| Несмотря на нужду Аттай сразу же принял Иосифа, но не мог ему ничего предложить, кроме темного угла в грязной избе. Скорбно разведя руками, он сказал: — Ты сам видишь, как я живу. Я бы ничего не пожалел для тебя и твоей семьи, но у меня самого ничего нет. Болезнь сидит вот здесь — он прижал руку к груди — и не дает работать. У меня, правда, есть заказы на корабельные канаты. Но едва я начинаю их плести, меня душит кашель; я не могу спать. О пропитании тебе придется заботится самому. А собаку прогони. Какая польза от нечистого животного?! Еще кого-нибудь укусит. Мириам решительно запротестовала. Она любила животных, к тому же привязалась к псу, особенно когда они вместе с Иисусом укрывались одни в пещере в русле горной реки. Пес был верным другом и защитником. Несколько раз он отгонял бродивших поблизости шакалов. Иисус к нему очень привязался и не засыпал, если пес не ложился рядом, свернувшись в клубок. Аттай морщился: — На что он нужен? Зачем он? С ним много хлопот, он много ест, а если нечего есть, таскает еду у людей. Говорю вам, прогоните его. — Позволь, Аттай, ему остаться, — просил Иосиф, видя умоляющий взгляд Мириам. — Мы пробудем у тебя недолго. Ткач пожал плечами. — Ну, если вы скоро уедете… Только смотрите за ним хорошенько. На следующее утро Иосиф отправился на рынок Аскалона, где хотел купить немного еды и расспросить про дальнейшую дорогу. Он ходил между лотками, когда неожиданно до его слуха долетели слова, потрясшие его. Какой-то человек, окруженный толпой, энергично о чем-то рассказывал. Из толпы до Иосифа донеслось, словно выкатившаяся из-под ног монета, название родного города и заставило его присоединиться к слушавшим и даже протиснуться в середину. Человек, собравший вокруг себя толпу, был невысокий, рыжий и ободранный. Он производил впечатление жулика. Говоря, он живо жестикулировал, произнося отдельные слова с пафосом, словно для большего эффекта. Когда он говорил, его взгляд беспокойно бегал во все стороны. — Таким образом, они убили всех. Понятно? — он повысил голос. — Истребили весь царский род! Уже не будет потомков Давида! |
| В тесной пещере, где они нашли укрытие, Иосиф отсоединил одно из звеньев цепи, подаренной Бальтазаром, и разбил его на пластинки, чтобы расплачиваться ими за еду. Денег у них не было; но Иосиф боялся ненароком выдать, что обладает ценной цепью. За небольшой кусочек золота ему удалось купить еды. Он осторожно спросил крестьян, не слышали ли они, чтобы царские солдаты кого-то искали. Но земледельцы, занятые лишь своим трудом, ни о каких поисках не слышали. Наконец, Мириам почувствовала, что нога болит меньше, и можно было двигаться дальше. Ночью по бездорожью Иосиф повел своих родных к Ашкелону, который греки называли Аскалоном. Родной город Ирода, лежащий на берегу Великого был окружен особой заботой царя. Ирод приказал построить в городе многочисленные сооружения, среди которых были великолепные термы и огромный стадион, окруженный целым лесом скульптур. Он также пожелал достроить и сделать еще более красивым храм покровительницы города, богини Афродиты, почитаемой греками и сирийцами. Для себя он построил дворец, в котором останавливался по крайней мере раз в год, как правило, в дни празднования в честь Афродиты. Тогда ей приносились богатые дары от его имени. Из-за культа Афродиты Аскалон был презираем во всей Иудее. Большинство жителей города составляли греки и сирийцы, но были и иудеи. Бразды правления находились в руках греков; они даже имели признанное царем самоуправление. Иудеи, за исключением богатых купцов, проживали в собственном районе. Там селились в основном