| Bieler, публикатор, настаивает на их подлинности (объясняя резкое отличие их вполне грамотной латыни от писаний святого Патрика тем, что они лишь «инспирированы», но не изложены им), то D. A. Binchy и многие вслед за ним предпочитают точку зрения, отодвигающую их составление в VII век (среди причин — отсутствие упоминаний о соборе среди всех ранних источников; полное, — с точки зрения критиков, соответствие ситуации полемике между «кельтской» и «римской» партиями в ирландской церкви VII века; наличие очевидных гиберницизмов в латыни, вполне в духе ирландских пенитенциалов VI–VII веков и т. д.). Отсутствие всяких упоминаний и ссылок на эти каноны в первых ирландских пенитенциалах VI века действительно странно: очевидно, что к авторитету такого «первого всеирландского собора» в первую очередь должны были прибегнуть составители первых канонических сводов. Для тех же, кто признает их аутентичность, это — первый, самый ранний дошедший до нас текст, содержащий церковные дисциплинарные установления в Ирландии. Дата его составления известнейшим публикатором и исследователем «проблемы святого Патрика» L. Bieler " ом (он с оговорками принимает подлинность канонов) определяется около 457 года (439 год, согласно некоторым ирландским анналам — год прибытия на остров епископов Секундина, Авксилия и Изернина, даты их смерти — 437, 459 и 468 годы соответственно. Таким образом, собор мог состояться после смерти епископа Секундина, не включенного в формулу приветствия, и перед смертью Авксилия в 459 году). Даже если принять, вслед за многими, критическую точку зрения на их подлинность и отнести к VII веку, надо признать, что во многих отношениях они воспроизводят ситуацию, не вполне характерную для этого времени (прежде всего это отсутствие организующей роли монастырей — аббат упоминается только в 34, почти наверняка интерполированном каноне; попытки определить юрисдикционные полномочия епископа (каноны 23, 24, 25, 27, 30); общая неопределенность церковного положения). Таким образом, и возражения против их подлинности вряд ли смогут до конца доказать невозможность их восхождения в своей основе к самому началу церковной жизни в Ирландии. |
| В любом случае, похоже, что эти каноны, даже и не принадлежащие святому Патрику и его времени, описывают ситуацию еще до окончательного установления в Ирландии специфически монашеской церкви. Порядок их расположения, как он установлен, не строго логичен. Тематически они делятся на три основных группы: пункты о клириках и монахах (каноны 5–11), пункты о христианах в целом (каноны 12–22), положения о церковной юрисдикции (каноны 23–30, 33). Каноны 4 и 5, очевидно, продолжают канон 1; второй и третий каноны — не вполне уместная вставка. Выбиваются из ряда и каноны 31 и 32, говорящие о гражданском поведении клириков. Интерполированность некоторых из канонов (25, 30, 33, 34) признают возможной даже некоторые сторонники их подлинности в целом (L. Bieler). 14 канонов под именем святого Патрика цитируются в " Collectio Canonum Hibernemis " (огромное собрание ирландских канонов, включающее около 720 правил). Перевод сделан с публикации L. Bieler " a (латинский текст с английским переводом) в «The Irish Penitentials». В Патрологии Миня каноны опубликованы под названием «Synodus episcoporum Patricii, Auxilii, Issernini» . Переводчик приносит искреннюю благодарность Ю. С. Терентьеву за помощь и консультации. Synodus I S. Patricii Воздаем благодарение Богу Отцу, Сыну и Святому Духу. Священникам и диаконам и всему клиру — епископы Патрикий, Авксилий и Изернин шлют приветствия. Полагаем мы, что лучше предостеречь нерадивых, чем порицать (уже) соделанное, как Соломон говорит: «Лучше обличать, чем гневаться» (Еккл 20:1). Образцы наших решений начертаны ниже, и так начинаются: 1. Если кто–либо собирает среди общины деньги за пленных, своею властью и без разрешения, заслуживает отлучения. 