). Вопрос об источниках правосл. Д. б. связан с проблемой т. н. символических книг правосл. Церкви, к к-рым в русском дореволюционном академическом богословии принято было относить «Православное исповедание веры Кафолической и Апостольской Церкви Восточной» (1662) и «Послание Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» (1723). Однако, по замечанию проф. Н. Н. Глубоковского, «по существу, в Православии нет «символических книг» в техническом смысле слова. Все разговоры о них крайне условны и соответствуют лишь западным вероисповедным схемам, в противоречии с историей и природой Православия» ( Глубоковский Н. Н. Православие в своей сущности//Православие: Pro et contra. СПб., 2001. С. 182-198). Возникновение этих исповеданий относится к периоду упадка правосл. богословия, когда оно «было вынуждено вооружиться западным схоластическим богословским оружием и… это, в свою очередь, повело к новому и опасному влиянию на православное богословие не только не свойственных ему богословских терминов, но и богословских и духовных идей» ( Василий (Кривошеин). 2003. С. 46). Поэтому наряду с др. исповеданиями веры и догматическими постановлениями XVI и последующих столетий эти тексты не могут рассматриваться в качестве общеобязательных источников правосл. Д. б., «как не имеющие общецерковного характера по своему происхождению, как обычно невысокие по уровню богословской мысли, а часто и отрывающиеся от святоотеческого и литургического предания и как носящие следы формального, а иногда и существенного влияния римо-католического богословия» (Там же. С. 82-83). Задачи, метод и структура православного Д. б. |
| В правосл. Церкви есть тексты, за к-рыми она признает несомненный вероучительный авторитет и непреходящее значение. Прежде всего это Свящ. Писание. Несомненным вероучительным авторитетом являются Никео-Константинопольский Символ веры и догматические определения 7 Вселенских Соборов. Наряду с ними, по авторитетному мнению архиеп. Василия (Кривошеина) , по степени вероучительной значимости можно поставить догматические определения К-польского Собора 879-880 гг., постановления К-польских Соборов 1341-1351 гг. о Божией сущности и Ее действиях, а также определение К-польского Собора 1156-1157 гг. о Евхаристии как о жертве (а не только воспоминании), приносимой Христом по человечеству Св. Троице ( Василий (Кривошеин), архиеп. 2003. С. 78-81). Правосл. В. выражается не только в соборных догматических определениях, символах и исповеданиях веры, но и в литургическом предании, по крайней мере в той его части, к-рая запечатлена авторитетом св. отцов и проверена временем. Так, «можно без преувеличения сказать, что анафора литургий св. Василия Великого и св. Иоанна Златоуста по своей богословско-догматической авторитетности нисколько не уступает догматическим постановлениям Вселенских Соборов» (Там же. С. 84). Авторитетным свидетельством христ. веры правосл. Церковь признает также святоотеческое наследие в целом. Но, учитывая многочисленность, разнообразие и неравнозначность написанного отцами, Церковь никогда не пыталась кодифицировать к.-л. определенный корпус святоотеческих творений, к-рый бы исчерпывающе отвечал принципу consensus patrum. Тем не менее в Православии общепризнанным является убеждение, что только на основании святоотеческой мысли может быть правильно понято христ. В. во всей его целостности и полноте. «Вселенские Соборы начинали свои догматические постановления словами «Последуя святым отцам», выражая тем свое убеждение, что верность им по духу есть основной признак православного богословия» (Там же. С. 85). В отличие от зап. христ. конфессий правосл. Церковь не придает большой вероучительной ценности следующим догматическим памятникам древности: Апостольскому Символу веры - как зап. по происхождению, неизвестному Вселенским Соборам и недостаточному по содержанию (Там же. С. 27, 30-31, 81), а также Афанасиевому Символу веры - как неизвестному древней Церкви, отражающему августиновскую триадологию и содержащему «в своем латинском оригинале (хотя, может быть, и не изначала) учение об исхождении Святого Духа a Patre et Filio» (Там же. С. 27-31, 81). Символ свт. Григория Чудотворца , еп. Неокесарийского (III в.), будучи важным историческим памятником, также не может претендовать на общецерковный авторитет - как личное исповедание верного ученика Оригена, хотя и не содержащее ничего еретического (Там же. С. 25-26). |