бедные ремесленники. Здесь, в Аскалоне, жил знакомый Иосифа, ткач Аттай, которому он когда-то помог и который, по собственному признанию, хотел его отблагодарить. Иосиф не видел Аттая несколько лет, но был уверен, что тот предоставит им убежище. Когда Иосиф оказался в иудейском районе, прохожие сразу же указали бедный домик Аттая. Это была темная, душная и пыльная лачуга. Аттай ютился там вместе со своей женой и девятью детьми, оборванными и голодными. В доме царила нищета. Аттай был болен: он кашлял и его лихорадило. Он не мог много работать. Детям приходилось попрошайничать. |
| 1Пар.2:25 . Сыновья Иерахмеила, первенца Есромова, были: первенец Рам, за ним Вуна, Орен, Оцем и Ахия. 1Пар.2:26 . Была у Иерахмеила и другая жена, имя ее Афара; она мать Онама. 1Пар.2:27 . Сыновья Рама, первенца Иерахмеилова, были: Маац, Иамин и Екер. 1Пар.2:28 . Сыновья Онама были: Шаммай и Иада. Сыновья Шаммая: Надав и Авишур. 1Пар.2:29 . Имя жене Авишуровой Авихаиль, и она родила ему Ахбана и Молида. 1Пар.2:30 . Сыновья Надава: Селед и Афаим. И умер Селед бездетным. 1Пар.2:31 . Сын Афаима: Иший. Сын Ишия: Шешан. Сын Шешана: Ахлай. 1Пар.2:32 . Сыновья Иады, брата Шаммаева: Иефер и Ионафан. Иефер умер бездетным. 1Пар.2:33 . Сыновья Ионафана: Пелеф и Заза. Это сыновья Иерахмеила. 1Пар.2:34 . У Шешана не было сыновей, а только дочери. У Шешана был раб, Египтянин, имя его Иарха; 1Пар.2:35 . Шешан отдал дочь свою Иархе [рабу своему] в жену: и она родила ему Аттая. 1Пар.2:36 . Аттай родил Нафана, Нафан родил Завада; 1Пар.2:37 . Завад родил Ефлала, Ефлал родил Овида; 1Пар.2:38 . Овид родил Иеуя, Иеуй родил Азарию; 1Пар.2:39 . Азария родил Хелеца, Хелец родил Елеасу; 1Пар.2:40 . Елеаса родил Сисмая, Сисмай родил Саллума; 1Пар.2:41 . Саллум родил Иекамию, Иекамия родил Елишаму. Поколение Иерахмеила – третья линия Есрома. 1Пар.2:25 . Сыновья Иерахмеила, первенца Есромова, были: первенец Рам, за ним Вуна, Орен, Оцем и Ахия. Последнее собственное имя (Ахия) признается Клериком, Цокпером и др. за имя жены Иерахмеилу, но не сына. Основанием для этого являются переводы сирский и LXX, насчитывающие только четырех сыновей Иерахмеила, а также и то обстоятельство, что в следующем стихе говорится о второй его жене. 1Пар.2:26 . Была у Иерахмеила и другая жена, имя ее Афара; она мать Онама. Потомство Афары («диадема», «корона» – Притч.31:10 ; Сир.7:21 ) через сына Онама исчисляется в ( 1Пар.2:28–33 ). 1Пар.2:31 . Сын Афаима: Иший. Сын Ишия: Шешан. Сын Шешана: Ахлай. Ахлай называется сыном Шемана; но на самом деле это – имя дочери Шемана, так как по ( 1Пар.2:34 ) у него не было сыновей, а одни дочери; может быть, Ахлай и была выдана за египтянина Иарху ( 1Пар.2:34 ). |
| 1Пар.2:33 . Сыновья Ионафана: Пелеф и Заза. Это сыновья Иерахмеила. 1Пар.2:34 . У Шешана не было сыновей, а только дочери. У Шешана был раб, Египтянин, имя его Иарха; 1Пар.2:35 . Шешан отдал дочь свою Иархе [рабу своему] в жену: и она родила ему Аттая. 1Пар.2:36 . Аттай родил Нафана, Нафан родил Завада; 1Пар.2:37 . Завад родил Ефлала, Ефлал родил Овида; 1Пар.2:38 . Овид родил Иеуя, Иеуй родил Азарию; 1Пар.2:39 . Азария родил Хелеца, Хелец родил Елеасу; 1Пар.2:40 . Елеаса родил Сисмая, Сисмай родил Саллума; 1Пар.2:41 . Саллум родил Иекамию, Иекамия родил Елишаму. Потомство Есрома. 1Пар.2:9 . Сыновья Есрома, которые родились у него: Иерахмеил, Арам и Хелувай. Имя Рам в новозаветных родословиях произносится Арам ( Мф.1:3,4 ; Лк.3:33 ), а Хелувай – иная форма имени Холев ( 1Пар.2:18 ) и Хелув ( 1Пар.4:11 ). 