| Таким образом, Прии со своим вепрем и Прия со своей голубицей перешли под разными именами (Вышнего, Ярого, Венеры, Ванадис и пр.) от Славянского центра ко всем окружным племенам, никогда не теряя вполне своего Славянского первобытного типа. Быть может, и это вероятно, народы, враждебные этому Восточно-Иранскому началу, оказывали особенную ненависть к животному, признанному за священное племенем Славянским, и от того Кушиты посвящали его губительному Тифону 276 , и Средне-Азийцы изображали в нём злого владыку подземного царства. Закон Моисеев, чистейший и единственно чистый остаток древнего Иранства, разделяет эту вражду; но хотя проявление сходно, причина могла быть совершенно противоположна, и в высокой мысли духовно-просвещённого пророка лежало столько же ненависти к человекообразию северному, искажению веры первобытной, сколько и к Кушитству, её исконному врагу. Это только догадка; но как бы то ни было, очевидна прямая зависимость Фрея с одной стороны и Вишну с другой от Славянского влияния. Западная Германия, свободная или почти свободная от примеси (кроме Рейнского устья и Бельгийского поморья) не знала, по словам Тацита, поклонения богиням, а отделение Фрея от Фреи было бы совершенной нелепостью. В мире же религии Скандинавской Фрей является как пришлец из Ванской стороны, с берегов Славянского Дона, а, по словам ранних летописцев, как царь земли Восточной. Фрей, Фрея, Ниордр – бесспорные Ваны, и круг их пополняется поэтическим лицом Браги и тёмным, но весьма характеристическим мифом о Квасире. Кубок Браги, так же как кровь Квасира – вдохновение певцов; вепрь Фрейра – пища героев. Все эти мифы носят на себе отпечаток мирного и гостеприимного быта и резко отделяются от религии Аза-Тора и древнего тёмного Одина. Русскому человеку не нужно объяснять смысл слов Брага и Квас, в которых содержится понятие о броженом, квашеном, хмельном напитке вообще. В Фрее и Браге видим мы те же лица, которые нам являлись на Эллинском Олимпе под именем Аполлона и Ареса, лица, тождественные в своём начале и разделённые только невежеством позднейших поколений, для которых прозвища сделались собственными именами. |
| Шиваизм стихийный был, как мы сказали, изображён дуализмом производящим, символом грубой необходимости: Буддизм созерцательный принял форму эманации непроизвольной, следственно необходимой. Ясно и решительно отправляясь от начала, совершенно чуждого системе Кушитской, Иранская религия возводит всё видимое и частно-живущее к вечно сущему духу, давая ему разные названия, смотря по местности, характеру языков и направлению младенческой мысли человека. «Бог, в значении Творца, есть основная характеристическая черта Иранства. Свобода положена началом, благо нравственное – высокой целью всякого дробного бытия. Двойство антагонистическое не могло не войти в область веры Иранской: Сатана, Локи, Агриман, Асуры обозначают борьбу зла против добра. Но двойство антагонистическое не имеет того характера независимости и равенства, которое мы находим в двойстве полярном и органическом. Даже тогда, когда представитель зла не является возмутившимся творением всемогущей благости, он всё-таки лицо второстепенное, определённое на конечное разрушение. Представитель добра есть посланник и изображение первоначальной силы, дающей несомненную победу добру над злом. Алефатер торжествует, когда вселенная сгорает в огне Суртура, и из пепла восстают его святые любимцы, непричастные злу и неправде, чистый Валдур и младенец Могни и другие лица первоначальной мифологии, которые не осквернены безнравственными мифами позднейшего синкретизма. Духовная истина не пощадила ни силы Аза-Тора, ни высоко-поэтического лица Водена, ни всего сказочного пантеона Скандинавского. После мира страстей и борьбы, погибшего вместе со своими богами, возрождён мир тишины и любви, и с высоты нового неба кроткий взор Алефатера сияет над новой лучшею землёй. Менее определён смысл Зеруана-Акерене 102 . Это слово отзывается умствованием и отвлечённостью; оно не представляет лица мифического и действующего. Равенство Агримана и Оромазда кажется бесспорным; но, после краткой победы, Агриман должен погибнуть или покориться (толкования различны). |