| Писании употребляется только в его отношении к Отцу, то оно и не считалось выражающим отношение Святого Духа к Сыну. Так, 2-ой Вселенский собор в словах, приданных им Никейскому символу, в противоположность македонианской ереси, определил только, что Дух Святой «исходит от Отца». Феодорит, правда, употреблял выражения, которые по-видимому не непримиримы с западным верованием, но их нельзя понимать иначе, как выражающими лишь частное мнение писателя, православие которого не было безупречным в некоторых отношениях; притом дотоле еще не возникало никакого спора касательно этого предмета, или его выражения, между двумя великими половинами церкви. На Западе исхождение Святого Духа от Сына между тем проникло и в символы веры 2746 . Оно встречается в так называемом Афанасиевом символе, несомненно имеющем западное происхождение, но точное время происхождения которого составляет предмет спора. Первое появление этого учения в никейском или константинопольском символе веры состоялось на 3-м соборе толедском в 589 году 2747 , и оно часто поддерживалось позднейшими испанскими соборами под санкцией анафемы 2748 . Можно думать, что из Испании именно эта вставка перешла и во Францию, где учение о двойном исхождении не оспаривалось, хотя и возникали некоторые вопросы касательно удобства или законности прибавки к Никейскому символу. Происхождение разногласий по этому предмету в рассматриваемом периоде не ясно. Рассуждение об этом предмете происходило на соборе жантнльском (767 г.), где присутствовали посланники Константина Копронима 2749 , но вообще подробности этого собора неизвестны. На соборе фриульском, в 796 году, Павлин поддерживал пользу этого определения, «вследствие тех еретиков, которые шепчут, что Святой Дух принадлежит только Отцу и исходит только от Отца»; он защищал это определение против обвинения его в новшестве, так как оно не было-де прибавленном к Никейскому символу, а только пояснением его, и собор принял исповедание веры, в котором излагалось учение о двойном происхождении 2750 . |
| 999 Калур... от Галат... – Далее в тексте Карул, от латинск. Carolus. Карл Великий, император Священной Римской империи (800–814). Его коронование окончательно закрепило отделение Рима от Византии (см. предыдущ. коммент.). Рим снова стал центром западного мира, а император был признан главой западного христианского мира. К концу его правления встал вопрос об исхождении Святого Духа. В латинской традиции к этому времени утвердилось мнение об исхождении Святого Духа как от Бога-Отца, так и от Бога-Сына (folioque). Это учение нашло отражение и в Символе веры , так называемом Афанасиевом, а впервые прозвучало еще на третьем соборе в Толедо в 589 г. в виде вставки в никейский Символ веры . Вероятно, уже позднее оно перешло из Испании во Францию (отсюда галлаты). Употребляемое Курбским название галлаты (т. е. галлы) представляет собой архаическую греческую форму, что косвенно может указывать на время составления источника, переводом которого пользовались на Руси. С особой настойчивостью вопрос о filioque встал на соборе в Аахене в 809 г. Собор одобрил прибавление filioque к Символу веры . Папа Лев III не воспротивился этому прибавлению, однако известил о нем восточную церковь . Настоящие разногласия по этому поводу разгорелись уже позже и были закреплены произошедшим в 1054 г. окончательным разделением западной и восточной церквей. 1006 ...во Ефес... Нестория... – Несторий был избран патриархом константинопольским в 428 г. и сразу же организовал суровые гонения на всякого рода еретиков, но вскоре и сам оказался еретиком. Утверждал, что деву Марию не следует называть Богородицей, т. к. она родила не Бога, а только человека, с которым Слово Божье соединялось помимо нее. Человек Иисус был, по его мнению, только обителью Божества, и только по наитию Святого Духа стал помазанником. Новая ересь была опровергнута Кириллом Александрийским , а также поместным римским собором во главе с папой Келестином. Поскольку Несторий продолжал проповедовать свое учение, император Феодосий созвал в 431 г. вселенский собор в Ефесе, который и покончил с этим учением. |
