| XI. О разных поколениях псковских князей, и о важнейших происшествиях при них В торговле, всегда требующей свободы и независимости имуществ, Псковичам полезно было Республиканское Правление: но бывшие вместе военным народом, они для распоряжения войск и для походов на внешних неприятелей весьма чувствовали нужду в постоянном единоначалии, высшем нежели временные, и по большей части только годовые избираемые и сменяемые ими Посадники и Тысяцкие. По сему-то принимали они к себе Князей. Первые из них назначаемы бывали Великими Князьями. Таков был и первый их Князь Трувор, данный им Рюриком. По смерти Трувора 124 года Псков состоял под управлением Новгородских Князей из рода Великих Князей Киевских. Потом Великий Князь Владимир Святославич при разделении Российских Княжений детям своим дал Пскову особого Князя Судислава; а по нем Ярослав Владимирович назначил им сына своего Вячеслава; после коего Псков опять считался под управлением Новгородских Князей. Но поскольку Князь Ярослав Владимирович при переходе из Новгорода на Великое княжение Киевское дал Новгородцам право самим себе избирать Князей; то право сие присвоили и Псковичи. По сему-то, когда первые выгнали от себя Князя Всеволода Мстиславича, то последние в 1157 году приняли его к себе, а по кончине его предоставили у себя Княжение брату его Сялтополку Мстиславичу. После его Псков около 60 лет зависел опять от Новгородских Князей, и иногда от них принимал себе особых, иногда же призывал к себе из рода Смоленских и Полоцких: но по большей части Псковичи быв ими всеми недовольны, сами же изгоняли их. А с 1226 года отказавшись от всех, 8 лет управлялись своими Посадниками. О всем сем первом периоде Псковского Княжества История мало нам оставила достопамятных известий и почти все происшествия тех времен связаны были с Историей Княжества Новгородского. Важнейший период Псковской Истории начинается с 13 столетия, когда Немецкие Рыцари заняли Лифляндию. До пришествия их к устью Двины народ Лифляндский издавна платил дань Псковичам, как свидетельствует Летописатель Арнольд, Любекский Аббат, живший в начале 13 века и дополнявший Славенскую Хронику Гелмолдову с 1171 до 1209 г. |
| О. и нидерланд. князья встретились с франц. войском в решающем сражении при Бувине близ Лилля (27 июля 1214), где потерпели сокрушительное поражение. О., под к-рым был ранен конь, бежал с поля боя. Его имп. знамя с позолоченным орлом захватили французы (позднее его передали Фридриху II). Сражение при Бувине стало одним из крупнейших в Зап. Европе в XII-XIII вв., его исход определил доминирование франц. династии Капетингов в сев.-зап. регионе более чем на 100 лет. В сент. 1214 г. англ. кор. Иоанн I Безземельный заключил мир с французским кор. Филиппом II Августом, после чего отказался от поддержки О., хотя формально продолжал признавать его императором. К 1215 г. под властью О. остались лишь родовые земли в Брауншвейге. Попытка представителей О. на Латеранском IV Соборе добиться снятия с императора церковного отлучения окончилась неудачей (нояб. 1215). В мае 1218 г. О. серьезно заболел и составил завещание, назначив наследником старшего брата Генриха, имп. инсигнии он распорядился отослать Фридриху II. Перед смертью он принес покаяние и прошел обряд бичевания (флагелляции), после чего Сигфрид I фон Лихтенберг, еп. Хильдесхаймский (1216-1221), снял с него церковное отлучение. Сохранилось подробное описание кончины О., составленное цистерцианским аббатом Фридрихом из Валькенрида (Narratio de morte Ottonis IV imperatoris//Thesaurus novus anecdotorum/Ed. E. Martène, U. Durand. Lutetiae Parisiorum, 1717. Vol. 3. Col. 1373-1378). О. похоронен в родовой гробнице в ц. св. Власия в Брауншвейге. В память об О. его вдова Мария основала цистерцианский мон-рь в Биндерене (Сев. Брабант). Правление О. традиционно рассматривается как решающий период в процессе политической раздробленности на германских землях. Совр. исследователи связывают его неудачи с властным и вспыльчивым характером; сыграли свою роль и попытки перенести на герм. почву элементы политической культуры, характерной для более централизованной монархии Плантагенетов, что вызывало недовольство большинства князей Свящ. Римской империи ( Althoff. 