| К тому рече Никона ко греком быти благохотна и к патриархом милостива, и защитника зелнейшего восточныя церкве догмат. Таже яко грамматы, яже аз принесох к киийждо патриархом, быти смышленныя тщанием твоея святыни, яже убо дары и почести от бояр приемши козньствоваше, и яко мне дашася 8.000 златиц, ими же аще не бых мздил, не бы было соключенное дело против Никона. Сия неточию не присутствуя 628 , но и пред лицем же патриархов присутствуя 629 изблева той архимандрит антиохийский, и по всем Констянтинополи ходяше мене ища, да мя гаждает. Но Божий Промысл мя соблюде. Сему приступи и Анастасий, иже подобная писа к свекру 630 своему клирику Михаилу о осьми тысящах златиц. Сего ради он, аки неистовством ят, по площадям и стогнам хождаше, порицая и ища мя о мздении. Убо аз чюдюся, откуду сия речь изыде, никто же виде милостыню повелителеву и количество ведяше, и за сицевую весть ныне на путех блюдут мя Стамантеклий и Кириак, за известное имуще яко аза всего количества не истроших в Констянтинополе. И сия вся изрядне деются ради боярина Иосифа Щербатого, иже хотяще довольно творити своему обету должному, и уже есть ныне виновен, и беднии путницы обнажаются неправедно, яко от разных гостей из Казакии приходящих известихся. Сего ради никто же дерзает шествовати в Московию, и убо ни кто же больше откупати мыслит пленники бояся беды. Веруй мне, яко Констянтинополь наполнися плена российского. Вседневно, егда бых в Констянтинополе, прихождаху трие и четыри корабли обремененнии пленниками. Малейший от турков, из кифян, имать пятьнадесят и больши пленники, и на торжищи стоят яко агнцы на продание: иерее, девы, монахи и юноши, и мнози во Египет же отвезошася на продание, и нецыи бывают отступницы самовольно и ниже понужденно. Да веси и сие, яко Еммануил некий реченный Маивал, обеща тайне двом патриархом пятьнадесят тысящ златиц, дабы не дали граммат противу Никона. Но ничто же содея, точию мене искаше, дабы всячески мене убил, но к тому Анастасий предреченный, егда в Ясы прииде и глаголаше со иеросалимским патриархом, много вознесе Никона, яко есть защитник греков и греческий любит народ и иная сим подобная; тако, яко аз пришед в Ясы, обретох патриарха Нектария в велицей скорби, яко от нас двух прельщен бысть. |
| Не обычной-ли, наоборот, их мысли о земном величии и царстве Мессии, Учителя их, отвечали ныне слова Его?.. Теперь, когда дано уже радостнейшее обетование Ученикам, когда миновала уже нужда в тех образах и подобиях, в какие для удобнейшего усвоения своего было облечено оно, – Господь вновь обращает мысль их к предстоящему Ему пути и говорит о нём так, чтобы устранить самую возможность неправильного понимания его. Ранее Он сказал: иду уготовати место вам, – а ныне говорит: и аможе Аза иду, весте, и путь весте 143 . Немного слов, но многое должны были сказать они Апостолам!.. Как очевидно, на самом деле, противоречили они всем несбыточным надеждам и чаяниям их относительно шествия Господа, если бы таковые оживились у них под впечатлением речи Его! Говорил-ли им когда Господь о земном Своём величии, о славном царстве Своём на земле, раскрывал-ли Он им те обстоятельства, те средства, коими имел достигнуть Он престола Мессии-Царя, указывал-ли путь Свой к этому престолу?.. Нигде и никогда. Итак, если бы Он отходил теперь, чтобы устроить земное Своё царство, то они в праве были-бы ожидать от Него объяснений относительно того таинственного пути, коим идёт Он к этому царству, той неведомой страны, где имело Его царство открыться, относительно дома Отца, где будут уготованы обители и для них, участников царства Его, – всё в Его шествии было-бы тогда для них исполнено неизвестности и полной тайны. Но Господь говорит нечто совершенно обратное всем этим ожиданиям: и аможе Аз иду, весте и путь весте!.. Не в новых речах и объяснениях Его должны Апостолы искать уразумения предстоящей разлуки с Ним и предлежащего Ему пути, а в том, что уже известно им из предшествовавших Его речей и наставлений. И так как прежде ничего о земном царстве и о пути к нему им не говорилось, то тщетны и теперь все мечтания о том и о другом! Ничего нового не прибавляет ныне Господь к прежнему учению Своему о пути Своём: и в последние моменты пребывания с ними не имеет Он говорить о земных каких-либо планах и предприятиях, и ныне, как прежде, чужды Ему и Его великому делу земные расчёты. И Апостолы должны были знать и Его и дело Его: и аможе Аз иду, весте и путь весте... |
