| Думается, представление о толпах женщин, которые ни с того ни с сего убивают мужчин и после обвиняют их в изнасилованиях, — не более чем фантазии насильников, для которых подобный способ действий вполне естественен. На самом деле этого нет: есть женщины, для которых одинаково страшно и пострадать от насильника, и защищать себя. Все эти женщины проходят как обычные убийцы В мае 2019 года апелляционный суд города Находки Приморского края оправдал 39-летнюю Галину Каторову, убившую мужа — домашнего тирана. Он регулярно избивал ее, а в день убийства душил веревкой от крестика. Суд первой инстанции приговорил Галину к трем годам лишения свободы, из которых полтора она уже провела в СИЗО. Елена Соловьева, защищавшая интересы Каторовой, вспоминает: Елена Соловьева — Дело Галины не является исключительным с точки зрения статистики, но исключительно как судебный прецедент, когда суд пошел навстречу. Когда я защищала Галину, она настолько не верила, что у нас что-то может получиться, потому что сидела в женском корпусе и все видела. Она говорила: «Елена Владимировна, вы знаете, сколько у нас там таких, как я, которые поступают в СИЗО избитыми, и им такие сроки дают, и никого не волнует, что она себя защищала, что ее избивали». Я сейчас веду дело во Владивостоке. Женщину приговорили к шести годам за умышленное убийство. Отец ее систематически совершал домашнее насилие, сломал ей нос, она вызвала полицию, полиция не приехала, потому что многократно эта женщина обращалась и просто надоела им. Полиция не приехала, а отец еще больше рассвирепел, и женщина вынуждена была защищаться, нанесла ему смертельное ранение. Когда я смотрю материалы дела, я вижу, что там либо аффект, либо самооборона. Но никто не хочет разбираться, какое там поведение со стороны отца, что там длительная психотравмирующая ситуация. Все эти женщины проходят как обычные убийцы. В Партизанске женщину приговорили по 105-й статье за убийство, она в течение многих лет на работу избитая приходила — свидетелей просто тьма, все знали, что у них в семье происходит. Случилось так, что пьяный муж в очередной раз полез с кулаками, она его толкнула и наступила ногой на горло, у него сломалась подъязычная кость, асфиксия, моментальная смерть. Женщине дали три года. Адвокат убедил ее, что это хороший приговор, и они бы не пошли обжаловать, если бы суд не постановил выплатить огромную компенсацию родственникам мужа, — рассказывает Соловьева. |
| Идея этого пути должна быть сразу понятна каждому христианину. Ибо пришествие и воплощение Христа, Сына Божия, дало человечеству этот живой, духовно пробуждающий и религиозно-очевидный образ совершенства Современники созерцали его воочию, а потомки созерцают его сквозь евангельское повествование Но и те, и другие имеют возможность почерпнуть из этого образа то глубокое чувство умиления, восхищения и любви, которое не может не пробудить в душе готовность и волю к религиозному очищению («Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» - Мф.5:48; ср Лк.6:35-36). Но и другие религии, и даже самые примитивные, пытались будить религиозное чувство через посредство воображения. Такова задача всех языческих мистерии и всякого торжественного богослужения. Магические песни и целительные пляски шамана пытаются достигнуть этого по-своему. Устрашающие картины, показывавшиеся людям, посвящаемым в мистерии Изиды, ставили себе ту же задачу. Магомет преследовал приблизительно ту же цель, повествуя своим последователям о райских блаженствах, для них уготованных. Страшные католические процессии и хоры, сопровождавшие еретика на костер, должны были вызвать у зрителей не только страх и покорность, но и жажду «верного», т.е. церковно узаконенного религиозного акта. Замечательно, что когда началась реформация, то католичество встретило ее увеличением внешней, воздействующей на воображение обрядовой торжественности и роскоши и включением музыки в богослужение. Именно в связи с этой «апелляцией» к воображению и через воображение к аффекту - осмысливается не только строй каждого богослужения (от реформатской чрезвычайной упрощенности до католической чрезмерной аффектации), но и задачи церковной архитектуры: ибо каждый храм, своими формами, - стремится показать человеческому воображению основную идею Бога, церковности и религиозного акта, с тем, чтобы оплодотворенное воображение вызвало соответствующий аффект в глубине души. Такова основная задача всякой иконописи (так же как и всякой религиозной скульптуры) икона показывает человеку зримый образ, выражающий верный религиозный аффект; именно это должно помочь молящемуся вызвать в себе верный религиозный акт. |
