| Начало XVIII столетия – время петровских реформ – ознаменовало новый этап в жизни Академии: возросло число учащихся (со 150 до 600) и их наставников, увеличилась библиотека. В 1701 году Петр I придал школе статус государственной академии. Преподавателей в Академию приглашали из Киева и Львова , т.к. они были знакомы с практикой западноевропейского образования. Основным языком обучения стала латынь, и академия получила название славяно-латинской. Обучение продолжалось до 12–15 лет; по характеру образования академия приближалась к западноевропейским университетам, выпуская не только богословов, но и специалистов для государственной службы – переводчиков, медиков. Многие учащиеся не доучивались до старших классов, а уходили с первого же года обучения в другие школы – математические, инженерные, медицинские, так как знали латинский язык. Учеников из «подлых» (самых бедных) слоев населения отсылали за границу, чтобы «учитися языкам турецкому, арабскому и персидскому» и для «наук литературных», которые изучали во Франции. Академия стала известна в Европе, а не только в России. В ней стали обучаться иностранцы (по разрешению Синода с 1721 ), которые были приравнены к русским учащимся. В 1708 и 1710 были изданы два указа, предписывавшие детям духовенства учиться в «школах греческих и латинских»: только окончив их, они могли рассчитывать на получение духовного чина. Но дети священников неохотно шли в обучение, и с 1721 Синод потребовал брать со священников расписки – «поручные записи», – что их дети доучатся в Академии и «науки окончат». Дворяне в XVIII в. не слишком жаловали Академию, т.к. в ней училось много простонародья. Историк В. Н. Татищев писал об Академии, что «в оной много подлости», то есть бедноты. В 1729 половину учащихся составляли солдатские дети. Многие ученики-простолюдины подрабатывали, чтобы прокормиться. Такова была участь М. В. Ломоносова : имея один алтын стипендии в день «нельзя было иметь пропитания больше, чем на одну денежку хлеба и на одну денежку кваса, а протчее на бумагу, обувь и другие нужды. Таким образом жил я пять лет и наук и не оставил», отмечал он. |
| И именно градьюэйты являются главной рабочей силой, главной лошадкой, которая всё тянет, делает всю науку. Профессор, условно говоря, читает лекции, гранты получает, а аспиранты работают и руководят младшими студентами. Если угодно, это такой аналог наших м.н.с. Но у них, может быть, больше мотивации. Потому что он идёт в аспирантуру, защищает работу, получает PhD – степень доктора философии, эквивалент нашей кандидатской. После чего идёт работать уже так называемым «постдоком». За время, какое он проводит как «постдок», тоже надо выложиться, написать несколько хороших работ, после чего получить где-то постоянное место. Это еще, по крайней мере, лет пять. То есть там после PhD степени нет, но эту степень надо получить обязательно, а потом ещё подтвердить свое право заниматься наукой. У нас можно мнс-ом просидеть всю жизнь и не защищаться, твое дело. О перспективах Академии наук Академию наук развалили, это обратно уже не вернешь, не склеишь. Единственное спасение – убрать этих управляющих-финансистов из ФАНО и сделать так, чтобы этим монстром управляли всё-таки ученые. То есть вернуться к системе самоуправления. Я даже ничего плохого про этих финансистов сказать не могу. Они, наверно, хорошие ребята. Но им дали непосильную задачу – управлять наукой. Откуда? Как? Они пытаются, конечно, что-то сделать. Они дисциплинированные люди, люди системы. Вообще-то говоря, если бы они сказали: «Мы не в состоянии это делать, освободите нас, пожалуйста», – нашлись бы другие. Там зарплата высокая, еще какие-то надежды. Учёные должны и могут управлять наукой. Я же тоже управленец – директор института и еще председатель Троицкого научного центра. И занимаюсь наукой, нахожу время. На цели управления я трачу меньшую часть дня, если нет каких-то дурацких заседаний. В Москву, в Президиум я не езжу и никогда не ездил, в заседаниях не участвую. Это, как говорится, если есть желание, то можно сказать: я – там-сям, заседаю и прочее. Всё зависит от желания. Нельзя сказать, что Президиум был идеален. Большинство членов Президиума были директорами институтов. Они, конечно, расхватывали какие-то ресурсы приоритетно себе, и прочее. Но, тем не менее, в целом они держали всю Академию на каком-то уровне. |