2009). О. имел репутацию покровителя поэтов и ученых. Англ. автор Гервасий Тильберийский (с кон. XII в. жил на континенте) написал для него между 1210 и 1214 гг. большой историко-географический труд «Императорские досуги» (Otia Imperialia). Вероятно, при дворе О. нек-рое время жил знаменитый нем. миннезингер Вальтер фон дер Фогельвейде. Ист.: Innocent. III, papa. Regestum super negotio Romani imperii//PL. 216. Col. 995-1174; Idem/Ed. Fr. Kempf. R., 1947; Arnoldi Chronica Slavorum. Hannover, 1868. (MGH. SS. Script. Rer. Germ.; 14) (рус. пер.: Арнольд Любекский. Славянская хроника/Пер.: И. В. Дьяконов// Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский. Славянские хроники. М., 2011. С. 305-488); Burchardi praepositi Urspergensis Chronicon. Hannover, 1916. (MGH. SS. Script. Rer. Germ.; 16); Gervaise of Tilbury. Otia Imperialia: Recreation for an Emperor/Ed. S. E. Banks, J. W. Binns. Oxf., 2002. |
| Используя выпавший ему шанс, Мурцуфл собрал сановников, родственников, царскую гвардию и предложил им выполнить волю народа. Глубокой ночью он вошел к царю и с наигранной заботой объявил тому, что константинопольцы вместе с солдатами рвутся во дворец, намереваясь предать Алексея IV казни за измену. Тот пришел в ужас и попросил протовестиария спасти его. Мурцуфл провел царя в тайную комнату дворца, где их уже ждали палачи. Ноги и руки Алексея IV тотчас же сковали цепями, а его бросили в темницу. Мурцуфл возложил на себя знаки императорского достоинства. 5 февраля 1204 г. вошедшие сановники провозгласили его императором римлян Алексеем V Дукой Мурцуфлом. Новый василевс отправился с отрядом царских телохранителей в Святую Софию, где арестовал Николая Канавоса. Но еще был жив Алексей IV. Свергнутому императору дважды давали яд в питье, но молодая натура не поддавалась его воздействию. Тогда по приказу Мурцуфла Алексея IV задушили петлей. Теперь у Алексея V Дуки Мурцуфла не оставалось конкурентов, но появились могущественные враги в лице крестоносцев 1012 . 784 Хониат Никита. Царствование Исаака Ангела//Хониат Никита. История со времени царствования Иоанна Комнина. Т. 2. Рязань, 2003. Книга 3, глава 1. С. 70. 824 Девриз Келли, Дикки Йен, Догерти Мартин, Джестайс Филлис, Йоргенсен Крис, Павкович Майкл. Великие сражения крестоносцев (1097–1444). С. 105, 106. 826 Бернард Казначей. Тивериадская битва и взятие Иерусалима Саладином//История Средних веков. Крестовые походы (1096–1291 гг.)/Под ред. М.М. Стасюлевича. С. 151–153. 840 Ордонанс о Саладдиновой десятине//История Средних веков. Крестовые походы (1096–1291 гг.)/Под ред. М.М. Стасюлевича. С. 370. 860 Добиаш-Рождественская О.А. Крестом и мечом. Приключения Ричарда I Львиное Сердце. М., 2009. С. 44, 45. 864 Арнольд Любекский. Крестовый поход Фридриха I Барбароссы//История Средних веков. Крестовые походы (1096–1291 гг.)/Под ред. М.М. Стасюлевича. С. 375, 376. 909 Хониат Никита. Царствование Алексея Комнина, брата Исаака Ангела//Хониат Никита. История со времени царствования Иоанна Комнина. Т. 2. Книга 1, глава 1. С. 112. |