| е. думать, что эти выражения нужно понимать не буквально, а переносно, как олицетворения, обусловленные недостаточностью языка человеческого для выражения идей сверхчувственного свойства, непостижимых. Церковь не одобрила антропоморфизм Тертуллиана и Лактанция в представлениях о свойствах существа Божьего, став на ту точку зрения в учении о существе Божьем, что Бог , как Существо абсолютно духовное и Всеблаженное, есть Существо бесстрастное (παϑéς). Но гнев, как аффект, есть страдание, и принадлежит чувственности, страстной стороне души (πιϑυμα): поэтому гнев не может принадлежать Божеству как аффект или живое психическое состояние. Этим словом выражается только правосудное отношение Бога к людям, Его промышление о людях. Но на языке протестантов их „Zorn» (гнев) есть не олицетворение, но действительный гнев, как аффект. 21 Богослов Крейбиг так мотивирует протестантский антропоморфизм: „Хотя Св. Писание как Ветхого, так и Нового Завета весьма часто и ясно, образно и другими способами говорит о гневе Божьем, однако, почти все древнейшее богословие от Августина до наших старо-протестантских догматистов, исключая Меланхтона (а Лютер?), отвергнуло это понятие в предположении, что оно несовместимо с Божественной неизменяемостью и хотело в нем видеть лишь откровение Божественной правосудности». Эту „ошибку всей древней Церкви», в данном случае, как и во многих других, берет на себя поправить протестантское богословие. Однако если Бог есть не абстрактная, какая-нибудь, идея, а грех, не абстрактное отрицание закона, но если Бог – живое Существо, а грех – сознательное отвращение твари от Бога, и ее противление Ему, то, очевидно (sic!), представлением о мертвом отвлеченном законе возмездия за зло, нельзя ограничиться, но должно допустить живое и личное отношение Творца к грешной твари, отвращение Бога к грешнику. 22 В противном случае отношение Бога к человеку не было бы живым, личным, а каким-то безжизненным, логическим. 23 Антипатия же эта к грешнику есть не что иное, как гнев, с формально-психологической стороны, как аффект, ничем не отличающийся от человеческого гнева, но отличающийся своими реальными свойствами. |
| Кант знает бытие an sich, но думает, что в онтологическом аргументе (как и вообще для человека) есть (идет?) речь лишь о бытии для кого-нибудь, и говорит собственно, что от «бытия для меня» нельзя заключать к «бытию помимо меня». «Универсальный аффект»: да, пожалуй! от afficio, аффект – воздействие; универсальный аффект воздействие универса или сущего в Соловьевском смысле слова; и мистицизм есть универсальная аффективность, т. е. способность помимо ощущений и понятий непосредственно воспринимать сущее. Откровений мистики сообщит не могут. Восточные (мистики) н не собираются и не обещают ( Симеон Новый Богослов) , их наука – наука о воспитании в себе мистика. Тождество субъекта и объекта: для Востока это – еретическая мистика. Православная мистика до тождества с объектом (Богом) никогда не доходит и не мечтает дойти. Богоуподобление (в учении православных отцов) не есть богоотождествление; последнее есть монофизитство (Стефан-бар-Судаили из Едессы), первое – у Дионисия Ареопагита 5 . Знакомясь с сочинениями Пушкина, мы знакомимся с Пушкиным; но Пушкин и его сочинения – не одно и то же. Любовь – у Соловьева и у мистиков-экстатиков. Мистики друг друга понимают: теория Лапшина для них – теория слепого о зрячих и зрячести. «Теория познания» мистиков сводится к культу молчания; скорее – «метафизика», а теория познания их есть наука воспитания в себе мистика. (Световые видения) могут (быть) – Симеон Новый Богослов : «Чем ярче свет, тем я смиреннее» (но это) безразличие (-но?) – (бывают и) видения сатаны в виде ангела светла. Л. Толстой кончает свою критику догматического богословия тем, что догмат о вечных муках пе учение, – не утверждение, а [просто напросто] угроза. Увлекшись своим, по его мнению, успехом в доказательствах, что св. писание исключает (будто-бы) догмат Троицы, догмат божественности Христа и др., которые церковь выводит из того же св. писания, он этот последний догмат критикует уже с точки зрения его нравственной возмутительности. Действительно, нет кажется, догмата более «преткновенного» для нравственного чувства, чем этот; но... |