| «В это святилище науки допускались, впрочем, ученики, когда им нужно было делать сжигания, точные определения и т. д. Придти к Н. Н. делать анализ значило – по-приятельски пообедать с ним, напиться чаю и, кроме драгоценных указаний касательно анализа, вынести мимоходом кучу сведений по химии, физике, зоологии, сравнительной анатомии, математике и т. д. – сведений, которых порой нельзя было почерпнуть ни в одном из учебников». В начале января 1874 года Н. Н. был уволен в отставку и оставил Медико-хирургическую академию. Кроме уже упомянутых главных моментов его деятельности в ней, можно еще упомянуть, что он, кроме химии, читал с 1853 по 1859 год минералогию и геологию за уходом профессора Эйхвальда; участвовал в очень многих комиссиях, в 1852 году был командирован с академиком Дубасовым на Кавказ для исследования минеральных вод и грязей, принимал участие в составлении фармакопеи, в 1856 году был избран совещательным членом Медицинского совета, в 1851 г. – членом Общества русских врачей, непременным членом Военно-медицинского ученого комитета (1860), почетным членом Казанского университета (1860), членом Минералогического, Вольного Экономического и других ученых обществ. В 1855 году Р. X. Ленц, Б. С. Якоби и Ю. Ф. Фрицше предложили Н. Н. адъюнктом по физико-математическому классу императорской Академии Наук; 11 мая он был единогласно избран в физико-математическом отделении, а 2 июня 1855 года – в общем собрании Академии Наук. Любопытна справка о получавшемся Н. Н. в этом году вознаграждении: как адъюнкт Академии он получал 714 руб. 80 коп., как профессор Медико-хирургической академии 1428 руб. 57 коп., как непременный секретарь ее 285 руб. |
| А понеже упомянутых вещей каждому по пропорции разделить невозможно, того ради указали мы оные его пожитки (кроме св. образов, книг и инструментов), в том числе и от Ильи Борисова (Ксиландера) взяв, собрать в одно место и оценя продать аукционным обыкновением, и взятые за них деньги, справясь с вышеупомянутым завещанием онаго архиепископа, по росписанию раздать наследникам его, кому сколько по пропорции той продажи надлежит. И повелеваем нашей канцелярии конфискации учинить по сему нашему указу. А образа св. раздать по церквам, а книги для обучения школьников в невской семинарии, а инструменты в Де-Сианс Академию. Анна. Сентября 6. 1740 года». – В апреле 1741 года все пожитки Феофана «аукционным обыкновением проданы и во определенныя места розданы, а взятыя за них деньги как показанным в завещании онаго покойнаго Феофана архиепископа наследникам, бывшим в семинарии семинаристам, так и другим на поминовение души его, по росписанию его преосвященства, с надлежащими росписками розданы». Ризница его и дом на Карповке пожалованы преемнику его, новгородскому архиепископу, Амвросию Юшкевичу. 540 На подлинном завещании по статьям приписано так: «1730 г. сентября 8 числа, по прошению преосвященнаго Феофана, архиепископа новгородского, сие завещание и нижеписанные реестры Питирим, архиепископ нижегородский, подписал своеручно. При оном преосвященнаго Феофана, а. н., прошении были и слышали архимандриты алексаидроневский Стефан и новоспасский Никодим». «При том-же преосвященный Феофан просил их, дабы из вышеписанного учинено было награждение и духовнику его преосвященства, исакиевскому протопопу Василью Терлецкому». 542 В реестре вещей, захваченных Илиею, показаны: органик маленький ореховый, заморская кровать с завесами, ароматник Ффрфоровый в золотой оправе и пр. Илья сознался, что утаил их. Источник: Издание Императорской Академии Наук. Санкт-Петербург. В типографии Императорской Академии Наук (Вас. Ост., 9 л., 12). 1868. Напечатано по распоряжению Императорской Академии Наук. Санкт-Петербург, ноябрь 1868 г. Непременный Секретарь, Академик К. Веселовский. Из сборника статей, читанных в Отделении Русского языка и словесности. |
| А.И. Абрамов Памфил Данилович Юркевич Памфил Данилович Юркевич (1827–1874) принадлежит к тем отечественным философам, судьба которых – почти полное забвение. Это тем более удивительно, что мыслитель стоял у основания оригинальной русской философии, его работы вводили русского читателя в современную ему проблематику европейской философской мысли, велика его заслуга и в формировании русской философской лексики. Особо следует отметить его влияние на формирование миросозерцания В. С. Соловьева, считавшего а своим учителем. Родился в Полтавской губернии (село Липлявое Золотоношского уезда) в семье священника, получил образование в Полтавской семинарии и намеревался поступать в медико–хирургическую академию, но по настоянию отца в 1847 г. поступил в Киевскую духовную академию, курс которой окончил в 1851 г. Выдающиеся способности позволили будущему философу завершить курс с причислением к первому разряду воспитанников и продолжить научную деятельность в стенах академии. Решением академической конференции выпускник был назначен на должность «наставник по Классу философических наук». В 1852 г. Юркевич получил степень магистра с переименованием в бакалавры академии, через год ему было объявлено благоволение Св. Синода «за отлично усердные и весьма полезные труды», а уже в 1854 г. он был назначен на должность помощника инспектора академии. Однако административная работа не понравилась молодому философу, и через два года он подает прошение об увольнении с этой должности. Юркевич начинает вести философский курс, преподает он также и немецкий язык. Па преподавательском поприще карьера его стремительна: уже в 1858 г. он – экстраординарный профессор. К этому времени относятся и первые публикации (в «Журнале Министерства народного просвещення» и в «Трудах Киевской духовной академии»). |