| Ты победил его, Всесильный, Всемогущий! Твоим творческим словом из небытия к бытию вызванное творение Твоё в мятежном восстании своём против величия Твоего и славы Твоей в великом Твоём мире создало другой мир: мир злобы богохульной, мир гордости и ложного величия, мир плоти, восставшей на дух и победившей его. Тогда искажена была дивная красота творения Твоего, нарушена была гармония великих дел Твоих, померкла Божественная слава Твоя в падшем создании. Величие возникшего зла отвечало лишь величию даров Твоих, коими украсил Ты творение Своё, и только Твоя-же всемогущая рука могла сокрушить его. И зло было сокрушено, но ещё не совершенно: только Твоему всемогуществу в непостижимом деле искупления возможно было одержать ныне над ним победу и там, где ещё дерзало оно на борьбу с Божественной любовью Твоею: Ты победил мир... Ты победил его, Всеблагий! Твоя победа была победой любви; Твоё всемогущество осуществило лишь то, что предначертала и предуказала Твоя благость: лишь Богу Всемогущему возможно было дело воплощения, искупления и спасения, лишь Богу Всеблагому угодно было оно. Суд миру и победа над ним свершены Тобою в вольной крестной смерти Твоей, в подвиге беспредельной любви. Им Ты исторг у мира тех, которые не были от мира; этим чудом любви создал Ты царство Своё, стяжал Себе чад и друзей, кои не оставят Тебя во имя любви Твоей, кои крепче всяких уз прикованы ею к Тебе... Им Ты даровал завершить и окончить победу Твою, но им-же, любовью приобретённым, Ты даровал знамя, на котором начертал, как новую заповедь Свою, одно лишь слово: любовь... Как день единый пройдут пред Тобою века и тысячелетия, сменятся бесчисленные поколения людей, и померкнет, наконец, солнце, спадёт луна, небо и земля прейдут: но не прейдёт слава победы Твоей, и светозарное знамя её не померкнет в душах, на которых начертано оно... Да будет-же неизменно дерзновение всех, кто верует в победу Христа. Всесилен Победитель, и ничто не может исторгнуть победу из десницы Его, не прейдёт власть Его, и слава царствия Его не померкнет. Всеблаг Победитель, и благо иго Его, и бремя Его – легко. Велика борьба для сынов царства Его, неистов враг, тяжелы нападения его и соблазны, тесен путь шествия к победе совершенной, но всегда остаётся возможною и достижимою она, ибо уже совершено за человека всё, чего не мог совершить Он сам для достижения её, единым победителем, Господом Иисусом Христом: дерзайте, яко Аза победих мир... |
| Теперь расскажу о своих встречах с Лосевым. Уже после сдачи всех предметов кандидатского минимума на первом курсе очной аспирантуры мне было сказано, что я должна сдать еще один зачет – по древнегреческому языку – профессору Алексею Федоровичу Лосеву. Мы, аспиранты, занимались изучением греческого языка у него на квартире (Арбат, 33). Наш преподаватель, казалось, был влюблен в свой предмет. Он с упоением читал наизусть отрывки из гомеровской «Илиады», погружая нас в атмосферу Древнего мира. Поскольку учебников по древнегреческому языку в то время достать было невозможно, то весь учебный материал мы записывали за ним. На занятиях читали и переводили отрывки из «Илиады» и «Одиссеи». При сдаче ему зачета, бессовестно пользуясь его слепотой, заглядывали в свои шпаргалки – таблицы склонений и спряжений. Был такой грех, каюсь. Мы, аспиранты, знали, что Лосев ослеп на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Знали, что его молодая жена Аза Алибековна Тахо-Годи заведовала кафедрой классической филологии Московского университета. Была у него помощница по дому – Ольга Сергеевна, которая приводила Алексея Федоровича по четвергам на заседания кафедры. От нее мы узнавали некоторые детали его домашней жизни. Например, то, что помощники-секретари читали ему вслух необходимые книги и записывали под диктовку тексты будущих публикаций, что Лосев работает каждый день, без выходных. Знали также, что это крупный ученый, автор многих трудов, статья о котором помещена в «Итальянской философской энциклопедии». Ходили слухи, что Лосев давно заслуживает звания члена-корреспондента Академии наук, но руководство института недолюбливает профессора и по карьере не продвигает. Мы в то время не знали всех деталей его «провинности» перед советской властью, а потому полагали, что причиной неудач Лосева является просто зависть со стороны некоторых его коллег. Но мы, аспиранты, даже не догадывались о масштабах его научной деятельности, не знали истинных его заслуг в области философии, не представляли, с каким великим ученым нам повезло встретиться в жизни. |