| На подобном же основании Лютеране принимают догмат и о приснодевстве Богородицы. Но если бы дело коснулось других догматов веры и Апостольских постановлений, преемственно содержимых Церковию по Преданию Апостольскому, как напр. седмеричного числа Таинств, бескровной Евхаристической Жертвы, призывания Святых, поклонения Честному и Животворящему Кресту, почитания Св. Икон и Мощей, соблюдения постов, поминовения усопших, и под: то у Лютеран готов один вопрос: а где то есть в Библиях писано 21 ? Вообще надобно заметить, что, если Реформаторы XVI столетия принимали Христианские догматы, как изложены они в трех Символах: в так называемом Апостольском, Никейско-Цареградском и Афанасиевом, и как определены на первых четырех Вселенских Соборах: то это не из повиновения Вселенской Церкви , которая на основании Слова Божия, как законная его истолковательница, утвердила сии догматы, но потому, что находили их согласными с Св. Писанием 22 , нисколько не подозревая, что поставляя свое частное разумение Св. Писания выше суда Вселенской Церкви, они тем самым давали полномочие каждому из своих последователей подвергать критическому рассмотрению и их собственное изложение веры, и принимать то только, что кому покажется согласным с его археологическими и филологическими исследованиями о смысле Священного Писания 23 . Эта непокорность суду Вселенской Церкви, эта самоуверенность в истинном разумении Священного Писания , которую присвоили себе Реформаторы, легко решает для нас и тот, без знакомства с Лютеранскими началами, довольно трудный для решения вопрос: почему они, восставая против других нововведений Римской Церкви, приняли сделанное ею прибавление к Символу: и от Сына? Именно очищая Христианское вероучение от примеси, как выражались они, человеческих прибавлений, и доходя до догмата об исхождении Св. Духа, Реформаторы видели с одной стороны, что исповедовать этот догмат так, как исповедует его Вселенская Церковь т. е. без прибавления: и от Сына, значило бы признать над собою власть ее и, следовательно, изменить своим началам, а с другой, что прибавление: и от Сына Римская Церковь утверждала на произвольном толковании Св. |
| Недовольство протестантствующей партии всегда возбуждалось еще так называемым символом Афанасия. В течение первой половины XIX столетия, вследствие небрежности духовенства, народ отвык слышать чтение Афанасиева символа в церквах, так как Книга общ. молитв предписывает чтение последнего только в особые праздники и дни. Не обращая внимание на эти предписания и сокращая службу, духовенство опускало чтение этого символа. Естественно, когда Оксфорское движение усилило внимание духовенства к Книге об. молитв, чтение символа возбудило тревогу в старом поколении, не понимавшем уже языка символа. Среди низкоцерковников начало высказываться желание изъять фанасиев символ из Книги общ. молитв. Ритуалистическая комиссия 1870 года предложила присоединить следующее примечание к символу: «Упоминаемые в этом исповедании осуждения должны быть понимаемы не иначе, как только в смысле торжественного предостережения о погибели тех, кто добровольно отвергает кафолическую веру». Архиепископ вместе с другими 16 членами комиссии высказались против этого примечания. Когда дело перешло на обсуждение епископов, мнения разделились. Наконец, решено было дать новый перевод символа, поручив дело епископам и профессорам обоих университетов. Оксфордские профессора высказались против всякого изменения, и в случае последнего Пьюзей и Лиддон решили снять с себя духовный сан. После горячей полемики соглашение состоялось в конвокации 1873, формулировавшей свое суждение об Афанасиевом символе следующим образом: 1) что исповедание не присоединяет чего-либо к вере, содержимой в Св: Писании, но предостерегает против заблуждений: 2) что, как Св. Писание в различных местах обещает жизнь верующим и объявляет осуждение неверующим, так и церковь в этом символе объявляет необходимым твердо держаться католической веры всем желающим достигнуть спасения, и великую погибель отвергающим веру. Предостережения в этом символе должны быть понимаемы в том же смысле, как и предостережения Св. Писания. Церковь не осуждает здесь кого-либо отдельно или отдельных лиц, ибо Судья всех – Бог. |
| Такое единение состоит, по Кириллу 465 , в том, что одна Личность, ( ν πρσωπον, γουν πστασις) и именно, Сын Божий, Бог Слово, возглавил Собою две природы – Божескую и человеческую, при чем под человеческой разумеется здесь общая всем людям человеческая природа, т. е. соединение тела и души но не – личный человек, не – особый индивидуум. О том, как был, или как мог быть Христос истинным человеком, не имея особой человеческой личности, на этот вопрос Кирилл не дает ответа. Он и не усиливался разрешить это «quomodo», ибо он хорошо сознавал, что в этом пункте никакие усилия разума человеческого, никакой изощренный язык не в состоянии выразить точно данную истину. Только благочестивая