| На К. к. сохранились редкие изводы иконографий нек-рых общехрист. и рус. святых. Изображение Спаса Нерукотворного, размещенное на лицевой стороне креста над Распятием, отличается деталями, малоизвестными в правосл. древнерус. и слав. искусстве. Классический по пропорциям и рисунку Лик Спасителя представлен на фоне ткани, формат которой так велик, что для закрепления ее концов, собранных в узлы, потребовалась опора, показанная как своего рода «рогатина»; схожее изображение ткани отмечено на 2-частной иконе «Спас Нерукотворный и «Не рыдай Мене, Мати»» тверского происхождения (кон. XIV-XV в., под записью 1-й пол. XVI в., ГЭ), на к-рой 2 ангела держат плат одной рукой за узел, а другой - за скрученный длинный конец; длинный узорчатый плат воспроизведен на иконе «Деисус, со Спасом Нерукотворным» 2-й пол. XVI в. (НГИАМЗ). В отличие от известных икон «Спас Нерукотворный» на К. к. один ангел изображен над платом и 2 - в нижней части, под узлами; но они не прикасаются к ткани, их лики обращены друг к другу, ладони, как и крылья, разведены в стороны (жест прославления и адорации); возникают аллюзии на тему Св. Троицы. По краю композиции надпись: «Образ нерукотворенный Г(оспод)а на(шего) IC ХС»; видимая часть плата украшена крестообразными орнаментами. В использованном для этой композиции образце Плащаница - это не только образ-носитель Лика Спасителя, но и погребальная пелена для Тела Христова, а также символ прославления ангельскими чинами святыни - Мандилиона-Убруса с Нерукотворным образом Спасителя. Возможно, образец был зап. происхождения (о почитании Нерукотворного образа Спасителя в христ. традиции см.: Бельтинг Х. Образ и культ: История образа до эпохи средневековья / Пер. с нем.: К. А. Пиганович. М., 2002. С. 237-256; Смирнова Э. С. «Смотря на образ древних живописцев»: Тема почитания икон в искусстве Средневек. Руси. М., 2007. С. 50-100; о западных иконографических источниках в рус. иконографии Спаса Нерукотворного см.: Евсеева Л. М. «Св. Образ» в XV-XVI вв.: Иконографические типы и формы почитания // Спас Нерукотворный в рус. иконе / Авт.-сост.: Л. М. Евсеева, А. М. Лидов, Н. Н. Чугреева. М., 2005. С. 108-133). На обороте К. к. над Христом, сидящим на престоле, центральным элементом деисусного чина, помещен вполне традиц. Св. Лик, с крещатым нимбом, длинными прядями волос, без ангелов и ткани. |
| У христиан этот жест должны были употреблять при молитве кающиеся. Наклонение головы – одно из самых обыкновенных христианских действий. Относительно употребления его в древности мы не имеем никаких сведений. Известно, впрочем, что этот жест употреблялся христианами вместе с крестным знамением, и потому, по всей вероятности, вместе с ним и распространился. Правда, в Постановлениях апостольских мы находим свидетельство, что наклонение головы должны были употреблять оглашенные («преклонитеся и благословитеся»), но это было, не что иное, как приготовление к благословению священника или епископа. Вместо поклонов с соединением крестного знамения древние христиане употребляли воздеяние рук. Это также один из самых естественных и выразительных жестов, свидетельствующий о желании молящихся приблизиться к Богу. Он употреблялся как у иудеев, так и у язычников. Так, известно, что Моисей молился с воздеянием рук во время битвы израильтян с амаликитянами. Ап. Павел также советовал христианам молиться при воздеянии рук («воздевая чистые руки»). Ориген и Климент Александрийский смотрят на этот жест, как на самый обыкновенный. Другие учители Церкви приписывали воздеянию рук таинственное значение. Они толковали этот жест как знамение креста, видели в нем образ креста. Так смотрят на этот жест уже Минуций Феликс , а в последующее время – Амвросий, Евсевий. Т[аким] о[бразом], мы можем заключить, что на первых порах этот жест заменял знамение креста. На древних изображениях, на мозаиках в катакомбах мы встречаем изображения лиц с воздетыми руками, а такое положение было, несомненно, молитвенным положением. С употреблением крестного знамения этот жест стал выходить из практики, и ныне он сохраняется и употребляется, как особенность священнического служения. |