1Пар.2:10 . Арам же родил Аминадава; Аминадав родил Наассона, князя сынов Иудиных; 1Пар.2:11 . Наассон родил Салмона, Салмон родил Вооза; 1Пар.2:12 . Вооз родил Овида, Овид родил Иессея; 1Пар.2:13 . Иессей родил первенца своего Елиава, второго – Аминадава, третьего – Самму, 1Пар.2:14 . четвертого – Нафанаила, пятого – Раддая, 1Пар.2:15 . шестого – Оцема, седьмого – Давида. 1Пар.2:16 . Сестры их: Саруия и Авигея. Сыновья Саруии: Авесса, Иоав и Азаил, трое. 1Пар.2:17 . Авигея родила Амессу; отец же Амессы – Иефер, Измаильтянин. Поколение Арама, первая из трех, происшедших от Есрама, линий. Ее поставление на первом месте в достаточной мере и степени объясняется происхождением из нее Давида. Потомки Арама до Иессея, отца Давида, исчисляются и в кн. ( Руфь.4:19–21 ) с тем лишь различием, что при имени Наассона в ней нет замечания кн. Паралипоменон: «князь сынов Иудиных». Это последнее указывает на книгу Числа ( Чис.1:7,2:3,7:12 ), из которых видно, что Наассон был начальником колена Иудина при выходе евреев из Египта. Так как между Есромом, современником переселения евреев в Египет ( Быт.46:12 ) и Наассоном, современником Моисея, протекло не менее 430 лет (см. Толковая Библия , I т., комментарии к ( Исх.12:40–41 )), то есть полное основание думать, что в этот период времени сменилось более двух поколений (Арам и Аминадав), т.к. между Есромом и Наассоном пропущены посредствующие звенья. Равным образом и для эпохи между Моисеем и Давидом недостаточно четырех поколений (Салмон, Вооз, Овид, Иессей). |
| — Ты говорил, что не знаешь, что сказал… — Не знаю… Не помню… Но они постоянно говорили о том, что вас ищут солдаты и что за вас назначена награда. Если вас увидят на улице… — Поэтому я выбрал время, когда солнце стоит высоко… — Пусть Всевышний ведет вас! Пусть Он всегда вам помогает за ваше милосердие! Наступил час, когда в городе воцарился зной, такой сильный, что даже задушил веявший со стороны моря ветер. В эту пору дня все люди и звери прятались в тени. Иосиф вывел осла, помог Мириам взобраться на него, затем подал ей Иисуса. Все покрыли головы платками. Аттай приоткрыл калитку и осмотрелся. Улица была пустой. Иосиф пошел вперед, ведя осла за поводья. За ними шел пес с поджатым хвостом. Улицы, по которым они шли, поражали своей пустотой. Они были настолько узки, что солнечные лучи не достигали их дна. Но, несмотря на тень, из-за горячего воздуха было тяжело дышать. Под стенами были видны спавшие люди. Дойдя до угла улицы, они остановились, и Иосиф осторожно выглянул из-за стены. Они тронулись в путь только после того, как он убедился, что на улице нет никакого движения. Таким образом, им удалось миновать иудейский квартал. Теперь они приближались к городским воротам. Перед ними была небольшая площадь, которая была пуста. У ворот они тоже никого не заметили. Иосиф посмотрел на Мириам, затем на Иисуса, который не спал и смотрел на него большими черными глазами, глубоко вздохнул — и пошел вперед. Они шли по площади, как будто проходили через костер. Наконец оказались в тени городских ворот. Иосиф вздрогнул, неожиданно заметив сидящего на земле стражника, но тот спал, подпирая голову копьем. Они тихо прошли через ворота и снова оказались на солнце, но уже за городом. Иосиф еще раз оглянулся. Никто на них не обратил внимания, никто не шел за ними, никто не окликнул. Несмотря на зной, они шли довольно долго по совершенно пустой дороге, не перемолвившись ни единым словом. Затем Иосиф заметил в стороне небольшую пальмовую рощицу. Они свернули с дороги под тень деревьев. Здесь был даже небольшой колодец. Только теперь Иосиф вздохнул с облегчением. До этого он шел, невольно сдерживая дыхание. Его охватили радость и гордость. План удался: они вышли из города незамеченными. То, что казалось таким трудным и опасным, оказалось простым и легким. Однако Иосиф тотчас приглушил распиравшие его грудь чувства. Это не я, думал он, это Всевышний… Я только тень, и не следует мне присваивать того, что принадлежит не мне… |
