| Глинская пустынь, и пригласил туда мальчика с братом. И действительно, в 1943 году этот мальчик, будущий отец Симеон, поступил в обитель. Послушание ему дали на кухне. К старцу Антонию он ходил редко, так как было много работы. Однажды он пришел к нему, было это в 1945 году, и стал просить прощения за то, что редко ходит, а отец Антоний взял его за руку и сказал: «Об этом не беспокойся. Слушай внимательно мое завещание: 1) не давай женщине волю – змию голову отрубишь; 2) не принимай доносчика –- зло прекратишь; 3) о нерешенном спроси первого встречного, и Бог через него тебе ответит». Молодой послушник не понял сказанного, но хорошо запомнил. Впоследствии он говорил, что сотни раз вспоминал наставления старца и этим руководствовался. «И, слава Богу, до сего времени Бог мне помогал», – писал отец Симеон. В конце своих воспоминаний он добавил, что отец Антоний, когда был еще молодым иеромонахом, два раза ходил пешком в Иерусалим. Жизненный путь схиигумен Антоний окончил в пустыни в 1946 году. Монах Адриан На скотном дворе трудился худой и маленького роста монах Адриан. Он так и жил вместе со скотом. Огромные и своенравные быки слушались его беспрекословно. На водопой он их не гнал, а провожал, помахивая тоненькой хворостинкой. На быках пахали. Если кто-то обижал животных, то отец Адриан шел к отцу настоятелю и просил, чтобы он сделал замечание обидчику. Поразительно то, что сам отец Адриан не видел и не мог знать, кто как работал и как обращался с его быками, но говорил бывало: – Отец архимандрит, Соловей (бык светлой масти) жалуется, его били. – Да что ты, отец Адриан, как же бык может жаловаться? – Жалуется, я вижу, он мне жалуется. – Хорошо, иди, я спрошу, кто обижал быка. – Настоятель спрашивал и узнавал, что быка действительно били. За свою простоту и любовь ко всякому созданию Божию монах Адриан удостоился блаженной кончины. В один из дней ему стало не по себе, и через три часа он мирно отошел ко Господу. Воспоминания о глинских старцах Из воспоминаний архиепископа Михея |
| – Исполнилось желание моего сердца! Услышал Ты, Господи, мою молитву! Как я счастлива, что Адриан – христианин! Теперь нас ничто не разлучит ни в этой жизни, ни в Царствии Небесном, – и там мы будем вместе! Наталия надела лучшее, что у неё было, и быстро, как на крыльях, поспешила в темницу. Там, склонившись к ногам Адриана, целовала она его оковы и, мешая слова радости и слёзы, говорила: – Адриан, господин мой, мой любимый супруг! Блажен ты, уверовав во Христа. Умоляю, будь твёрд в своём решении! Забудь, что у тебя есть жена, друзья, богатство, молодость. Помни, что ты теперь принадлежишь Христу. Если же путь этот идёт через муки, иди этим путём, не страшась, поскольку в конце его – пресветлое царство, где все мы встретимся у Господа. И многими другими словами убеждала его Наталия быть мужественным в страдании и тем оправдать имя своё (Адриан, значит Мужественный). С великой любовью смотрел Адриан на юную супругу свою, удивляясь её словам и радуясь, что она не только не плачет и не причитает, видя его в темнице, в оковах, но и убеждает его быть верным Христу. Когда вечером настало время Наталии покинуть темницу, она обошла всех узников и каждого умоляла поддержать её супруга, чтобы не убоялся он страданий. Прощаясь, Адриан обещал жене предупредить её о дне, когда его вызовут на допрос: – Когда меня возьмут на мучение, я постараюсь дать тебе знать об этом, чтобы умереть у тебя на глазах. Спустя некоторое время был назначен день допроса Адриана, и он решил лично выполнить своё обещание. За большие деньги тюремщики разрешили ему на короткое время навестить свой дом. Один из слуг, увидев хозяина издали, бросился со всех ног предупредить госпожу свою. Не зная, что и думать, Наталия решила не впускать мужа в дом, раньше, чем не удостоверится, что он не купил себе свободу отречением. Ведь были уже случаи, когда христиане, не выдержав пыток, приносили жертвы идолам и получали за предательство свободу. В слезах и волнении встала Наталия у запертой двери и, когда подошёл Адриан, начала укорять его в отступничестве: |
