| Андреас, молодой человек 30-и лет, принял Православие в июне 2001 года. Сын лютеранского священника, выпускник богословского факультета Копенгагенского университета. Казалось, его карьера определена на многие годы вперед. Может быть, даже до конца жизни. Но пути Господни неисповедимы. Предполагаемое рушится и остается в прошлом. Взамен приходит новое – чистое и совершенное. Как-то Андреасу попал в руки православный журнал на датском языке. Внимание начинающего богослова привлекли опубликованные в нем статьи. Журнал стал той крохотной искоркой, из которой разгорелось пламя интереса к Православию. Андреас потянулся к книгам православных авторов: он читал епископа Каллиста (Уэра) и митрополита Антония (Блума). Следующим шагом стало посещение богослужений в Александро-Невской церкви. Молодой человек приходил, смотрел, старался понять. – Я хорошо запомнил мое первое православное богослужение, – говорит Андреас. – Это было вечером, в будний день. Церковь почти пустая, полумрак, горящие свечи; люди серьезны и сосредоточены на молитве. Сокровенная атмосфера молитвы произвела на меня очень глубокое впечатление… Внутренне я понимал, что мне необходимо стать православным, что я не могу идти назад, не могу останавливаться на полпути. По словам Андреаса, известие о переходе в Православие шокировало его семью. Возникли трения; дискуссии порой принимали слишком эмоциональный характер. Родители Андреаса немного успокоились только тогда, когда их сын женился. – Наверное, они боялись, что я стану монахом или уеду в Россию. Не знаю. Но сейчас все гораздо проще. Думаю, что мой переход в Православие привнес немало ценного в нашу жизнь. Например, раньше в нашей семье не молились перед едой, сейчас молятся. Мы также можем больше говорить о вере и христианстве. Отвечая на мой вопрос о будущем Православия в Дании, Андреас заметил, что «духовная жизнь лютеранства очень суха, многие люди ею разочарованы. Поэтому есть надежда основать новые православные приходы. Но для этого необходимо более широко использовать датский язык». |
| — А ты каково прозываешься по крещению? — Алексий. — Ну, посиди со мной рядышком, Ратмир-Алексий Глебович… А я подремлю… И едва он подсел ко мне поближе, мне стало покойно, боли в ранах сделались не столь огнедышащими, и я впервые погрузился в тихий и безмятежный сон. Но ненадолго. Вдруг, словно тревожная молния пронзила всего меня, и я подскочил, снова объятый болью во всех своих ранах. Увидев хозяина дома, первым делом спросил: — А где же князь Александр Ярославич? Где все наши? — Иде же им быть, — отвечал Владимир Гуща. — Повели немца на Омовжу. Там, сказывают, буде у них стражение. — А я? — А ты… Ты молись Богу, чтоб живой остался. А то ведь раны твои — где заживают, а где и подгнивают. Ну ницего, браток, жена моя всяких целебных мазей приготовила — и на терпентине, и на синелевых листьях, и на стрекаве, и на баркане , — на чем только у нее нет усяких знахарств. Только бы сюда немец не заявился, а то ведь придется тебя такого еще и прятать. — А который же день я тут после битвы? — Да всего-то третий денек, брате, а уже вон как разговариваешь. Поправляешься, стало быть, в здравом уме. Ницего, поставим тебя на ноги! Глава третья. Доблестные тевтонцы Вождь рыцарей, бесстрашный Андреас фон Вельвен, был в том приподнятом и неизъяснимо прекрасном расположении духа, в каком пребывает охотник, подранивший зверя и идущий по его следу, чтобы добить. Его радовало все — и яркое солнце, превращающее стальные доспехи в золото, и ослепительно-голубое небо, любующееся им и его рыцарями, и даже мороз, наполняющий легкие свежестью и силой. Хотя мороз, конечно, был некстати — гораздо лучше, если бы потеплело, чтобы лед на озерах стал опасным для воинов, и войско Александра оказалось бы вынуждено отступать вдоль берегов до самого Плескау . Или принять бой где попало, а не там, где того хочет Александр. Андреас давно угадал мечту строптивого русского князя — он хочет заманить рыцарей Тевтонского ордена туда, к северу, где река Эмбах впадает в Пейпус . Семь лет назад там, на льду Эмбаха, Александр с отцом успешно разгромил войско ордена, пустив многих рыцарей под лед реки. Но теперь Андреас фон Вельвен сделает все возможное, чтобы не доставить ему такого удовольствия, он не пустит его к Эмбаху, а сбросит на лед озера и там уничтожит. |