| Ранним утром Аттай уже был готов идти на рынок. Он взял с собой старшего сына, который нес большую корзину. К обеду мальчик вернулся один. Он сказал, что потерял отца на рынке. Аттай не пришел и к вечеру. Когда наступили сумерки, а ткача еще не было, всех в доме охватила тревога. Жена Аттая с плачем подошла к Мириам, которой пришлось ее успокаивать. Больше всех был напуган Иосиф. Он не сомневался, что исчезновение Аттая имело какую-то связь с золотом, которое он ему дал. Была уже глубокая ночь, когда скрипнула калитка и люди в доме услышали нетвердые шаги и всхлипывания. Шатаясь и рыдая, в дом вошел Аттай. От него разило вином. Его лицо было разбито в кровь, а одежда разодрана. Он вернулся без плаща и не принес с собой ни корзины, ни еды. Оказавшись посреди избы, он бросился на колени. Стеная, он стал биться головой об утоптанную землю. Проснулись дети и подняли крик. Жена подбежала к мужу. При виде его отчаяния она тоже зарыдала и стала рвать на себе волосы. Никто не знал, что случилось, но всем было понятно, что в дом пришло какое-то ужасное несчастье. Усевшись на землю возле плачущего Аттая, Иосиф попробовал расспросить его о случившемся. Это было непросто сделать. Он стонал, и из его обрывистых слов мало что можно было понять. Но в конце концов Иосиф понял, что случилось. Ткач на рынке встретил своих знакомых и похвастался перед ними золотом. Они уговорили его пойти в винную лавку. Он пил, и вино ударило ему в голову. Аттай забыл обо всем; он даже не помнил, что с ним было, что он говорил и что говорили другие люди. Придя в сознание, он оказался один на улице. Его знакомых уже не было. Зато на него напали какие-то негодяи и, избив его, отняли плащ и деньги… По мере рассказа Аттая, прерываемого всхлипами, Иосиф чувствовал нараставшую тревогу. У него не было сомнений, что в винной лавке Аттай проболтался о людях, от которых он получил золото. Аттай предал его! Иосифа охватил гнев при виде лежащего на земле кающегося бедняка. Аттай всего лишь потерял деньги, но для них это могло стать смертным приговором. Те, кто слышали слова Аттая, наверняка уловят связь между скрывающимися у него дома людьми и выслеживающими беглецов солдатами. |
| — Послушай, Аттай, — сказал он. — Я хочу попросить тебя об одолжении. Ты оказал нам гостеприимство, и мы за это благодарны тебе. Я надеялся, что утром мы отправимся дальше, но пришел к выводу, что лучше нам остаться в городе еще на несколько дней. Я бы хотел, чтобы моя жена отдохнула… — Раз ты так решил, Иосиф, то оставайся. — Спасибо тебе. Но я понимаю, что мы доставляем тебе хлопоты. Мне хочется как-то отблагодарить тебя. Мне в голову пришла одна мысль… Сегодня в городе я убедился, что иудеи у вас не слишком желанные гости…. — Да, ты прав. Мы научились жить вместе с гоями, а люди из Иудеи затевают споры. Постоянно дело доходит до ссор и стычек, временами до драк. Иногда даже убивают… Власть находится в руках греков, и когда случается нечто подобное, они обращаются против нас всех. Им на помощь приходят и солдаты Ирода. — Вот видишь. Я чужой здесь и обращаю на себя внимание. Было бы лучше, если бы за продовольствием ходил ты. Я знаю, тебе трудно прокормить семью. Возьми, прошу, эти деньги и купи на них еды и для своей семьи, и для нас. Иосиф положил на огрубевшую ладонь Аттая три маленькие пластинки