2. Чтецы должны знать каждый лишь ту церковь, в которой поют. 3. Не должно быть бродячим клирикам в общине. 4. Если кто получит разрешение, и будет собираться плата, не должно ему взимать более того, что требует нужда. 5. Если кто–то соберет больше, ему должно положить это на епископский алтарь, дабы возможно было питаться нуждающемуся. 6. Всякий клирик, от остиария до священника, которого увидели без туники, и который не прикрывает срам и наготу своего чрева, и чьи волосы не острижены по римскому обычаю, и чья жена ходит с непокровенной головой, пусть будут оба в равном презрении у мирян, и да удалятся от Церкви. |
| Прп. Евфимий Великий. Роспись ц. св. Бессребреников в Кастории. XI в. Прп. Евфимий Великий. Роспись ц. св. Бессребреников в Кастории. XI в. Аскетические воззрения Е. В., сохранившиеся в устной традиции, записанной Кириллом Скифопольским, достаточно традиционны для вост. монашества. Е. В. учил, что одно из главных условий духовного совершенства монаха - послушание. Он также постоянно напоминал ученикам, что монах должен духовно бодрствовать, внимательно следить за всеми движениями души и за всеми помыслами. Е. В. твердо хранил правосл. веру и стремился обратить или вернуть в Православие других. Так, во время пребывания в мон-ре Капарвариха он обратил в Православие немало местных манихеев. Несмотря на приверженность к состоянию безмолвия и углубленной молитвенной практике, Е. В. и его ученики были активно вовлечены в церковную жизнь. Перед поездкой на III Вселенский Собор (431) еп. Петра Е. В. предписал ему во всем следовать свт. Кириллу Александрийскому и прп. Акакию, еп. Мелитинскому. Во время «разбойничьего» Собора в Эфесе (449) преемник Петра, еп. сарацин Авксил (Авксолай), встал на сторону Диоскора и умер, навлекши на себя гнев Е. В. Полные драматизма события разыгрались в жизни Е. В. после IV Вселенского Собора (Халкидонского) (451). В нем участвовали ученики Е. В.- еп. Стефан и Иоанн, 3-й еп. сарацин, подписавшие определения Собора. Е. В. одобрил их действия и также принял определения этого Собора. Однако затем монофизит Феодосий увлек в ересь почти всех монахов Палестины и вдовствующую имп. Евдокию , более того, ему удалось занять Иерусалимскую кафедру, на которой он пробыл ок. 20 месяцев. Поскольку Е. В. отказался вступить в общение с Феодосием, тот послал к нему архимандритов Елпидия и Геронтия, с тем чтобы они переубедили Е. В. Но страстная речь Е. В. в защиту определений Халкидонского Собора произвела впечатление на Елпидия, который впосл. вернулся в Православие. Однако продолжающиеся нестроения в Иерусалимской Церкви вынудили Е. В. уйти в пустыню, где он оставался до тех пор, пока Феодосий не был низвержен и Ювеналий не занял снова патриаршую кафедру (8 янв. 454). Во время этого добровольного изгнания его сопровождали нек-рые аввы, также под влиянием Е. В. не признавшие Феодосия, напр. прп. Герасим Иорданский . Однако изгнание Феодосия не вернуло в Православие палестинских монахов и имп. Евдокию. В поисках истины она обратилась к прп. Симеону Столпнику , направившему ее к Е. В. Тот посоветовал императрице отвергнуть ересь монофизитства, что она и сделала, ее примеру последовали мн. монахи и миряне. Е. В. также предсказал императрице день ее смерти. |