| Теократию грозят упразднить. Адриан невольно выражает «тихие думы» всего русского архиерейства после отречения его от заветов Никона. С тех пор примат и водительство принадлежит уже не иерархии, а царству, правительству. Чутьем верно понимая суть происшедшего идеологического перелома, Адриан в силах противопоставить ему только ту формулировку взаимоотношений царства и церкви, какую защищал Никон, ибо в то время ни Никону, ни Адриану никто еще не мог помочь извлечь из тела этой концепции старую латинскую занозу, внесенную сюда с самыми лучшими намерениями латинянином хорватом Вениамином в конце XV века при Геннадии Новгородском. Эту латинскую теорему и начертывает на своем знамени не различающий знамений времени патриарх Адриан. Он повторяет азбуку о двух мечах с латинским господством меча церковного над государственным. «Два начальства вышнейших устрои Бог на земли, священство, глаголю, и пишет Адриан. «Ово убо Божественным служаща, ово же человеческим владующа и пекущася»… «Царство убо власть имать точию на земли»… «Священство же власть иметь и на земли и на небеси. Еже убо свяжет на земли, будут связаны и на небеси. И яже разрешит на земли, будут разрешены и на небеси. Мерность наша… учинен есмь архипастырь и отец и глава всех, патриарх бо есть образ Христов. Убо вси православнии оноя сынове суть по царие, князи, вельможи и славнии воини и простии… всякий возраст и чин правоверных. Моя овцы суть и знают мя и гласа моего архипастырскаго слушают. И аз знаю их и душу мою должен есьмь положити за ня, иже и последуют мне. Чуждому гласу не последуют, но бежат от него, яко не знают чуждых гласа… Глаголати пред цари свободно, устно и не стыдетися долг имам. |
| Не нашел Адриан правильным и способы осуществления значительно более важного решения Варлаама, поддержанного гетманом о восстановлении старинной Переяславской кафедры, но не в качестве полноправной епископии, а для викария, который будет помощником митрополиту. Дело, начатое в марте безрезультатно тянулось до кончины патриарха, поскольку киевские власти никак не могли выполнить предписанные им для осуществления их желаний церковные правила. Может сложиться впечатление, что Адриан только реагировал на прямые обращения. Это не так, хотя очевидно, что подобным образом инициируется большая часть решений любого крупного администратора. Внимательно рассматривая поступающие к нему дела, патриарх, бывало, делал собственные далеко идущие выводы. Например, в конце в патриархии просил священнического места украинец, посвященный, как выяснилось, «в праздность» (то есть ни к какому храму), да еще каким–то бродячим греческим «архидонским патриархом». Рассмотрев дело, Адриан ужаснулся множеству странствующих по Украине и служащих в храмах неведомых «греческих архиереев». В том же патриарх предписал властям Киевской митрополии запретить таковым церковное служение и поставление в священные степени, отменить возглашение их имен и «титулов» в молитвах, назначить греческим «властям» местожительство в монастырях (дабы не скитались по мирским домам и не унижали архиерейский сан), наконец, воспретить всем вновь приезжающим совершать богослужение без его патриаршего благословения и свидетельства. О помощи в исполнении сего предписания Адриан, несмотря на возражения Варлаама, попросил особой грамотой и гетмана. В данном случае дело касалось православного благочестия и отношений со вселенским православием, то есть выходило за рамки суда Киевского митрополита. Также и относительно своей патриаршей Киево–Печерской Адриан отдавал распоряжения так, как считал нужным, без вмешательства митрополита. Незлобивость патриарха, вкупе с его наклонностью к справедливости, хорошо видна в отношениях с Феодосием Углицким, получившим, как мы помним, выговор за нападки на Варлаама Ясинского. Став ближайшим помощником престарелого архиепископа Черниговского и Новгород–Северского Лазаря Барановича, Феодосии, по просьбе последнего, был в посвящен Адрианом в сан архиепископа, только не получив, пока жив был Лазарь, ставленной грамоты. Явив такую милость к человеку, заслужившему от него строгое порицание, патриарх был добр, но справедлив к тем, кого любил, например, к Афанасию Холмогорскому, часто тревожившему Москву заботами своей епархии. |