| Связь с исторической эпохой. Если партесные гармонизации знаменного роспева находятся как бы на грани двух эпох – Средневековья и Нового времени, то авторские свободные композиции – детище эпохи Нового времени и связаны с художественным стилем барокко, характерным для европейского искусства XVII – первой половины XVIII веков. Для хорового концерта эпохи «русского барокко» ха актерны орнаментальность и декоративность мелодии, музыкальная аффектность, использование музыкально-риторических фигур. Так, например, у Н. Дилецкого – трезвучия «ут ми соль» и «ре фа ля» можно рассматривать как средство отражения поляризованных групп аффектов. 109 В первом случае «мусикия веселая», как аффект радости ликования веселья. Во втором «мусикия жалостная», как аффект скорби, уныния, печали. Ранее мы уже говорили об использовании музыкально риторических фигур «восхождения» («взыде на небеса») и «нисхождения» («сниде на землю»). Тексты, повествующие о воскресении и восхождении у Н. Дилецкого, иллюстрируются восходящей мелодией («Воскресенский канон»). Слова типа «воспойте», «радуйся», «торжествуй» подчеркнуты виртуозными пассажами. А в концерте В. Титова «Днесь Христос на Иордан прииде» волнообразные фигурации в разных голосах на словах «Иордана касается», «Море виде и побеже» создают картину пробегающей по водной поверхности зыби. Понятие авторства. Если в XVI веке мы с известной долей условности считали «авторскими» сочинениями «ин роспевы», «ин переводы» Феодора Христианина, Василия и Саввы Роговых, Ивана Носа и др., то это было творчество в строгих рамках церковного канона. Здесь же происходит новое осознание роли автора в создании художественных произведений в плане свободного построения композиции произведений, сообразующегося с индивидуальным восприятием канонических текстов. В партесных рукописях, относящихся к данному периоду, мы читаем «творение Василия Титова», «творение Николая Калашникова». В период со второй половины XVII по первую половину XVIII века насчитывается до 50 авторов партесных хоровых композиций, среди которых назовем имена Николая Дилецкого, Василия Титова, а также Николая Бавыкина, Николая Калашникова, Симеона Пекалицкого. Немалая часть партесной музыки этого периода анонимна, что свидетельствует о традиции эпохи Средневековья скрывать авторскую принадлежность. |
| Напр., история Содома (Быт 19. 4-25) интерпретируется не как осуждение Г., а как наказание за нарушение традиц. вост. гостеприимства; Лев 18. 22; 20. 13 понимаются как указание на необходимость воздерживаться от языческих практик. Христ. традиция осуждения Г. также дезавуируется ссылками на социально-историческую и культурную обусловленность. В этической сфере основным аргументом апологетов Г. является то, что «сексуальная ориентация» представляет для индивида данность, к-рую он не может изменить, и поскольку справедливым и гуманным полагается обеспечение «права каждого на сексуальную жизнь в соответствии со своей сексуальной ориентацией», то и Г. оказывается нравственно оправданным. Мн. христ. общины Запада, принявшие данную аргументацию, не только сочли возможным формально признать «гомосексуальную ориентацию» в качестве нормы наряду с «иными сексуальными ориентациями», но и сделали следующий шаг - совершили «благословение однополых союзов». Заключение однополых «браков» нередко пытаются оправдать существовавшим в средние века обрядом братотворения , имевшим совсем иное предназначение. Церковь призывает не к «законному и естественному использованию сексуальности», а к ее преображению. Лишь в церковном таинстве Брака поврежденный грехом сексуальный аффект может и должен быть очищен и восстановлен в своем изначальном качестве силы, связывающей первозданный союз любви мужчины и женщины, он должен быть преображен в подлинное таинство любви, приобщающее к порядку вещей «жизни будущего века». В этом смысле для правосл. Церкви абсолютно немыслим «гомосексуальный брак», являющийся сатанинской пародией на богозаповеданный союз мужчины и женщины. Лит.: Declaration on Certain Questions concerning sexual Ethics/Congregation for the Doctrine of Faith. Wash., 1976; Human Sexuality: New Directions in American Catholic Thought. L., 1977; Letter to the Bishops of the Catholic Church on the Pastoral Care of Homosexual Persons/Congregation for the Doctrine of Faith. L., 1986; Troianos S. Kirchliche und weltliche Rechtsquellen zur Homosexualität in Byzanz//JÖB. 1989. Bd. 39. S. 29-48; Breck J. , Priest. The Sacred Gift of Life. Crestwood, 1998; Антоний (Блум), митр. Тело и материя в духовной жизни//Труды. М., 2002. С. 118-120; Шмалий В. , свящ. Проблематика пола в свете христианской антропологии (Быт 1. 27)//Учение Церкви о человеке: Богосл. конф. РПЦ. М., 5-8 нояб. 2001 г.: Мат-лы. М., 2002. С. 281-320; Хейз Р. Этика Нового Завета/Пер. с англ.: Г. Ястребов. М., 2005. С. 504-544. Рубрики: Ключевые слова: |