| Мне не чужда Зелёная Эрина Влечёт и к ней сыновняя любовь: В моей груди есть с кровью славянина Ирландской дочери наследственная кровь. От двух племён идёт моё рожденье, И в двух церквях с молитвою одной Одна любовь, одно благословенье Пред Господом Одним сливались надо мной. История бракосочетания родителей Вяземского, князя Андрея Ивановича и княгини Евгении Ивановны (Дженни), подробно изложена в работе Вячеслава Бондаренко «Вяземский» (М.: «Молодая Гвардия». – 2014. – С. 19-28). Автор усердно исследует генеалогию Дженни Кин О " Рейли (Quin O " Reilly, ирландск.: O " Raghailligh), её клановую принадлежность, связи, что достойно уважения, хотя в Ирландии О " Рейли, как Смирновых и Петровых в России, – предостаточно. Очевидно и важно, что Андрей Иванович, в 1782 году путешествуя по Европе, встретил молодую ирландку во Франции, влюбился и – или увёл её от мужа или женился на юной вдове. Главное в том, что он, из древнейшего рода Вяземских, рюрикович, поэтического и философского склада человек, послужил не метафорическому или символическому, а самому действенному и настоящему «вливанию» кельтской крови в русскую литературу. Для сугубого подтверждения северо-западного присутствия в роду князя Петра Андреевича стоит вспомнить, что и дед его, Андрей Фёдорович, был женат на пленной шведке. Ирландия – родина рифмы, остров святых и поэтов, «Зелёная Эрина» князя Вяземского – заговорила на северо-западном наречии, добавила свою пряность в этот букет национальной культуры России, который и благоухает так в силу подобного рода «добавок». Доля турецкой крови дала нам Жуковского, кровь африканская явила Пушкина, шотландцы «подарили» Лермонтова и т. д. На протяжении долгой творческой судьбы к Ирландии у Петра Андреевича отношение всегда было тёплым и романтичным. На кельтские корни Вяземского обращали внимание те, кто прекрасно осознавал значение «ирландскости» в характере этого человека и его творческой оригинальности. В 1950 году Владимир Набоков читал лекции о русской литературе студентам Корнельского университета (город Итака, штат Нью-Йорк). Позднее эти тексты стали основой его огромного комментария к «Евгению Онегину». |
| Нельзя не заметить, что собственно Иранские стихии Кельто-Ирландского языка сохранились в нём чище, т. е. ближе к Санскрито-Славянскому первообразу, чем в Германском. Предания о древней (разумеется относительной) образованности Зелёного острова не лживы. Она только и могла сохранить неприкосновенность многих форм, исчезнувших в наречиях Немецких и Кельто-Кумрийских, т. е. в странах, никогда не знавших мирного и просвещённого быта. Примеров в доказательство большей чистоты Иранского начала в Ирландии весьма много. Одним из самых примечательных должно признать сохранение окончаний в спряжении глаголов. В нём мы находим много данных для восстановления древне-Иранской грамматики. Первое лицо не подвержено никакому сомнению. Окончание его было, бесспорно, м, т. е. на последнюю согласную местоимения азем (Слав. аз, старинное Чешское яз). Таково оно в Санскритском, в древне-Эллинском, в некоторых временах Римского глагола, в древне-Славянском (настоящее время, до сих пор употребляемое Русскими в глаголе быть, есмь, и в Церковно-Славянском в глаголе ведать) и в Кельтском. Второе лицо изменило обыкновенное с или ш в р, хотя Валлийское наречие, так же как и Германия, приняло окончание на ст. Все эти перемены, не исключая самого Санскритского с или Славянского ш, суть только искажение первоначального тв (или th или ф) по наречиям. Третье лицо представляет Санскритскую форму на т (от тат или та, он), изменившуюся в дг или д. Первое лицо множественного кончается на мар, соответствующее всем древне-иранским формам, и доказывает первобытность множественного асма или асмас, сократившегося в мас (Ирландск. мар), в мы или мус по разным наречиям. Второе лицо множественного в Ирландском языке особенно замечательно по двум изменениям окончания: thaoi и bhar. В них учёные нашли какую-то трудную задачу, между тем как они представляют самое ясное свидетельство о первой форме местоимения ты, т. е. тв. Очевидно, множественное должно было быть твы, или тваи, или твас (твар по характеру Кельтической особенности). |
|
|