| См., например: Поппэ А. Митрополиты и князья Киевской Руси. С. 448–449. А. Поппэ предположил, в частности, что именно «архиепископ» Иоанн I торжественно встречал Болеслава в Киеве в 1018 г., но не взялся объяснить, как он мог уживаться после этого с вернувшим себе Киев Ярославом до середины 30-х гг. XI в. Абрамович Д. И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916. С. 17–19, 53–59. Назаренко А. В. Древняя Русь и славяне… С. 192–193, 405; он же. Иоанн I, митрополит Киевский//Православная энциклопедия. Т. 23. С. 469–471; см. также: Милютенко Н. И. Святые князья-мученики Борис и Глеб. СПб., 2006. С. 49–54. См.: Мельникова Е. А. Балтийская политика Ярослава Мудрого//Ярослав Мудрый и его эпоха. М., 2008. С. 78–133. Там же. С. 125–132; она же. К предыстории Готского двора в Новгороде//История: Дар и долг (Юбилейный сборник в честь А. В. Назаренко). М.; СПб., 2010. С. 186–188. Церковь св. Олава была основана на месте будущего Готского двора, а в честь самого Харальда, скорее всего, получил свое название близлежащий «Гаралдов вымол» – пристань на Торговой стороне, упоминаемая в «Уставе Ярослава о мостех» (60-е гг. XIII в.) (см. также: Хорошкевич А. Л. «Гаралда вымол»//Реализм исторического мышления. Проблемы отечественной истории периода феодализма. М., 1991. С. 250–251). Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М., 1980. С. 15, 17–19, 21, 93–95; он же. Лука Жидята//Великий Новгород: История и культура IX–XVII вв. (Энциклопедический словарь). СПб., 2009. С. 279; Янин В. Л. Некрополь новгородского Софийского собора… С. 57, 70–75, 192; Щапов Я. Н. Государство и Церковь… С. 194, 207. ПВЛ. С. 66; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 150; Т. 2. М., 2000. Стб. 138 (в Ипатьевской летописи поставление Луки ошибочно отнесено к 1034 г.). ПСРЛ. Т. 42. С. 63; Т. 4. Ч. 1. С. 114; Т. 6. Вып. 1. Стб. 177. См.: Арнаутова Ю. Е. Инвеститура//Православная энциклопедия. Т. 22. М., 2009. С. 496–501. По сообщению хрониста Адама Бременского, родственник и одно время союзник Ярослава король Англии и Дании Кнут (Кнуд) Великий назначал по своему выбору на датские кафедры англосаксов ( Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский. Славянские хроники. М., 2011. С. 52–53; см. также: Мереминский С. Г. Кнуд I Великий//Православная энциклопедия. Т. 36. М., 2014. С. 141). |
| 433 М. И. Артамонов. История хазар. Л., 1962; он же. Белая Вежа. – МИА, 62. Труды Волго-Донской археологической экспедиции, т. 1, 1958; МИА, 75. Труды Волго-Донской археологической экспедиции, т. 2, 1959; П. П. Ефименко и П. Н. Третьяков. Древнерусские поселения на Дону. – МИА, 8, 1948; А. Е. Алихова. Русский поселок у села Березовка. – МИА, 80. Куйбышевская археологическая экспедиция, т. 3, 1960. 435 С. А. Плетнева. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях. – МИА, 62, 1958, стр. 150 – 226. 439 Ср. Ю. К. Бегунов. Памятник русской литература XIII века «Слово о погибели Русской земли». М. – Л., 1965, стр. 123. 441 ПСРЛ, т. II, стб. 114. Известно, что вплоть до смерти Ярослава Мудрого Новгород (не Киев!) платил варягам 300 гривен в год «мира деля». Это пережиток давнего соглашения Олега со скандинавами, от той поры, когда государство было невелико и нуждалось в мире на севере. Сравнение этой символической суммы с новгородской данью Киеву красноречиво определяет истинное место варяжского элемента в жизни Руси. Ср. А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах, стр. 333. 451 ГЛ, XIX, 10; Арнольд Любекский говорит, что полоцкий князь собирал дань с ливов «время от времени» (MGSS, t. XXI, р. 212). 