вера может дать примирение и принести успокоение испытующей мысли человеческой 466 . На вопрос о том, как представлять Христа после Его воплощения, т. е. после соединения в Нем двух природ, Кирилл отвечал, что после этого, Христос есть: μα φσις το θεο λγου σεσαρκωμνη 467 . Эта формула, бывшая девизом доктрины Аполлинария, представляла большой соблазн для последователей Кирилла еще при его жизни. Кирилла обвиняли в отрицании человечества и в признании одной только Божественной природы во Христе, в аполлинарианстве, в монофиситстве. Он должен был написать два специальных сочинения для защиты своих 12 анафематств против Нестория, в которых восточные епископы: Иоанн Антиохийский, Феодорит Кирский и др. усматривали наклон к отрицанию двух полных и совершенных природ во Христе. В этих сочинениях св. Кирилл с особою силою опровергает все возражения против него и настаиваешь на том, что его учение вполне соответствует свидетельствам св. отцев и символу веры . В частности он выясняет здесь и значение псевдо-афанасиевой формулы 468 в том именно смысле, что «Слово Божие, соделавшееся человеком, именуемое и Богом, Которому поклоняются и в человечестве, ибо Оно по природе есть Бог и возсияло от Бога Отца». Таким образом, означенным термином «воплощенная» ( σςσαρκομνη) св. Кирилл хотел только указать на истинность и непреложность состоявшегося природного единения в одном Лице Христа. Еще точнее св. отец разъясняет это в своем письме к Сукенсу 469 . Здесь он отвечает на возражение, что при принятии одной природы Господа должно приписать страдание Божественной природе. Кирилл отвергает все это, потому что он признает не просто одну только природу, но воплощенную природу Логоса. Он хочет сказать: поскольку во Христе Божественный Логос с Его Божественной природой стал человеком, постольку и можно говорить об одной Божественной природе, как об одном воплотившемся Божественном Логосе. Таким образом, указанное выражение должно обозначать восприятие Божественным Логосом, Сыном Божиим, человеческой природы в ипостасное единство с Своим Божеством 470 , при нем эти природы познаются нами in abstracto, а не созерцаются in concreto. Здесь св. Кирилл вплотную, так сказать, подошел к той терминологии, которую впоследствии Леонтий Виз. выразил словами: νυπστατος νωσις 471 . |
| И IV Вселенский собор, испытывая необходимость из-за монофизитской ереси добавить к общему Символу выражение о двух природах вочеловечившегося Слова, этого, однако, не сделал. Подобным образом из-за противоположно мысливших еретиков чувствовали нужду добавить выражения к Символу и V Вселенский собор – о вечности наказания, и шестой – о двух энергиях, и седьмой – о поклонении святым иконам. Однако они не дерзнули этого сделать, но сохранили общий Символ веры в неизменном виде. И это несмотря на то, что данные выражения не были прибавлением к Символу, касающимся веры, но раскрывали то, что изложено в Символе сокращенно, были только прибавлением слов. Почему же не дерзнули? Всецело из благоговения и перед святыней Символа никейских отцов, и перед определением III Вселенского собора, который предает анафеме любое прибавление к Символу, касается ли оно веры или слов. Так и Западной Церкви подобало бы с благоговением отнестись к этой самой святыне Символа никейских отцов и к этому определению III Вселенского собора, в подражание священным Соборам, и не включать в Символ противозаконное добавление «и от Сына» (filioque). Его одного хватило, чтобы отделить западных от восточных, разжечь между ними жесточайшую распрю и принести столько ужасного и достойного многих слез. Все это описано в рассказах и книгах. Западные, впрочем, говорят, что как II Вселенский собор не согрешил, сделав добавление к Символу I Вселенского собора, так и Западная Церковь не согрешила, допустив такое добавление. Но нужно сказать, что в этом сходстве вовсе нет ничего сходного. II Вселенский собор, обладая тем же достоинством, что и I Вселенский, сделал добавление собственно и главным образом потому, что предыдущим Вселенским собором не было запрещено делать добавления к Символу. И хотя Сардикийский собор, состоявшийся до II Вселенского, запретил излагать другую веру помимо Никейской, он все-таки – и потому, что был частным и Поместным, и потому, что сказал это не для православного Вселенского собора, a для ариан, излагавших другую веру против единосущия, – не брал на себя обязанность быть учителем II Вселенского собора, представлявшего собой Кафолическую Церковь (ибо Поместный и частный собор всегда подчиняется Вселенскому, а не наоборот). |