| – Помогите, отче! Помогите нам! – взывали юноши к монаху. Монах подплыл к ним на своей лодке. – Высади ребят, иначе сдам тебя турецким властям! – пригрозил он лодочнику. Появление монаха с внушительной наружностью и могучими руками решило дело. Лодочник вынужден был высадить юношей на берег, взяв с них первоначально условленную сумму. Так закончилось и это испытание. Нежданное искушение Пятнадцатого августа Богородичный праздник! Именно в этот день они высадились на берег, войдя в Удел Божией Матери. Едва ступив на Святую Гору, Андреас, охваченный, как и его друзья, священным трепетом и душевным волнением, опустился на колени и поцеловал землю, ту благословенную землю, которая станет в свое время местом его последнего упокоения. Со страхом Божиим вошли юноши во двор монастыря, дивясь на келлии, балконы, купола, разнообразные строения... В соборном храме они с особым благоговением помолились своему покровителю, святителю Николаю. Они изумлялись красоте храма, приложились к святым мощам и, счастливые, отправились в монастырскую гостиницу. Там их ждала комната, вместе с пищей и водой, которых им так не хватало в пути, и отдых, столь необходимый после семнадцатидневной одиссеи. Андреас, не скрывая радости, повалился на постель, чтобы отдохнуть. Он полагал, что все злоключения позади, оставалось только радоваться. Кто бы мог подумать, что им предстояло еще одно искушение... Случилось же вот что. Один из двоих его друзей, человек веселый и темпераментный, решил, что теперь можно, наконец, дать волю своим долго сдерживаемым радостным чувствам. И вот пошли шутки, дурачества, громкие возгласы. Он разошелся, не давая отдохнуть друзьям. Хуже того, шумные его выходки потревожили покой братии монастыря. Для тихой обители с ее строгим укладом такое поведение было совершенно недопустимым, и отец игумен вынужден был распорядиться, чтобы их тотчас удалили из монастыря. Можно ли было без сочувствия наблюдать столь печальную сцену? Сидя у моря, выдворенные из монастыря юноши горько переживали этот удар. Скорбны были их лица, слезы безутешны. Андреас отошел в сторону и, упав на колени, с рыданиями взмолился: |
| Покуда тевтоны двигались к храму, следуя за Александром и его приближенными, Кальтенвальд обратился к Андреасу с просьбой, которая окончательно повергла юнгмейстера в уныние: — Если слова достопочтенного герра Андреаса о том, что некоторые из нас могут остаться на свадьбе, не были лишь данью вежливости, то мы хотели бы обратиться с просьбой. — Что такое? — Мы хотели бы составить небольшой кружок тех, кто из природного тевтонского любопытства хотел бы остаться и изучить свадебные обычаи жителей Гардарики. Обычаи позволяют лучше познать характер народа и подметить слабые и сильные стороны возможного будущего противника. — Мы — это кто? — раздраженно спросил Вельвен. — Мы — это я, Габриэль фон Леерберг и Августин фон Радшау. Нас трое. — Бывшие рыцари-меченосцы в полном составе, — горько усмехнулся Андреас. — Ну что ж, если вы и впрямь получите необходимые сведения о характере нашего возможного будущего противника, то я не возражаю. Оставайтесь. А после свадьбы дожидайтесь меня в Новгороде. Надеюсь, остальные рыцари будут сопровождать меня? — Да, мейстер Андреас, останемся только мы втроем. И через некоторое время перед ними открылись двери храма Святого Георгия, куда тевтоны вошли следом за князем Александром и его свитой. Глава пятая. Саночка Ничегошеньки не ела вчера, потому что хоть и праздник Благовещения, а пятница-то Страстная, страшная, когда сам Господь во ад спустился, а нечисть волю взяла на земле. Птичек только поутру выпускала в попутном селе на берегу Невель-озера, потом опять ехали, до самых Великих Лук ехали, все ехали и ехали, и есть очень хотелось, но она твердо дала себе зарок до самой Пасочки ничего не вкушать. Когда Александр приезжал в Полоцк свататься, озорной дух одолевал ее, она только и думала, что о резвых играх, беспричинно смеялась и слишком беспечно воспринимала происходящее. Потом только устыдилась и испугалась, какого взгляда на нее остался будущий жених. Сам-то ведь он известный молитвенник и постник. И теперь ей хотелось во что бы то ни стало предстать пред ним в ином, ангельском образе. Нянька Аннушка сердилась: |