золота, отколотые от звена цепи. Ткач молча смотрел на золото, а потом неожиданно затрясся всем телом. — Что это ты мне даешь, Иосиф? — У меня нет монет, есть только эти пластинки золота. — Такого богатства я еще никогда не видел. — Ты много для нас сделал. — То, что я сделал, не стоит даже крупинки этого золота. — Доброту не измеряют золотом. Мы получили это и хотим поделиться с тобой. Аттай ничего больше не сказал, глаза его лихорадочно заблестели. Он стоял, держа золотые пластинки на ладони, все еще дрожа. Желая его успокоить, Иосиф спросил: — Ты ничего не слышал о том, что солдаты Ирода кого-то ищут в городе? Но ткач посмотрел на Иосифа непонимающим взглядом. — Ищут? Я ничего не знаю об этом… Нет, не слышал… Пусть Всевышний возблагодарит вас за то, что вы сделали для меня и моих детей! Пусть благословение Предвечного будет над вами и вашим Сыном! Аттай еще долго произносил благодарения и благословения. Наступила ночь, но хозяин дома не спал. При свете светильника Иосиф видел ткача, видел, как он ходил между циновками, на которых спали его дети. Он что-то сам себе говорил. |
| Иосиф вынул цепь, спрятанную на дне бурдюка, и оторвал от нее еще два звена. Затем упаковал их скромные пожитки. Можно было отправляться хоть сейчас, но Иосиф решил, что будет лучше, если они выйдут в самый полдень, когда в городе наступит гнетущая жара и люди укроются в тени. Утром, когда между домов еще сохранялась ночная прохлада, улицы были полны людей. В эту пору, несомненно, целая толпа зевак стояла бы у городских ворот. В этом случае легко можно было бы наткнуться на рыжеволосого оборванца, который, увидев их втроем, сразу бы догадался, кто они такие. Часы ожидания проходили тревожно. Сердце начинало стучать сильнее, если на улице перед домом раздавались шаги. Иосиф сидел в напряжении, произнося молитвы. Аттай, после того как выплакался, заснул и громко храпел и стонал во сне. Когда наступил полдень, Иосиф разбудил его. — Вставай, я хочу тебе кое-что сказать. Ткач стоял, низко опустив голову, сцепив руки и заламывая пальцы. — Я решил уехать немедленно, сейчас же. — Ты прав, Иосиф, — буркнул тот. — Ты должен ехать как можно скорее… — Ты что-то знаешь? — Да, это вас ищут… — А ты говорил… Аттай растопыренными пальцами провел по лицу, как будто хотел снять с него кожу. — Не знаю, не знаю, что я говорил… Но ведь ты меня не предупредил. Откуда я мог знать? Только когда стали говорить об убитых детях, о солдатах, о награде… Бегите, бегите как можно скорее… Я не прощу себе, если с вами что-то случится. — Это моя вина, что я тебе ничего не сказал. Я должен был тебе довериться, объяснить, почему мы убегаем и куда идем… — Не говори, куда идете. Я всего лишь слабый человек… Я не хочу знать об этом. — Хорошо, я ничего тебе не скажу. Я только хочу поблагодарить тебя за убежище. — Не благодари. Я потерял твои деньги. — Моя жена решила, что я должен возместить тебе то, что ты потерял. Держи! — О, Адонай! — воскликнул ткач, вознося руки. — Такой женщины, как твоя жена, я еще не видел. Другой такой нет на свете. У моих детей будет еда! Как вы милосердны! Пусть Всевышний хранит вас! А я вас выдал… |