| Конечно, автор апологии, вероятнее всего, должен был опираться на официальные архивы, которые, учитывая близость Давида к пророческим лидерам и пророческому движению в целом, вполне могли оказаться в его распоряжении. О том, что такой архив должен был существовать, свидетельствует упоминание среди придворных должностей времён Давида писца ( 2Цар.8:17 ), в обязанности которого, как и повсеместно в древности на Ближнем Востоке, входило, в том числе, и ведение официального архива. Однако, некоторые из упоминаемых в Книгах Самуила эпизоды биографии Давида явно не относятся к числу апологетических. Наиболее ярким из них является история с Бат-Шебой (Вирсавией), описанная в 2Цар.11-12 . Такого рода эпизоды вполне могли сохраниться в виде устных преданий в роде Саула, враждовавшего с родом Давида на протяжении, по-видимому, довольно продолжительного времени ( 2Цар.3:1 ). Но в текст Книг Самуила они должны были, вероятнее всего, войти уже значительно позже, при окончательной их редакции, когда и сам смысл этого текста изменился. Действительно, в окончательной своей форме Книги Самуила превратились из апологии Давида в историософское произведение, главной темой которого стала тема пределов и границ человеческой власти перед лицом власти Божией. Разумеется, материалом для него послужили традиционные исторические сюжеты, и противопоставление Давида Саулу в таком контексте превратилось в противопоставление двух типов правления и двух образов правителя. При этом ни один из двоих уже не рассматривается как некий идеальный и безгрешный человек (Давид грешит, как и всякий другой, и не потому он стал образцом правителя, что был совершенным — ради этого вывода автор Книг Самуила и включает в текст своего произведения истории, явно не красящие Давида как человека). В таком случае встаёт вопрос: что же стоит за текстами Книги Самуила? Исторически перед нами, очевидно, прежде всего, история войны с филистимлянами и становления еврейского государства, на фоне которого и вырисовываются фигуры двух первых правителей Израиля — Саула и Давида. Но кто такие филистимляне? В еврейском тексте Ветхого Завета филистимляне называются именем пелиштим , и, как нетрудно догадаться, именно от него получила своё географическое название Палестина. Это имя связано со словом пелуш, «побережье», то есть речь в данном случае идёт о «прибрежном народе», о народе, живущем на берегу и, вероятнее всего, к месту нынешнего своего обитания приплывшем по морю. В самом деле, основной центр филистимлян находился в районе города Аза (Газа), в прибрежной области на юге Иудеи. |
| Получил письмо от АЗа. Хотелось бы ответить, но некогда. Надо готовиться к лекции об Алексее Толстом для инженеров ЗОМЗа к 16 марта. А для этого надо успеть перечитать все «Хождение по мукам». Я читал его давно. Всё перезабыл. И сейчас читаю не только по обязанности (для лекции), но и с удовольствием. Получается цельное впечатление. А то я читал трилогию в несколько приемов. 13.3.46 г. Свет в 9 часов погас, но в 10 опять вспыхнул, и я читаю и пишу с удобством. Только теперь я приучился ценить все эти мелочи и простодушно радоваться им. Надеюсь, что эта способность сохранится у меня до конца жизни. Да! Война многому меня научила. Вот сегодня я почти весь день дома. Кроме 2-х часов, когда ходил обедать в РУ и заглянул на базар, где купил белую булку за 15 рублей, сахару на 10 рублей, банку американского сгущенного молока за 45 рублей, стакан турецкого табаку за 5 [рублей] и две коробки спичек за 5 рублей. (Нарочно выписываю эти цены, чтобы впоследствии можно было сравнивать!) В комнате у меня тепло, + 12° г. И я счастлив быть среди любимого мною скромного уюта, в тишине, со своими мыслями и мечтами, в стороне от человеческой суеты. Убирался. Переставлял книги на полках. Размышлял, что надо сделать летом: побелить потолок, починить в нем проломы, сделанные в 1942 году, когда исправляли отопление. Сейчас эти проломы кое-как заткнуты тряпками, и весь угол закрыт синей маскировочной бумагой. Потом надо будет оклеить стены, выкрасить рамы и подоконник белой масляной краской. Ликвидировать неудобную полку, купленную у А.И. Леман, этажерку и вместо них приобрести большую, более удобную полку. Надо купить занавеску для окна, попросить Крестную починить турецкую шаль, чтобы использовать ее в качестве одеяла, и сделать из старого кавказского одеяла чехлы для шезлонга, для подушек на стул и на кресло. Тогда моя комната примет прежний уютный вид. Да надо будет завести снова цветы. Без них как-то скучно. Вот она жизнь! Снова стало славно, если нельзя сказать еще «хорошо», а уж невольно думается о том, как устроить свой угол. Я люблю мою скромную келью. Многие говорят и сейчас, что у меня уютно, но мне хочется сделать всё по своему вкусу и добиться опять исключительной чистоты, какая у меня была до войны. |