| Преподобный Симеон Новый Богослов , величайший православный святой XI века, неоднократно сподоблявшийся сам видений нетварного света, предупреждал, что воображение при молитве “небесных благ, чинов ангельских или святых” есть признак прелести. “На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное”. Состояние прелести характеризуется обычно крайним фанатизмом, превозношением перед другими, озлоблением против тех, кто пытается указать впавшему в прелесть на плачевность его ситуации. Чтобы такого не произошло, православные должны твердо помнить одно простое правило: ввиду присущей каждому из нас духовной слепоты и скрытой гордости всячески избегать, устраняться и не принимать никаких видений. Тип фанатика Толковый словарь В. Даля говорит о фанатизме так: “Фанатизм – изуверство; грубое, упорное суеверие, замест веры; преследованье разномыслящих именем веры”. Это определение в корне противоположно мнению В. Розанова, которое приведено в самом начале статьи. Действительно, фанатизм может появиться в любой религии, но вопрос в том, является ли он ее адекватным выражением? В большинстве случаев необходимо сказать “нет”. Фанатически настроенный человек подавляет и вытесняет в себе многие существенные человеческие черты, его сознание сужается, а эмоциональная и интеллектуальная жизнь становится примитивной. Фанатик не верит по-настоящему в образ Божий в человеке, не доверяет Промыслу Божию, в силу Его истины, то есть фактически не верит в Бога. Картина мира у фанатика страшно упрощается. Для него существует только два крайних полюса, и в соответствии с этим все человечество разделяется на два лагеря: “те, кто со мной” и “те, кто не прав”. Такое упрощение сильно облегчает борьбу. Фанатик, как правило, одержим одной идеей. Он не замечает многообразия сотворенного Богом мира. Он беспощаден ко всему, что считает неправильным. С точки зрения фанатика, все иное, не связанное с его плоским мировоззрением, подлежит истреблению. С этим связан и аффект страха, который всегда подспудно или явно присутствует в душе фанатика. |
| Род торжествует в сексуальном акте не потому, что добродетель родовая присутствует у кого-либо как цель, а потому, что он бессознательно господствует над человеком и смеется над его индивидуальными целями. Тайна пола раскрывается лишь в любви. Но нет области, в которой господствовал бы такой инертный консерватизм и такое условное лицемерие, как в области половой любви. Николай Бердяев «Смысл творчества» Преображенный Эрос Эрос есть влюбленность в жизнь, «аффект бытия» (Фихте) " 5, жажда полноты, жажда полноценности, рождение в красоте, жажда вечной жизни (все это сказал еще Платон); а в конце концов Эрос есть жажда воплощения, преображения и воскресения, бого–человеческая жажда, жажда рождения Богочеловека, этого подлинного «рождения в красоте», жажда обожения и вера, что «красота спасет мир» (Достоевский) " и это сказало христианство, ибо оно есть религия абсолютно желанного. И оно сказало то, чего искал и что предчувствовал Платон, ибо «рождение в красоте» есть, конечно, воплощение и преображение. Все творчество, вся культура и вся религия есть «сублимация», берущая направление на то, что открывается (в «откровении») как высшая ценность: «где сокровище ваше, там и сердце ваше», где ваша высшая ценность, там и ваш Эрос. Гимн любви у ап. Павла 20 есть выражение предельно сублимированного Эроса вот во что преображается подсознательная жажда жизни, полноты и блаженства! Космос любви возникает из хаоса темных эротических порывов, Эрос брачной любви допускает сублимацию «во Христа и во Церковь», и есть «великая тайна» и таинство. Больше того, здесь центр христианских тайн, ибо все христианские символы из Эроса вырастают: Отец, Сын, Матерь, братья, Жених, Невеста Если бы влюбленность, брак, материнство, отцовство были чем–то низким и презренным (как думают гностические ереси) " , то эти символы не могли бы возникнуть. В них заключается указание на возможность могучей сублимации Эроса: семья есть малая Церковь, и Церковь есть большая семь?. Если бы Эрос был презренен в каком–либо своем аспекте, то как могла бы «Песнь песней» стоять в каноне священных книг? Борис Вышеславцев «Этика преображенного Эроса» Пол — залог «человечности» человека Пол есть источник творческой силы в человеке, залог его " человечности " , отличающей нас от ангелов. Как телесно-духовная функция он не тождественен с сексуальностью - и оттого мы и отличали энергию пола от половой энергии. Половое воздержание, сводящее на нет половую энергию, вовсе не убивает энергию пола, а наоборот, в путях сублимамации переводит половую энергию в высшие, духовные формы. Но воздержание (вольное или вынужденное) всегда трудно и предполагает духовные усилия, без которых воздержание может перейти в нервное заболевание. И наоборот, когда воздержание сопровождается духовными усилиями, оно становится источником новых сил, залогом настоящего расцвета творческих данных в человеке. Вот отчего в девственности есть действительная красота и правда. |