455 ПВЛ, ч. 1, стр. 167; текст внесен в летопись в 1118 т. (ПВЛ, ч. 2, стр. 127). Киев тоже претендовал на этот край: великий князь Ярополк Владимирович в 1133 г. направил князя Изяслава Мстиславича «к братьи Новугороду, и [они] даша дани Печерьские и от Смолиньска дар» – ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 302 (1133 г.). См. В. В. Сенкевич-Гудкова. Отражение фольклора народов Севера в Повести временных лет. – ТОДРЛ, т. XVI. М. – Л., 1960, стр. 411 – 460; но край ненцев знали еще плохо – см. Д. Н. Анучин. К истории ознакомления с Сибирью до Ермака. М., 1890. 458 См. Б. А. Романов. Деньги и денежное обращение. – «История культуры древней Руси», т. 1. М. – Л, 1948, стр. 376. 459 На это с основанием указывал наш немецкий коллега из ГДР Б. Видера (см. B. Widera. Ware-Geld-Beziehungen. – «Jahrbuch für Wirtschaftsgeschichte», Bd. II. Berlin, 1961, S. 322 – 331). |
| В отличие от автора протографа венгерских хроник второй половины XI b. Аноним (не только осведомлен о существовании Суздальской земли («земля Руси, которую называют Суздаль» – terra... Ruscie, que vocatur Susdal) 1540 , а также о «земле Галича» (terra Galicie) 1541 , о городах Киеве (civitas Kyeu) 1542 и Владимире-Волынском (civitas Ladomer) 1543 , но и знал князей киевского (dux re Hyeu, de Kyeu) 1544 , волынского (dux Lodomeriensis) 1545 , галицкого (dux Galicia) 1546 , суздальского (duces Ruthenorum, scilicet de Kyeu et Sudal) 1547 . В его повествовании все эти главы отдельных княжеств фигурируют как «князья русов» (duces Ruthenorum) 1548 . Арнольд Любекский (ум. в 1212 г.), касаясь в своей «Славянской хронике» 1549 отношений полоцкого князя с ливами в 1198 г. (имеется в виду Владимир, умерший в 1216 г.) 1550 , называет его «король Руси из Полоцка», «король Полоцкой Руси» (rex Rucie de Plosceke) 1551 . Мы уже говорили об определении польским хромистом Винцентием Кадлубком Ярослава Мудрого как короля. Это оценка прошлого Руси – единого государства. Говоря же о своем времени (XII – начало XIII b.), Кадлубек называет местных князей Юго-Западной Руси термином князь (dux, princeps). Отдельные владетели у него фигурируют с указанием их княжеств: в описании правления Казимира Справедливого (1184 – 1194 гг.) князь владимирский (dux Laodimiriae) Роман 1552 (князь галицко-волынский Роман Мстиславич, убитый в 1205 г.) 1553 , князь белзский (princeps Belsiae) Всеволод 1554 (Всеволод Мстиславич, умерший в 1195 г.) 1555 ; под 1197 г. – «князь Галича» (dux Galiciae) Владимир 1556 (галицкий князь Владимир Ярославич) 1557 . Иногда хронист ограничивается определением «русский князь» (Russiae princeps). Так говорит он, описывая события 1109 – 1122 гг. 1558 , о перемышльском князе Володаре Ростиславиче, умершем в 1124 г. 1559 Установлена достоверность русских известий Кадлубка, начиная с 70-х годов XII b., при всей его тенденциозности 1560 . Еще более яркую картину раздробленности земель, входивших ранее в состав Древнерусского государства, рисует немецкий автор Генрих в своей «Хронике Ливонии», законченной около 1225 г. 1561 |
| Там между старыми деревьями, увидели мы и священные дубы, которые были посвящены богу того края, Проне. Они окружены были двором и деревянной, тщательно отделанной оградой с двумя воротами. Кроме пенатов и идолов, которыми наполнены были все местечки, это место было святилищем для всего края, имело своего жреца, свои праздники и разные обряды при жертвоприношениях. Сюда после праздника, сходился народ на суд с жрецом и князем. Вход во двор воспрещен был всякому кроме жреца и тех, кто желал приносить жертвы или кто, угрожаемый опасностью смерти, искал тут убежища. Когда мы прибыли к этой роще, епископ стал нас увещевать приступить к разрушению святилища и сам соскочив с коня, низринул большие фронтоны ворот. Тогда, вышедши во двор мы сложили разрушенную ограду вокруг тех священных дерев в костер и зажгли» 128 . Арнольд Любекский упоминает о рощах Годерака, а