| Отец Серафим этот «Закон Божий» писал по ночам, когда его не мучили телефонными звонками. Я думаю, что самое страшное орудие пытки для него был телефон: он звонил постоянно. И вот когда оставалось время для отдыха, отец Серафим не отдыхал, а писал «Закон Божий». Что я могу еще сказать об отце Серафиме? Мне он был роднее родного. Жили мы рядом, я рос в его доме, очень дружил с его сыном Алексеем — мы с ним сверстники, вместе в школу ходили, вместе прислуживали в храме, вместе на колокольне звонили. Храм был центром нашего существования. Отец Серафим был очень жизнерадостный, с хорошим юмором и большой-большой правдолюбец. Никакой не было в нем фальши никогда, она была органически с ним несовместима, никакого лукавства не было. Правду Божию, правду церковную и правду жизни он ставил выше всего. Никогда не могло быть каких-то недосказанностей; если были какие-то недоразумения, он брал быка за рога и решительно все ставил на место. Приведу пример. Был там у нас один известный пастырь, отец Адриан (Рымаренко) (потом владыка Андрей ). У него был соседний храм — ну, несколько минут на автомобиле, соседи, так сказать. И отец Серафим заметил, что отец Адриан к нему относится… как-то не так, как раньше, какая-то кошка пробежала, а раньше были очень добрые отношения. Отец Серафим ничего не может понять… И он поступил по слову апостола Павла: говорите истину каждый ближнему своему… солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 25–26) — и пришел к отцу Адриану. «Отец Адриан, в чем дело? Что случилось? В чем я перед Вами провинился? Какова причина Вашего отношения?».— «Да нет, батюшка, ничего, нет-нет». Отец Серафим по столу кулаком, кулак у него был здоровый: «Ну, вот что, отец Адриан, я не встану с этого кресла до тех пор, пока Вы мне не скажете, в чем дело. Я жду». Тот: «Батюшка, дорогой!» — кинулся ему на шею: «Да нет же, батюшка, все в порядке, что Вы!». И все прошло… Так что вот таким был отец Серафим. Таким было его пастырство, таким он был и вообще в жизни: неутомимый, честный, предельно искренний человек. |
| Из приведенных известий о первых еретиках, явившихся в русской Церкви, можно видеть, что Адриан и Дмитр имели некоторые общие еретические воззрения; но отсюда еще не видно, какой именно ереси они держались. Во всяком случае, эти воззрения не могли возникнуть среди собственно русских христиан. В России, в XI веке, могли явиться враги всех церковных установлений, но, как мы имели случай говорить, только из язычников, а не из христиан. Притом же Адриан и Дмитр восставали против установлений православной Церкви, а в первые времена христианства в русском народе скорее могли явиться ревнители церковного благоустройства, нежели враги; простое чувство любить внешность, и русский народ искони любил внешнее благоустройство церкви. Под названными двумя еретиками обыкновенно разумеют богомилов, пришедших к нам из Болгарии, с которой Россия, как сказано, находилась в самой тесной связи 29 . Если наши летописцы, упоминая об Адриане и Дмитре, не излагают догматических или теоретических оснований их богомильской ереси, а указывают только на отступления их от внешнего церковного благоустройства, т. е., другими словами, только выставляют на вид практические последствия, вытекающие из основной мысли богомилов, не приводя этой последней, –– то в объяснение этого следует заметить, что для простых наблюдателей жизненных явлений, какими были наши летописцы, прежде всего бросается в глаза несообразность воззрений, относящихся именно к внешней жизни, внутренние же основания этих воззрений или совсем бывают недоступными для них, или мало обращают на себя их внимание. А что Адриан и Дмитр действительно были богомилы, это доказывается сличением богомильского учения с воззрениями наших еретиков. Немного сказано у летописцев о воззрениях Адриана и Дмитра, но это немногое совершенно сходно с тем, что мы знаем из учения богомилов. Адриан был скопец, и богомилы допускали оскопление; он был монах, и богомильство среди монашествующих евхитов или мессалиан нашло себе хороший прием 30 ; наконец, оба еретика отвергали все внешнее благоустройство церкви, а это одна из главных особенностей богомильской ереси, хотя и внешняя только, а не внутренняя. |