| Б) И в настоящее время большинство учёных веруют в Бога. Вот доказательства: а) В 1911 году вышла книга англичанина Табрума «Религиозные верования современных учёных». Табрум обратился к современным нам учёным с вопросами: верят ли учёные в Бога и расходится ли Библия с наукой? Ответы прислали следующие учёные: физики – 21 человек, геологи – 8 чел., биологи и физиологи – 37 чел., зоологи – 8 чел., анатомы – 6 чел., патологи – 4 чел., ботаники – 4 чел., антропологи – 3 чел., гинекологи – 6 чел., психологи – 5 чел., математики – 5 чел., астрономы – 9 чел., инженеры-электротехники – 3 чел. и других учёных – 14 человек, итого 133 учёных, среди которых не оказалось ни одного атеиста. б) В 1907 году 90 профессоров Кембриджского университета (в Англии) подали архиепископу англиканской церкви записку, в которой заявили, что они веруют в Бога во Св. Троице, в воплощение Сына Божия, и находят нужным внести исправление только в один пункт Символа о т.наз. «осудительных заключениях», так как они, по их мнению, переходят за пределы, указанные Св. Писанием. в) Недавно в Милане был конгресс этнологов (учёные, изучающие нравы народов), которые торжественно засвидетельствовали, «что никогда ещё не было такого контакта (согласия) между верой и научным знанием, как в наши дни». г) Лейпцигский биолог Ганс Дриги в своей работе «Метафизика» (1925 год) утверждает, что в наше время существование Божества есть научно установленный факт. д) В прошлом году в Петрограде, по поводу 200-летия Академии Наук, американский профессор Моди, отвечая Зиновьеву, свою речь закончил такими словами: «Бог да благословит вашу Академию Наук, Бог да благословит Ленинград и вашу страну». |
| (Целью Святого года было привлечение в Рим сотен тысяч паломников; наряду с прибылью от туристов праздник служил демонстрацией моральной власти папы.) Объявленный папой Святым 1933 год был продлен и на 1934-й, с тем чтобы праздник закончился в 1935 году под руководством легата Пачелли в Лурде и оказался таким образом объединенным с культом Марии и царством Христовым. Этой же цели централизации и усилению набожности служили во времена Пия XI систематически проводившиеся каждые два года евхаристические конгрессы. Во главе международных католических празднеств, проходивших под знаком евхаристии (почитание святого таинства причащения), стоял папский легат. Конгрессы демонстрировали вселенское единение церкви и папский централизм. (С 1881 года они проводились упорядочение, но систематически стали проводиться лишь с 1922 года. В 1938 году такой конгресс состоялся в Будапеште.) Юбилеи, праздники Святого года и евхаристические конгрессы превратились в международные католические массовые движения, которые хотели показать духовное единство всех верующих, гарантом чего является папа. Папа Пий XI превзошел всех своих предшественников в деле канонизации святых. Он провозгласил 500 блаженных и 33 святых, среди них иезуита Белларминта, а также англичанина Томаса Мора. В энциклике о празднике всех святых Пий XI в качестве примера, которому должен следовать современный человек, поставил святых времен средневековья и контрреформации. Пий XI большое внимание уделял развитию церковных наук и использованию современных средств массовой коммуникации; способствовал культивированию латинского языка, изучению схоластической философии. В 1936 году он создал Папскую академию церковных наук. Одной из наиболее важных задач которой является также подготовка церковных дипломатов. В области светских наук Пий своим кровным делом считал прежде всего развитие Ватиканской библиотеки. |
| Правилами этого устава определены способ и цель преподавания наук в училищах, устройство их в правительственном и хозяйственном отношении и взаимное отношение их, как частей одного органического целого 3 . Училища но уставу разделены были на главные и малые; первые положено учредить в каждом губернском городе, последние в уездных. Главное училище образовывало учителей для малых училищ и имело за ними надзор, а комиссия об учреждении народных училищ заботилась о снабжении их учебными руководствами и другими пособиями 4 . Указом Св. Синода от 27-го декабря 1785 года повелено было ввести способ обучения народных училищ и во всех духовных училищах и принять в руководство и самые классические книги тех училищ. Пр. Амвросий скоро исполнил это: переменил в семинарии методу преподавания, в круг наук ввел некоторые новые предметы, как то: немецкий и французский языки, историю и географию, расширил курс математики, наставникам всех классов дал инструкции, сообразные с новым методом