Марескалк Турий о рощах Живы 129 . До сих пор в Германии, где прежде жили славяне, некоторые рощи и боры называются святыми 130 . О некоторых из них народ рассказывает как о местах сборища духов, и прислушивается к их голосу, как к голосу оракула. В Лужицах Саксонских говорят, что в таких «святых гаях» являются тени стародавних князей и молятся там неизвестному богу, принося жертвы. О существовании лесного богослужения у чехов находим свидетельство у Козьмы Пражского. В одном месте он рассказывает, что вторая из трех дочерей Крока, Тэтка, научила народ обожать дриад, и что в его время еще было в простом народе религиозное почтение к рощам и деревьям; в другом месте он говорить, что князь Бретислав разрушил и сжег рощи и деревья, которые были еще почитаемы простым народом во многих местах 131 . В песне Краледворской рукописи «о победе над Влаславом» говорится, что Честмир, посланный князем Некланом на Власлава, перед выступлением в поход, «pode wsie drua wzlozie obieti bohom». В другой песне «о великом поражении», там же. Забой, жалуясь на иноверцев, угнетавших их веру, говорит между прочими, что они, «posiekatchu wsie drua I rozhrusichu wsie bohi» 132 . |
| Он не ест и не пьет, потому что он один постится с дьяволом и жаждет крови душ. Ибо он принадлежит к тем, о которых Павел говорит, что они имеют вид богобоязненности, но силу ее отвергают, он волк в овечьей шкуре. Арнольд из Брешии, обращение которого мед, но учение которого яд, у которого голова голубя и хвост скорпиона, которого Брешия извергла, Рим отверг, Франция изгнала, которым гнушается Германия, и Италия не желает принять обратно, находится, говорят, у вас. (Имеется в виду епископ Герман Констанцский.) Остерегайтесь, прошу вас, чтобы, пользуясь вашим значением, он не причинил еще большего вреда. Ибо, раз у него есть и способность и желание вредить, он, пользуясь вашею благосклонностью, будет трижды опаснее и причинит тогда, я боюсь, неизмеримое зло. (Цитируется по кн.: А. Гаусрат. «Средневековые реформаторы». СПб., 1900 г., с. 267, 314, 315:322). 11 . Иоанн Салисберийский (писатель XII в.) об Арнольде. Арнольд, оставаясь, в Париже, толковал своим слушателям на холме святой Женевьевы Священное Писание у церкви святого Илария, где жил раньше вышеупомянутый Петр (Абеляр). Но у него были только бедные ученики и такие, которые открыто просили милостыни, переходя от одной двери к другой, и так влачили свое существование вместе со своим учителем... То, о чем учил Арнольд, вполне согласно с законом христианским, но не совместимо с действительной жизнью. Арнольд не щадил епископов за их скупость и постыдную наживу, так как они жили небезупречно и стремились кровью построить Церковь Божию... Святого Бернарда он обвинял в суетном славолюбии и упрекал его в зависти ко всем, кто стоял выше его в науке и Церкви и не примыкал к его знамени. (А. Гаусрат, с. 292−293). 12 . Арнольд во время римского восстания (свидетельство современников). Часто Арнольд держал речи на Капитолии и в общественных собраниях. Он уже открыто поносил кардиналов и говорил, что их коллегия по их высокомерию, скупости, лицемерию и порочности стала не домом Божиим, но домом торговли и вертепом разбойников; они сами занимают среди христиан места книжников и фарисеев. (Иоанн Салисберийский. Цит. по А. Гаусрату, с. 336). |