| — Я благодарю князя Александра за все его любезные предложения. Увы, сам я едва ли смогу надолго задержаться в Торопце, ибо долг вынуждает меня двигаться далее в Киев, но если кто-то из сопровождающих меня рыцарей захочет остаться на свадьбу, то я не стану их отговаривать. На обратном пути я заберу их в Новгороде. Когда Кальтенвальд перевел, Андреас позволил наконец изобразить на своем лице некое подобие улыбки и спросил: — Поговаривают, что князь Александр прекрасно владеет и латынью, и франкским наречием, и нашим, тевтонским. Так ли это? Не дожидаясь перевода, Александр с улыбкой ответил по-тевтонски: — Эти слухи верны, мой брат во Христе Андреас. — В таком случае, зачем же мы заставляли утруждаться нашего толмача? — удивился Вельвен. Александр улыбнулся, но вмиг приосанился, улыбка сбежала с его лица, и он снова заговорил по-русски: — Князь говорит следующее, — снова стал переводить Кальтенвальд. — Да, он изучал тевтонскую речь и может разговаривать с нами по-нашему, но он русский государь, и народное достоинство велит ему говорить с гостями по-русски, тем более в присутствии своих подданных. Наш язык восхищает его своим мужественным и величественным звучанием, но он говорит, что для него нет слаще собственной благозвучной речи. Теперь же Александр спешит на праздничную мессу, просит извинения за то, что не может продолжить приятную беседу и приглашает нас постоять в храме, но не приближаться к алтарю и не смущать прихожан иносторонним наложением крестного знамения. После совершения мессы он приглашает нас на праздничную трапезу. Правда, он извиняется, что сегодня Благовещение совпало со Страстной пятницей и трапеза будет скудная. На том и окончилась встреча юнгмейстера Андреаса с князем Александром. Выходя из палаты, Вельвен внутренне боролся сам с собою. Его переполняло постыдное чувство восхищения перед этим русским схизматиком, ему никуда не хотелось уезжать отсюда, а хотелось навсегда остаться при Александре. И он изо всех сил старался убедить себя, что сей молодой нахал не заслуживает даже чести подержаться за стремя, помогая сесть в седло гроссмейстеру Герману. |
| Накануне вечером он пришел к старцу, в последний раз исповедался у него как послушник, получил благословение и выслушал его мудрые советы. В ту ночь, по обычаю Святой Горы, он не должен был спать. Ему надлежало провести ее в бдении и молитве. Постриг совершался в атмосфере умиления и радости. Андреас получил посвящение в монашеский чин, и его монашеский обет был записан в небесной книге. Облаченный в вышитую крестами ангельскую схиму с кукулем, держа в руке свечу и крест, Андреас со слезами принимал благословения отцов. – Что ти есть имя, брате? – спросили его, как полагалось по чину. – Монах Афанасий, – ответил он дрожащим от волнения голосом. Все отцы праздновали это событие, так как все искренне любили и ценили его за безупречное поведение в период искуса. И ангелы на небесах, конечно же, возрадовались пострижению отца Афанасия. На подворье в Карее Каждый из двадцати больших монастырей Святой Горы имеет в Карее свой конак 26 , или подворье, где пребывает монах, представлющий свою обитель в Священном Киноте 27 . Вместе с ним поселяется более молодой собрат, на которого возлагается забота о конаке. Такая работа на подворье и была первым послушанием новопостриженного монаха Афанасия. Согласно монастырскому уставу, отцу Афанасию надлежало пока жить вне монастыря, поскольку он еще не имел бороды. Таким образом, в 1893 году он оказался служащим конака в Карее, вместе со старцем Иаковом, с которым ему предстояло прожить целых одиннадцать лет. Каковы же были характер и образ жизни старца Иакова? Следует сказать, что это был действительно старец, монах в подлинном смысле этого слова. Он знал монашескую жизнь и сам являл образец ее в самом строгом и истинном выражении. Он был из тех, о ком сказано в «Лествице»: «Господь яко злато в горниле, паче же в общежитии, искуси их 28 ...». И он был вправе наложить такое же испытание на нового монаха. Зоркими духовными очами старец Иаков видел сильную душу отца Афанасия и, подобно опытному тренеру, упражнял ее. Хотя старец сразу возлюбил отца Афанасия, своей любви он никогда не выказывал. Он старался выглядеть суровым и никогда не разговаривал с ним приветливо, никогда не улыбался, никогда не называл его по имени. Старец должен был держать молодого монаха на расстоянии, чтобы не допустить с его стороны вольностей в общении, ибо такая вольность, или «дерзость», согласно учению святых отцов, означает смерть для монаха. |