| «Собрание» в воскресный день запечатлевает нашу жизнь печатью Воскресения Христова. Воскресный день - это начало, а не конец недели. Он освящает время (неделю) Таинством воскресения. Он - тот источник, из которого мирское время вновь проистекает как время Царства Божия. «Собрание» дня Господня делает наше проходящее, преходящее и утекающее время временем начала, обновления и воскресения. В такой церковной перспективе «собрание» в воскресный день не есть единичное, отдельное, оторванное мероприятие на краю нашей еженедельной повседневности, наполненной стрессом и акционизмом, но то превышающее и формирующее все остальное начало, которое вновь дарует нам полноту времени недели. Призыв священника «С миром изыдем!» делает наше экзистенциальное время продолжением этого нового времени Царства в тайном присутствии вознесшегося Господа, которое началось с явления Воскресшего посреди Своих учеников и дарования им мира и Духа Святого. Наше «собрание» в восьмой день недели есть по своей сути причастность этому миру и этому обновлению всего бытия во Христе, новом Адаме. Наша эпоха свела воскресный день, который святой император Константин Великий сделал выходным днем, к простому придатку рабочей недели, которая, естественно, начинается с понедельника. Секулярная, профанная оценка времени поставила суть вещей с ног на голову, по сравнению с порядком Церкви. Начало стало концом, обязательное - произвольным. Эта профанация времени и обесценивание воскресного дня уже глубоко врезались в наше подсознание. К этому еще добавляется антиримский аффект, который противопоставляет легализму «обязанности воскресного посещения храма» «свободу» православного верующего не быть в воскресный день «обязанным» участвовать в Евхаристии. Однако «собрание» в день Господень есть наше первое и важнейшее действие. Не собираться на самом деле означает: уклоняться от сообщества со Христом и Его Телом, Церковью; отлучать самого себя от Причастия. Напротив, через «собрание» мы предоставляем Христу центр нашей жизни. Христос Сам собирает нас путем того, что Он приходит посреди нас и делает нас способными к «причастности», к «Причастию». |
| Для Арсеньева эта молитва Франциска на горе, принесенная на вершине подвига всей его жизни и увенчанная дарованием ему стигматов, «язв Господних», есть архетипическое выражение христианского опыта. В этом, – утверждает Арсеньев, – центральная, основная черта теистической, и в особенности христианской мистики: Его безмерно снисходящая любовь будит и вызывает мою ответную любовь. Душа с умиленным трепетом склоняется перед безмерной бездной Его спасающей, изливающейся любви. Ибо Бог не есть бездна всепоглащающего холодного безразличия. Бог не только любит, не только ищет меня, не только Сам открывается мне и снисходит ко мне, но по существу Своему Он есть активная, безмерная творческая и милующая Любовь. И, познав Бога, как снисходящую любовь, не гнушающуюся ею, душа, бесконечно малая..., но противополагающаяся Ему как самодеятельная личность... – благодарно и свободно – сыновне,.. отдает себя Ему, посвящает себя Ему. Ибо встреча с милующим Богом не есть эмоция, аффект...; она есть нечто гораздо большее: начало новой, нравственно-активной и мужественной жизни. Только тогда она подлинна, говорят великие христианские мистики. Итак, на вершинах мистического опыта – так прежде всего в опыте христианском – Бог раскрывается по самому существу Своему, как изначальная Любовь, и зажигает мою душу, зажигает во мне активную, нравственно-закаленную, мужественную и трепетно-трезвенную любовь – Своею любовью. 267 Арсеньев подчеркивал тринитарную и христоцентричную природу этой любви в свой статье об «Откровениях» Юлиании Норичской, которая говорит о Христе как «Любви воплощенной, распятой и воскресшей». 268 Для Юлиании страдания Христа были выражением беспредельной любви к человечеству. Величайшим откровением Божественной любви была жертва на Голгофе. Голгофа открыла любовь Бога к человечеству и миру. Все бытие Божье есть любовь. Бог – «Все-Любовь». 269 Бытие Бога как Все-Любви внутренне связано с бытием Бога как Троицы. Божия любовь несравнимо сильнее зла. Ради этой любви и ее властью Троица сотворила мир, искупила его муками Христа и в конце всего воскресит его. |
|
|