| Дело это разбиралось на Латеранском Соборе в 1139 г. Папа Иннокентий II отстранил Арнольда от священнического служения как злостного схизматика и изгнал его из Италии. В ереси он обвинен не был, т.к. за это полагалось пожизненное заточение. Арнольд отправился в Париж к своему учителю Абеляру, также переживавшему период вражды и преследований. Папа издал указ о заключении Арнольда и Абеляра в монастырь и повелел сжечь их книги. Абеляр подчинился указу, тогда как Арнольд продолжал свою пропаганду во Франции и приобрел столько приверженцев во всех слоях общества, что ни один из французских епископов не проявил желания исполнить указ папы, к негодованию св. Бернарда, обличавшего Абеляра и Арнольда в ереси. Только когда Бернард убедил молодого французского короля Людовика VII принять меры против Арнольда, тот покинул Францию, направившись в Германию и Швейцарию, где также быстро приобрел широкую популярность. После смерти Иннокентия II Арнольд предпринимает шаги к примирению с Римским Престолом. «Когда Арнольд, – пишет современный историк (Цит. по А. Гаусрату, «Средневековые реформаторы», с. 324), – вернулся в Италию по смерти папы Иннокентия, он обещал римской курии покаяние и подчинение и был принят вновь в лоно Церкви папой Евгением в Витербо. На него было наложено покаяние, пост, бдение и молитва в святых местах Рима, и он обещал выполнить его, сверх того он торжественно поклялся повиноваться с того времени Церкви». Однако, Арнольд не долго выдерживал послушание. В 1146 г. в Риме произошло народное восстание, сопровождавшееся террором, разграблением имущества патрициев, кардиналов, священников и изгнанием папы Евгения III. Арнольд в это время собрал вокруг себя кружок приверженцев аскетической жизни, известный как секта ломбардов, а затем стал фактически одним из возглавителей политического народного движения. С его участием движение приобретает церковно-реформистский характер, что особенно воодушевило свободолюбивых римлян и привлекло на сторону восставших часть низшего духовенства. |
| Это, как видим, какая то иеремиада, а вовсе не история церкви. Это, кажется, лучше всего чувствовал и сам Арнольд. Ему естественно должен был представляться вопрос: если церковь пребывала истинною только в век апостольский и в ближайшее к нему время, так неужели все остальное время церковь жила без истины? Нет, Арнольд отыскивает наследников и носителей истины евангельской и в последующее время, – но где же он находит их? в ересях и еретиках. Этот взгляд Арнольда составляет главную оригинальную особенность его сочинения. К такому странному выводу Арнольд приходит по следующим своеобразным рефлексиям. Если православная церковь действительно была так испорчена, как он был убежден в этом, то он полагал, что и суждения её об еретиках так же мало истинны сами в себе, как мало сама церковь была истинным христианством. И если церковь православная не истинна и извращена и составляет собою прямую противоположность истине, то следовательно за истинных христиан нужно считать тех, которых она в своем заблуждении в противоположность себе считает не истинными христианами – словом еретиков. Устанавливая подобный взгляд на ереси и еретиков, Арнольд перестраивает в своем духе всю историю ересей. И уже Симон волхв, первый еретик по времени, получает под пером Арнольда совершенно иной характер, чем с каким он является у прежних историков. Большая часть заблуждений, приписываемых историей Симону, снимается с него 336 . Сочувственно говорит он и о других еретиках древней церкви. Так еретиков Валентина и Маркиона он не только не хочет считать такими поборниками зла и людьми бесславными, какими они дотоле изображались, но утверждает, что их учение есть плод самостоятельного размышления о божественных вещах и что в их учении выражается, по Арнольду, лишь достойное всякой хвалы религиозное убеждение. Защищает он и манихеев от всего, что приписывалось им касательно их учения, он находит, что противники манихеев недостаточно понимали смысл их учения и умышленно старались выставить их в самых мрачных красках 337 . |
|
|