| — Он говорит, что оплошность легко поправить. Для этого достаточно папе вступить в истинную Христову Церковь, а после того ордену Пресвятой Девы Марии прийти на службу к нему, то бишь Александру, и вместе противоборствовать насилию иноверных измаильтян, коих военачальник Батый. Андреас вспыхнул от возмущения — да он дерзок и излишне самоуверен, сей юноша!.. Чуть было не выпалил это, да помнил про слухи о том, что русы способны к языкам и многие могут знать тевтонскую речь. — Переведи ему, герр Михаэль, что мы подчиняемся одному только Господу и оттого носим гордое звание Божьих рыцарей. Таков наш устав, основанный еще в те славные времена, когда наши предки сражались с сарацинами, отвоевывая у них Гроб Господень, на котором зажигается Святый Огнь. Не успел он домолвить это, а Кальтенвальд не успел начать переводить, как лицо Александра озарилось странным светом, который нельзя было не заметить даже раздраженному на русского князя рыцарю Андреасу фон Вельвену. Таким сиянием светится верх горящей свечи, а у человека его можно наблюдать лишь в самые торжественные мгновения — в лучшие мгновения битвы, в пылании любви или в духовном молитвенном восторге. Без сомнения, Александр понимал тевтонскую речь, но скрывал это. Выслушав перевод, он легонько поклонился Андреасу и ответил: — Он в восторге от сказанного младшим магистром, — переводил Кальтенвальд. — При этом он утверждает, что Гроб Господень должен быть в душе каждого из нас, чтобы Христос мог возжигать Святой Огнь в сердцах наших. Еще Александр говорит, что желал бы видеть всех нас на своем свадебном торжестве. И добавляет, что высказанное им приглашение служить в его войске остается в силе. Как ни желал Андреас испытывать к Александру презрительные чувства, он уже совсем не находил их в себе, видя перед собой человека поистине лучезарного, исполненного величайшей духовной силы. Он даже поймал себя на мысли, что и впрямь не прочь был бы перейти к нему на службу, если бы… Если бы не обещание Германа фон Зальца, что следующим после него гроссмейстером ордена станет он. |
| Силы путешественников постепенно убывали, и грести им стало трудно, так что при затишье лодка бы просто остановилась. – Дальше плыть нельзя, – сказал лодочник, – кончилась вода и почти не осталось пищи. У меня нет желания оставлять свои кости в Эгейском море. – Давайте вернемся обратно, – согласились оба друга Андреаса, – плыть в таких условиях дальше невозможно. Но Андреас в этой критической ситуации не впал в отчаяние. Он обладал непреклонной волей и непоколебимой твердостью в исполнении задуманного. Он верил, что Господь поможет им преодолеть все трудности и достигнуть цели. В Писании сказано: «Если Бог за нас, кто против нас?» 21 – эти слова особенно воодушевляли Андреаса, и они, по свидетельству святогорских отцов, до конца жизни монаха были постоянно у него на устах. Владычица Богородица, «Пристанище житейских плаваний» 22 , чье успение должно было праздноваться на днях (близилось 15 августа), услышит их молитвы и сподобит достигнуть Своего священного Удела. Они должны достигнуть цели или умереть! – Назад возвращаться не станем, – твердо сказал Андреас. – Будем мужественны. Затрачено столько сил, осталось еще немного, и мы непременно доберемся. Бог нам поможет. Так оно и случилось. Бог помог им. Вскоре подул попутный ветер, и лодка понеслась по волнам. Не стихая, ветер гнал и гнал ее в сторону Афона. На рассвете восемнадцатого дня путешествия они пристали к берегу, как раз перед монастырем святого Григория. Святитель Николай, небесный покровитель монастыря, услышал молитвы находившихся в беде и сотворил чудо. Они на Святой Горе, у монастыря! Неужели это правда? В это трудно было поверить... Словами невозможно передать радостные чувства, переполнявшие их души. Испытания пройдены. Скоро осуществится их мечта. «Слава Тебе, Господи, за Твою любовь, явленную нам! Ты не оставил убогих Твоих до конца 23 . Всей душой благодарим Тебя!» – снова и снова повторяли трое юношей. Оставалось расплатиться с лодочником, и тогда можно будет вверить себя Святой Горе. Но и в последние минуты не обошлось без искушения. Монах, наблюдавший за пристанью, услышал крики и шум. Что же происходило в лодке? Лодочник потребовал от пассажиров дополнительную плату, так как счел теперь условленную ранее сумму недостаточной. Он угрожал юношам, что увезет их обратно, если те не заплатят требуемых денег. |