| Со времени встречи с рыжим человеком Иосиф понимал, что в воздухе витает опасность. Однако дом казался ему надежным. Теперь же он чувствовал себя загнанным зверем, к норе которого со всех сторон приближаются враги. Было такое чувство, что темный угол, в котором они скрывались, неожиданно осветился множеством факелов. Иосиф сидел, опершись головой на руку, как вдруг за спиной услышал тихий голос Мириам: — Ты так сильно сердишься на этого несчастного? — Ты же видишь, что он натворил! — Он не пьет, поэтому не знает силы вина. А те люди, может быть, вовсе не хотели спаивать его. — Он болтал о нас… Сам, наверное, теперь не помнит, что говорил. — Он обрадовался деньгам. Человек не может радоваться в одиночку, хочет поделиться радостью с другими. И он ведь не знал, что мы вынуждены скрываться. — Ты его защищаешь. Но я тебе говорил, что рассказывал мне тот человек: нас ищут, назначили награду… Может быть, уже этой ночью… Иосиф поднял на нее полный отчаяния взгляд. Он был взволнован собственными словами, а лицо Мириам оставалось спокойным. — Ангел, предупредивший тебя в Вифлееме, пока не приходил к тебе. Это значит, что у нас еще есть время для бегства. От ее слов Иосифу стало спокойнее. — Но нам нужно бежать, и как можно скорее, — сказала Мириам. — Да, но у нас нет еды в дорогу. Ее должен был купить Аттай. — Не обвиняй его больше. У нас еще есть цепь. Хватит и для нас, и чтобы им оставить… — Ты хочешь, чтобы я дал ему еще раз? Ему? Да он их растратит! — На этот раз наверняка не растратит. Ведь они ждали еды. Дети голодные. Прошу тебя, Иосиф. — Не проси. Одного твоего слова достаточно. Хотя разговор с Мириам притупил его панический страх, Иосиф не утратил ощущения, что земля горит у него под ногами. Определенно, им надо было уходить как можно скорее. Странно, что это повторялось вновь и вновь: когда им грозил неожиданный удар судьбы, Всевышний приходил на помощь, предупреждая об опасности, но затем не делал ничего больше. Он предоставлял ему действовать самому. Он оставлял ему роль отца… |
| 11 Наассон родил Салмона, Салмон родил Вооза; 12 Вооз родил Овида, Овид родил Иессея; 13 Иессей родил первенца своего Елиава, второго - Аминадава, третьего - Самму, 14 четвертого - Нафанаила, пятого - Раддая, 15 шестого - Оцема, седьмого - Давида. 16 Сестры их: Саруия и Авигея. Сыновья Саруии: Авесса, Иоав и Азаил, трое. 17 Авигея родила Амессу; отец же Амессы - Иефер, Измаильтянин. 18 Халев, сын Есрома, родил от Азувы, жены своей, и от Иериофы, и вот сыновья его: Иешер, Шовав и Ардон. 19 И умерла Азува; и взял себе Халев [жену] Ефрафу, и она родила ему Хура. 20 Хур родил Урия, Урий родил Веселиила. 21 После Есром вошел к дочери Махира, отца Галаадова, и взял ее, будучи шестидесяти лет, и она родила ему Сегува. 22 Сегув родил Иаира, и было у него двадцать три города в земле Галаадской. 23 Но Гессуряне и Сирияне взяли у них селения Иаира, Кенаф и зависящие от него города, - шестьдесят городов. Все эти города сыновей Махира, отца Галаадова. 24 По смерти Есрома в Халев-Ефрафе, жена Есромова, Авия, родила ему Ашхура, отца Фекои. 25 Сыновья Иерахмеила, первенца Есромова, были: первенец Рам, за ним Вуна, Орен, Оцем и Ахия. 26 Была у Иерахмеила и другая жена, имя ее Афара; она мать Онама. 27 Сыновья Рама, первенца Иерахмеилова, были: Маац, Иамин и Екер. 28 Сыновья Онама были: Шаммай и Иада. Сыновья Шаммая: Надав и Авишур. 29 Имя жене Авишуровой Авихаиль, и она родила ему Ахбана и Молида. 30 Сыновья Надава: Селед и Афаим. И умер Селед бездетным. 31 Сын Афаима: Иший. Сын Ишия: Шешан. Сын Шешана: Ахлай. 32 Сыновья Иады, брата Шаммаева: Иефер и Ионафан. Иефер умер бездетным. 33 Сыновья Ионафана: Пелеф и Заза. Это сыновья Иерахмеила. 34 У Шешана не было сыновей, а только дочери. У Шешана был раб, Египтянин, имя его Иарха; 35 Шешан отдал дочь свою Иархе [рабу своему] в жену: и она родила ему Аттая. 36 Аттай родил Нафана, Нафан родил Завада; 37 Завад родил Ефлала, Ефлал родил Овида; 38 Овид родил Иеуя, Иеуй родил Азарию; 39 Азария родил Хелеца, Хелец родил Елеасу; 40 Елеаса родил Сисмая, Сисмай родил Саллума; |
|
|