| Изредка, когда находил в себе силы подняться, Адриан ставил ноги на соболиное подножие и мог взглянуть на себя в большое стенное зеркало в стеклянной, выполненной в виде трав . Высохшее, изможденное лицо в зеркале контрастировало со здоровым ликом на висящем поодаль, в золоченой резной раме, прежнем портрете еще здорового патриарха. Слоновой кости гребень, медный рукомойник с подставленным под него тазом и кувшин исчерпывали список бытовых предметов в спаленке, не считая простой одежды: свиты (подрясника) в виде власяницы из черного сукна с пояском, теплых шерстяных (часто подложенных мехом) или летних бумажных темно–вишневых или зеленых чулок или онучков да кисейных платочков. Воздух был насыщен запахами исходящих от «ароматничков» курений: росного ладана, розовой воды, можжевельника и в особенности теплым ароматом ячменного пива, помещавшегося в печку «для духу». Сумев встать, Адриан проходил покушать в малую столовую келью, садился в кресло за резной, крытый английским светло–зеленым сукном стол, застеленный скатертью, немецкой травчатой или литовской с мохрами. Прислуживавший патриарху келейник брал посуду из поставленного в столовой, по указу Адриана, двустворчатого резного, богато расписанного золотом, серебром и красками «поставца» с тремя ящиками. Посуда была большей частью серебряная, с чернью и золочением, русского, венецианского, немецкого и восточного дела. Имелись и стеклянные приборы для разных нужд, включая мухоловки. Несмотря на изобилие яств, за повседневной едой Адриан не задерживался. Пока позволяло здоровье, он, подобно предшественникам, основную часть дня проводил за работой в кабинете: своей наиболее красивой и обустроенной удобствами личной комнате. Он садился в кресло, обитое дорогой материей и поставленное в переднем углу, оставляя резной золоченый стул для «приказного старца», докладчика или помощника, опускал ноги на теплое песцовое подножие, лежащее на покрывавшем весь пол узорчатом ковре, под которым были еще постелены для тепла и мягкости войлоки. |
| Адриан – римский император (117–138 гг. н.э.). Являясь наместником Сирии, был провозглашён императором сирийскими легионами. Политика Адриана сильно отличалась от завоевательных принципов, которые проводил Траян. Адриан отказался от Ассирии и Месопотамии, вернув их парфянам, Армения тоже вышла из состава провинций и считалась только протекторатом Рима. Очень много путешествовал – Галлия, Британия, Испания, Африка, Сирия. В 130 году Адриан посетил Иерусалим, который лежал в развалинах с 79 года и принял решение возвести на этом месте город под названием Aelia Capitolina, а на месте храма Соломона возвести храм в честь Юпитера Капитолийского. Иудеи подняли новое восстание, которое было подавлено с огромным трудом. Основное внимание новый император отдавал экономическому развитию провинций. По всей стране строились театры, библиотеки, города украшались множеством статуй. Адриан высоко ценил греческую культуру, поощряя искусства, поэзию, философию. Умер в 138 г., оставив наследником усыновленного им Антонина Пия. Марк Аврелий – римский император (161–180 гг. н.э.), в 138 г. был усыновлен Антонином Пием, который был его предшественником на троне (138–161 гг.). Подобно Антонину Пию, опирался на сенаторское сословие и во внутренней политике стремился к упорядочению законодательства и бюрократического аппарата. Марк Аврелий известен как высоконравственный, гуманный, хорошо образованный человек. По своим философским взглядам был убежденным и непреклонный стоиком, ненавидевшим насилие и войны, но по иронии судьбы беспрерывно воевавший. С 162 г. по 166 г. вел войну с парфянами, окончившуюся восстановлением протектората над Арменией и захватом Месопотамии; с 166 по 180 гг. – т. н. Маркоманскую войну с вторгшимися в придунайские провинции германцами и сарматами. Постоянные войны привели к ослаблению империи, вызвали эпидемии и обнищание населения. Умер в 180 г. Каракалла – римский император (211–217 гг. н.э.), старший сын уроженца Африки, императора Септимия Севера. Получил отличное образование, прекрасно знал греческую литературу, однако впоследствии стал презирать ученость и ученых. Отличаясь грубой внешностью и жестоким характером, Каракалла явился прямым или косвенным виновником смерти своих тестя, жены, зятя и брата, его подозревали также в попытках приблизить смерть отца. Финансовая политика Каракаллы, его постоянные подачки армии, от которой он полностью зависел, и возведение огромных общественных сооружений, таких как грандиозные термы Каракаллы в Риме, истощили государственную казну. В 217 г. Каракалла был убит в месопотамской пустыне одним из своих полководцев. |