| 27 и 28). В следствие сего, когда стали пересматривать книги, чтобы неисправные заменить исправными, «мали обретошася потребнии, прочие же вси растлени от преписующих, ненаученых сущих и неискусных в разуме, ово же и неисправлением пишущих». (Послесловие Апостола, 1564 г.). Для митрополита Макария, который давно усердно занимался пересмотром рукописей и давно мог видеть жалобы предшествовавших ему ревнителей просвещения на жалкую неисправность книг, не было такое последствие соборного определения новостью. Определение соборное о пересмотре книг с тем и было постановлено просвещенным архипастырем, чтобы большинство людей дознало на опыте, в каком печальном положении находятся христианские книги. После такого опыта и люди довольные собою должны были согласиться, что не все у них хорошо, что против заразы книжной надобно воспользоваться тем средством, которым давно пользуются в южной Русской митрополии – надобно ввести печатание книг. По просьбе грозного царя прислан был (1552 г.) из Дании типограф. Но митроп. Макарий нашел и в Москве людей способных к печатанию книг. Да и к чему был тут иностранец? Как датчанин мог печатать исправно славянские книги, когда не знал он ни аза славянского? Он мог только портить книги и мешать самому ходу дела. Последнее и оказалось на деле. Целые десять лет прошло, пока успели напечатать одну книгу Апостол (1564 г.). Она вышла тогда, как Макарий, за несколько месяцев пред тем, умер. При печатании Апостола не пользовались греческим текстом. Сильвестра, который сколько-нибудь знал греческий язык, удалили из Москвы; а издатели Апостола называют текст Нового Завета текстом 70-ти толковников. Нельзя сказать и того, чтобы Славянский список, с которого печатали Апостол, был лучший из современных; но выбрать лучший из испорченных писцами можно было только при сличении с греческим текстом; чего, как мы сказали, некому было делать. На первый раз много значило и то, что печатным Апостолом положен был предел ошибкам и своеволию писцов в отношении к этой книге. |
| Теперь необходимо сказать несколько слов о другой проблеме коранического текста – проблеме его хронологии и структуры. Дело в том, что свиток Корана Сабита отличался от свитков других сподвижников не только в словах, но и в композиции сур. Мухаммад Аза со ссылкой на Суйути говорит о том, что в двух свитках Корана, находящихся у Ибн и Ибн порядок сур отличался от порядка сур в свитке Усмана, более того, в них имелись две дополнительные суры: сура «(арабск.)» и сура «(арабск.)» 458 . Также со ссылкой на Суйути он говорит, что суры «Слон» и «Курейш» у некоторых «сподвижников пророка» были единой сурой, равно как и суры «Утро» и «Разъяснение», и что в свитке ибн уда не было первой и двух последних сур Корана в его нынешнем виде, и что он говорил о двух последних сурах Корана, что они «не являются частью Писания Аллаха» 459 . Даже после смерти Усмана следы этих различий еще какое-то время сохранялись. Так, Табарани выводил с верным иснадом от Абу Исхака то, что упоминал и Суйути: люди в Хорасане читали суры «(арабск.)» и «(арабск.)», и было это намного позже Усмана» 460 . До этого распоряжения Усмана хождение имели различные своды Корана: 1) свод Али ибн Аби Талиба, составленный, согласно мнению некоторых авторитетов, в хронологической последовательности сур; 2) свод Убаййа ибн аба, о котором, как мы уже упомянули ранее, доподлинно известно со свидетельств Ибн-ан-Надима и Суйути, что в нем были две суры, которые не были включены в кодекс Усмана; 3) свод Ибн в котором не было «Фатихи» и двух последних сур Корана, а также имелись две дополнительные суры. Кроме этого имеются сведения о целом ряде других кодексов, имевших хождение до кодекса Усмана, так, А. Джеффери со ссылкой на «Книгу сводов (свитков) Корана» Ибн Аби Дауда (с учетом сделанных им добавлений) насчитывает всего 27 кодексов: 14 – «первичных» и 15 – «вторичных» 461 . В традиции по этому поводу мы находим следующие свидетельства: «Абу Бакр ибн Тайиб говорил: «Предки расходились по вопросу структуры Корана. Так, были те, которые располагали суры в порядке ниспослания: мекканские прежде мединских. Были те, кто в начале его (Корана) полагали «читай именем Господа твоего» – так в моем свитке. |
|
|