преподавания народных училищ; для преподавания сих наук вызвал из Москвы способных наставников. Лучшие ученики семинарии, по его распоряжению, для образования к учительским должностям в семинарии, были отправляемы в университет московскую академию и александроневскую семинарию , преобразованную тогда в главную семинарию, применительно к устройству главных народных училищ. Попечением сего-же архиепископа распространено и поправлено всё семинарское строение, отделана великолепная зала для публичных собраний, а в 1793 году выстроены учительские покои. Пр. Амвросий переходил от одних трудов и попечений к новым трудам. В 1793–1795 гг. Св. Синод озабочен был улучшением духовно-учебных заведений, которые не имели ни правильного устройства, ни однообразного управления: академии и семинарии находились под исключительным ведением местных епископов, управлялись по их инструкциям и без особого требования никуда не относились своею отчетностью. |
| В 1835 году отец Иакинф был командирован в Кяхту для открытия и устройства там училища китайского языка. Подвижничество отца Иакинфа в обществе осталось невостребованным. Он выпускал книги за свой счет, и это приносило ему немалые убытки. Ратовал за поддержку и продвижение отечественных ученых, а в Академию наук предпочитали приглашать иностранных. Все это тяжелым бременем ложилось на сердце отца Иакинфа. В письме от 17 октября 1844 года он писал: «Иностранцы от Академии [наук] нагло и бесстыдно выдают себя знающими то, чего не знают. Из Парижа приехал профессор китайского языка и тотчас отказался, когда предложил ему составить опись китайских книг. Теперь этот профессор читает Часослов на языках грузинском и армянском и титулуется членом Академии [наук], между тем как в Петербурге при должностях находятся природные грузины и армяне, образовавшиеся в университетах. Наш директор предложил Академии [наук] принять отца Аввакума, который знает четыре языка: китайский, маньчжурский, монгольский, тибетский и частью древнеиндийский. Он кончил курс Петербургской духовной академии и вышел магистром. Отказали, потому что русский, не иностранец». Пребывание в заточении в Валаамской обители не прошло бесследно для отца Иакинфа. И хотя в дальнейшем все складывалось для него как будто благополучно, душевные терзания не оставляли его. Мысль о снятии с себя монашеского сана не покидала его, и в письме к министру иностранных дел К.В. Нессельроде от 13 сентября 1830 года он писал: «Но четырехлетний опыт (пребывания в Валаамском монастыре. – Г.Г.) доказал мне, что никакие усилия не могут превозмочь общепринятого образа мыслей, а потому я, не столько заботясь о себе, сколь о святости иноческого сана, коего обеты в самом глубоком уединении столь трудно выполнять, решился просить ваше превосходительство о исходатайствовании мне перемены звания, тем более что я учеными трудами своими, смею надеяться, уже доказал, что я ни на каком месте не могу служить Отечеству с большей пользою, как при Министерстве иностранных дел». |
| Это было связано и с общим переустройством всей школьной системы, с открытием нового ведомства или министерства «народного просвещения» (в 1802 г.); и в 1804-м году, 5 ноября, было опубликовано и введено в действие новое «учреждение» Университетов и прочих гражданских училищ. Первое «предначертание» нового устройства духовных училищ было составлено в 1805-м году Евгением Болховитиновым (1767–1837), тогда викарным епископом Старорусским (в 1822 г. митрополит Киевский). Ему были переданы и отзывы, полученные с мест на вопрос желательных усовершениях. Вполне отрицательно к самой мысли о преобразовании отнесся, кажется, только Платон Московский. Впрочем, и никто из спрошенных преосвященных не предложил большего, чем только отдельные поправки и изменения в пределах привычного порядка. Единственным исключением было мнение московскаго викария Августина (Виноградского), епископа Дмитровского, который предлагал разделить ступени преподавания и построить Академию, как школу одних только «вышних наук», хотя и не только богословских. Он же предлагал перенести Московскую академию в Троицкую лавру... И сам Евгений был очень нетребователен в своих предложениях. Он предлагал освежить программу, ослабить засилие латыни в преподавании, оставив ее только для богословия и философии («да и оные лучше преподавать с переводом, как у нас всегда и поступали»). В том же смысле высказывалось тогда и правление Невской академии... Евгений внес в свое начертание только одну интересную подробность, – впрочем, тоже скорее в старом вкусе. Он предложил образовать в окружных Академиях особое ученое (точнее, учено-административное) отделение, или «ученое общество», с довольно смешанными обязанностями и компетенцией, – «поощрять богословскую ученость», издавать и цензуровать книги, следить за прочими духовными школами, заботиться об учебных пособиях. |
|