| увидел отец Адриан Старца моего, тогда ещё называвшийся Василием, весьма богоугодно живущим, превосходнее более всех его учеников в постнических делах преуспевает; особенно за повиновение и кроткий его нрав, и за благоразумное, смиренномудрое его рассуждение, то постриг его в малую схиму, в мантию, с таким завещанием и его собственным обещание: чтоб через всю жизнь провождал житие свое в пустынных пределах; и на пострижении дал ему имя Василиск. С того времени (Василиск) более возжелал уединенного пустынного жития и часто просился, чтобы отпустить его одного жить, но он, Адриан, хотя и видел его смиренный нрав и могущим о себе в безмолвии жить, не отпускал от себя, а обещал вскоре отпустить; и такое удерживание весьма прискорбно было Старцу, но не смел он тотчас оставить, боясь Божия негодования. же великое негодование на отца Адриана той стороны окружные священники за исповедание господ; думалось им, что берет великие дары от господ и деньги. И такое отец Адриан видя на себя негодование от священников, за лучшее почел удалиться из той стороны. то время возымел желание и я, грешный Зосима, ученик старца Василиска, пойти в иноческое звание, читая же в Четь-Минеях жития святых отцов, много удивлялся, как св. отцы одни жили в отдалённых глубоких пустынях, потому из любопытства и прибыл к сему пустынножителю Адриану. Он же встретил меня с большою радостью и благоприятством; тогда один взор на него привёл меня в изумление, ибо был он в худом разодранном платье, а сам был худ и бледен, тонок и худ телом и высок ростом, один вид его в великое удивление приводил. И я пробыл у него два дня, на все поступки и вещи и дела их много удивлялся, видя всё у них бедное, простое и неубранное, только нужду их удовлетворяющее, и видел, как они ночью, пробуждаясь, вставали на богомоление. |
| Адриан Августус, священник Русской Православной Церкви Заграницей, окормляет основанный им православный приход в Пакистане. Осенью этого года отец Адриан приезжал в Россию. Миссионерским отделом Московской духовной академии была организована встреча с ним; отец Адриан рассказал о своем служении в Пакистане и ответил на вопросы слушателей МДА. Путь к правой вере. Священство – Я пришел к Православию в 2007 году, а прежде служил англиканским диаконом в Индии. Обращение мое происходило не без сложностей. Желая истинной веры, я писал письма со множеством вопросов к тому человеку, который мог дать мне исчерпывающие ответы, – владыке Илариону , в то время архиепископу Сиднейскому. Наша семья была бедной, моя мать работала учителем в школе; жизнь проходила в строгом католическом духе. И как раз тогда, когда владыка предложил мне поступить в семинарию в Джорданвилле (штат Нью-Йорк), моя мать тяжело заболела, так что отъезд в Америку оказался невозможным. Спустя три месяца владыка Иларион написал, что сможет принять меня в Австралии. Владыка и я тогда стали как отец и сын. Все свои знания о православном христианстве я получил от него. У меня было горячее желание священства, но я не просил владыку о рукоположении, ожидая, что Господь Сам это устроит. Когда наконец я был рукоположен, мне не хотелось ограничивать свое служение одним лишь приходом: я желал, чтобы наша истинная вера была доступна всем. Многие люди в Пакистане и Индии хотели бы узнать о Православии и стали бы ревностными христианами, но у них для этого мало возможностей. В Пакистане мусульманское правительство, и потому там ситуация очень тяжелая, а белым людям вообще небезопасно жить в этой стране, и по этой причине миссионеры не желают туда ехать. Правда, Пакистан вообще очень неспокойная страна, и там небезопасно не только для белых людей и иностранцев, но даже и для своих граждан: в этой стране мусульмане воюют с другими мусульманами, одни мусульмане убивают других мусульман. Пакистанцы разделены на три большие группы. На севере живут пуштуны из Афганистана, в центральной части страны – пенджабцы, на юге – синдхи, а среди синдхов есть еще небольшая группа индийцев. И все эти народы конфликтуют между собой. Выходя утром из дома, пакистанец не уверен, вернется ли он вечером к своему очагу. |
|