| Стоя в своей стасидии в храме, он переживал небесные мгновения, ум его вбирал благоухание, исходившее от молитв и псалмопений, канонов и синаксариев, кафизм и акафистов. Когда совершались полунощницы, умилительные вечерни, таинственные повечерия, долгие праздничные литургии, радостные торжественные бдения – с византийскими песнопениями, канонаршеством, с задержками в пении, с осьмогласным «Богородице Дево», – послушник чувствовал, что в храм нисходит небо. Святые образа, которые украшали иконостас, стены, своды, аналои, и особенно исполненные непостижимой радости иконы Богоматери, глубоко трогали его сердце, даруя духовный мир и покой. Он благоговейно прикладывался к святым мощам великомученицы Анастасии Римляныни, святителя Григория Богослова , святого Кирика, святого бессребреника Дамиана 25 , великомученика Пантелеймона и других угодников Божиих, которые находятся в монастыре. И разве не было для него великой поддержкой живое прикосновение к этим подвижникам и мученикам Христовым? Но наивысшую радость он испытывал в ожидании дня, когда удостаивался приобщиться Тела и Крови Христа, ради любви к Которому он оставил все. Так послушник укреплялся и утверждался духом, глубоко укореняясь на той ниве, где насалил его Господь. Постриг Испытания, которые Андреасу пришлось пройти в качестве послушника, были выдержаны им более чем успешно. Его поведение дало собору старейшин монастыря основание сделать следующий шаг и принять решение о его постриге. И вот Андреас, пробывший в монастыре в течение двух лет, узнал от старца, что близок день, когда его постригут в монахи. Эту весть он принял с радостью и воодушевлением. Скоро он облечется в ангельский образ! Какая высокая честь! За несколько дней до пострига Андреас получил освобождение от послушаний, чтобы подготовиться к этому великому событию. В тишине келлии, в богомыслии и молитве с нетерпением переживал он часы напряженной подготовки. «Близится великий миг», – говорил он про себя, считая оставшиеся часы. Читая в Большом требнике чин пострижения в великую схиму, послушник не мог сдержать слез. Все обеты, которые он даст, все, что он скажет, запишут ангелы на небесах, а Бог в свое время потребует дать ответ за каждый из них. |
| 23 Маргарит, или Избранные душеспасительные изречения, руководящие к вечному блаженству. – Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. С. 207–208. 40 Опыт реабилитации молодежи с проблемами наркозависимости//Анатолий (Берестов), иером. С. 223. 47 Неизлечимая болезнь: конец или начало. Серия «Православие в жизни». Изд. Московской Патриархии. М. 2009. С.83. 62 Эта информация из «Жития св. Феодора» косвенно подтверждается и арабскими источниками. В 866 г. Муавид по приказу своего брата-халифа был брошен в темницу и задушен, по-видимому, за переход в христианство. 64 В 30-е годы всех кряшен записали татарами. Народ был попросту забыт. И лишь недавно, в 1999 году эта народность была официально восстановлена в Российской Федерации. С конца 80-х гг. наблюдается культурное и духовное возрождение кряшенского народа. 66 Главное сражение между мусульманскими силами и последователями нового самозваного арабского пророка. 67 Цитата из Джалалудина ас-Суйути, см.: Г. У. Уайтбрехт Стантон. Учение Корана. New York, 1969. С. 10–11. 68 Али Дашти. Двадцать три года: Изучение пророческой миссии Мухаммада/Перев. Ф. Ф. Багли. London: George Allen, 1985, 28. Также см.: Новая Энциклопедия Британника, 15th ed.; Игнац Гольдциер. Вве¬дение в исламское богословие и закон/Перев. Андреас и Рут Хамари. 69 СМ.: Махмуд Ахмад. Введение в изучение Священного Корана. London: The London Mosque, 1949, 368–371; Журнал Всемирной мусульманской лиги, август 1982,13; Катерегга, Шенк, 29. 80 Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви. М., 1998. С. 14. 84 Йгнац Гольдциер. Введение в исламское богословие и закон/Перев. Андреас и Рут Хамари. 1981, 97. 86 Пфандер С. Г. Мизан ал-Хакк (Весы Истины). Перев. и доп. Ст, Клэр-Тисдал. Villach, Austria, 1986,187. Крагг, 42–43. 88 Святой Августин подметил, что называемое нами добром есть положительное совершенство, а зло – его отсутствие, поскольку, когда мы берем отчего-либо все хорошее, то ничего не остается. Но когда мы отнимает все зло от чего-либо, то оставшееся более совершенно. |
|
|