| Как Дивеево хранит все до лапотков преп. Серафима включительно, Шамордино – келлию о. Амвросия, его книги, иконы, подушечки и т. д., так каждая женская обитель любовно бережет святыни и памятки своих святых основателей и покровителей. И этим деятельно учит всех дорожить родною святыней; стоя здесь у этих памяток о святых мужах и женах, ближе и глубже может каждая чувствовать высоту их подвига, его увлекательность для других. Женские монастыри это могучие воспитательницы доброго русского племени в заветах Православной Веры, в священных обычаях старины и в кротких нравах своего народа! К числу этих скромных светочей благочестия в настоящее время заботами Преосвященного Архипастыря Никанора и Совета Олонецкого Карельского Братства прибавилось и Афанасиево-Сяндебская пустынь, она из мужской Святейшим Синодом, по силе определения от 1909 года, обращена в женский монастырь. Обитель эта основана преп. Афанасием в XVI столетии. Преподобный Афанасий Сяндебский был одним из юнейших по возрасту учеников преп. Александра Свирского , но по своему духовному преуспеянию опередил многих. Он во всем слушался своего наставника. И Господь удостоил великой милости этого истинного «послушника». Когда преп. Александру явилась Божия Матерь, то видеть Её сподобился и преп. Афанасий, бывший в то время с преп. Александром. По смерти преподобного Афанасий ушел на место нынешней своей обители, но вскоре был изгнан окрестными жителями и возвратился в Свирскую обитель, где некоторое время был игуменом её. Однако склонность к уединению и любовь к суровым подвигам влекла его в пустыню, и он вскоре снова ушел на прежнее место подвигов, где по времени и устроил целую обитель, исхлопотав землю и угодья для её содержания, устроив храм и келлии. В глубокой старости преп. Афанасий свято почил, оставив на веки светлую память о себе. Господь сказал: «Блаженни кротции, яко тии наследят землю и блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». И эти слова Господни вполне оправдались на преподобном! Чистотою сердца он сподобился видеть Божию Матерь и поистине мог восклицать всю жизнь, как некогда праведная Елисавета: «Откуду мне сие, яко прииде Матерь Господа моего ко мне»... |
| Из церкви Испанской прибавка к символу перешла и в соседнюю с нею церковь французскую, но когда именно – с решительностью определить трудно. Указание на существование прибавки к символу или, по крайней мере, на желание сделать такую прибавку в церкви французской можно находить в истории собора в Фриуле (forum julium), бывшего в 791 году. Патриарх Аквилейский Павлин, присутствовавший на этом соборе, говорил в пользу прибавки к символу: filioque, аргументируя следующим образом: Отцы Никейского собора о Духе Св. сказали только: веруем в Духа Св., но Отцы собора Константинопольского прибавили, как бы разъясняя смысл этих слов, что они веруют в Духа Св. Господа Животворящего, от Отца исходящего. Как второй вселенский собор пополнил первый вселенский собор, так впоследствии, ради таких лиц, которые не право считают Духа Св. исходящим только от Отца, сделана еще прибавка: который от Отца „и Сына исходит». Подобные прибавки непогрешительны, потому что не противоречат смыслу, какой заключается в символе 318 отцов т. е. отцов I вселенского собора 632 . Во всяком случае, если во времена собора Фриульского, во Франции прибавка к символу: filioque и существовала, однако она не была повсеместною в Гальской церкви. Ибо собор Ахенский в 809 году (по инициативе Карла великого) рассуждает о позволительности прибавки к символу и для окончательного решения вопроса отсылает посольство в Рим к папе Льву III. Замечательно, как отнесся к этому вопросу этот папа. По всему видно, что подобной прибавки к Римской церкви в это время еще совсем не было. Когда посольство из Франции с указанною целью прибыло в Рим, папа собирает собор. На нем прочтены были акты собора Ахенского. Папа, однако, не вполне согласился с решением этого собора. Лев объявлял, что учение об исхождении Духа Св. и от Сына он одобряет и утверждает, но замечал при этом, что внесения прибавки не допускает и не допускает вместе с тем употребления символа в таком виде при богослужении 633 . Начались продолжительные прения, Французские уполномоченные говорили, что если filieque выражает истинное верование церкви, то эту формулу следует всенародно возвещать и всячески распространять, и что внесение ее в символ есть дело не запрещенное. |
|
|