| Если мысль полностью закончена, в тексте стоит точка. Прямая речь отделяется двоеточием. Сделано это также для вашего удобства. Двоеточие мы ставим также перед перечислением объектов. Во всех остальных случаях пунктуация не соблюдается. Жесты, которые можно отнести к специальной лексике (РАСПЯТИЕ, ВОЗНОШЕНИЕ, ПАТРИАРХ), и которые вы вряд ли найдете в обычных словарях по жестовой речи, представлены в конце книги, в словаре религиозной жестовой лексики. Если эквивалентами религиозных понятий могут служить обычные жесты (ВОСКРЕСЕНИЕ–ВОССТАНОВЛЕНИЕ, ДОСТОЙНО – СООТВЕТСТВИЕ, АМИНЬ – ПРАВИЛЬНО), то они так и представлены в тексте, но в словаре даны под религиозными названиями. Это сделано сознательно, чтобы вы, с одной стороны, могли проследить происхождение жеста, а с другой – использовать иной жест, возможно более подходящий для тех глухих, которым вы переводите. То есть, если жест ПРАВИЛЬНО в вашем городе показывается иначе, чем в Санкт-Петербурге, вы должны использовать именно ваш, местный жест 4 Некоторые религиозные жесты (БОГ, АНГЕЛ, СВЯТОЙ) можно найти в обычных словарях, но они также вошли в вышеуказанный словарь. Если сложное слово обязательно показывается двумя жестами (ПРАВОСЛАВНЫЙ: ПРАВИЛЬНО + СЛАВИТЬ, БЛАГОДЕЯНИЕ: ХОРОШО + ДЕЙСТВИЕ), то сочетание двух жестов обозначено знаком «+». Если же второй жест является необязательным, но служит для уточнения, то этот жест вместе со знаком «+» заключен в скобки: СЛОВО (+ ГОВОРИТЬ), ОБЩЕНИЕ (+ СВЯЗЬ). В скобки заключены и альтернативные варианты тех или иных жестов: УЧИТЬ (РАСПРОСТРАНЯТЬ, ХРАНИТЬ), которые вы можете соединять между собой или выбирать что-то одно по своему усмотрению. В скобках также могут быть жесты, уточняющие общий смысл фразы: ОН (СЫН ТВОЙ) ПРИШЕСТВИЕ, (ДАВНО) ТЫ НАС ДЕЛАТЬ. |
| Потому что в Великую Пятницу не служится Евхаристия, а после чтения Страстей по Иоанну будет совершена Литургия Преждеосвященных Даров, Литургия папы Григория, то есть молящиеся будут причащаться теми Святыми Тайнами, которые были освящены накануне. Вот для того чтобы их сохранить до завтрашнего дня, они переносятся во время торжественной процессии с алтаря в то место, где они будут храниться в дарохранительнице, и в это время поётся pretiosi quem in mundi pretium, тоже рифмованный гимн, написанный Фомой Аквинским в XIII веке, он современен Mater другим великим гимнам Западной язык, тайну славного Тела и драгоценной Крови, которая даровала избавление миру (или через которую даровал избавление миру) fructus ventris generosi, плод благороднейшего чрева, rex gentium, Царь народов. Nobis datus nobis natus – нам дан и нам рождён, ex intacta virgine – от Пречистой Девы, et in mundo conversatus – и общавшись в мире, Христос, и дальше – in supremae nocte coenae recumbens cum fratribus, возлегши с братьями на последней Вечери ночью, Он даровал turbae duodenae, толпе из двенадцати, Себя даёт Своими руками cibum turbae duodenae se dat suis manibus. Слово становится Телом, истинным хлебом, а вино становится Кровью Христовой; Последние две строфы этого гимна очень известны, потому что их всегда поют во время адорации, когда поклоняются Св. Тайнам: есть в Западной Церкви такой чин, когда в монстранции, дароносице, такой в виде солнца сделанной чаше вносится Тело Христово, освящённая гостия, и устанавливается над алтарём для адорации – для поклонения, вот тогда поётся этот ergo Sacramentum veneremus cernui – это Таинство такое мы почитаем, падая ниц (cernui), et antiquum documentum novo cedat ritui – и древний обычай уступает новому ритуалу; Praestet fides supplementum sensuum defectui – вера становится дополнением к тому, чего не хватает чувствам, Genitori, Genitoque – Творцу и сотворённому Laus et jubilatio – хвала и честь, Salus, honor, virtus quoque Sit et benedictio procedenti ab utroque – спасение, честь, слава и благословение и происходящему и от Того, и от Другого, происходящему от Отца и Сына, Filioque, равное да будет поклонение – сотраг sit laudatio. |
| Однако можно с уверенностью сказать, что глухие не будут сопровождать артикуляцией жесты, обозначающие определенную ситуацию в целом (классификаторные конструкции). Для того, чтобы сказать фразу «играть в футбол», глухой использует один жест ФУТБОЛ. Если глухой хочет сказать, что его мама часто ходит в кино, он покажет: МАМА КИНО ПОСЕЩАТЬ ПОСЕЩАТЬ ПОСЕЩАТЬ. Жесты ФУТБОЛ и ПОСЕЩАТЬ, в данном случае артикуляцией сопровождаться не будут. Любая другая классификаторная конструкция (летящий в небе самолет или мчащиеся навстречу друг другу машины) артикуляцией также не сопровождается. Если вы будете переводить Евхаристический канон с помощью РЖЯ, вы, естественно, не сможете артикулировать текст так, как делали бы это средствами КЖР, опираясь на обычный текст. Поскольку порядок лексических единиц будет у вас иным, то и артикулировать вам придется по-другому: где-то полностью, где-то частично, а где-то вообще опускать артикуляцию (классификаторные конструкции). Например, ДУХ СВЯТОЙ можно показать одним жестом НИСПОСЛАНИЕ (хотя существуют отдельные жесты ДУХ и СВЯТОЙ), когда кисти обеих рук делают движение сверху вниз, а пальцы при этом перебираются. Этот же жест обозначает и сошествие Святого Духа (наитие, благодать Святого Духа). Таким образом, один жест включает в себя уже три слова: «Дух», «Святой», «сошествие». В данном случае жест НИСПОСЛАНИЕ является классификаторной конструкцией, так как включает в себя и схождение Духа, и Самого Духа, который, как известно, – Святой. Двух жестов – ПРОСИТЬ (обращенный «к небу») и НИСПОСЛАНИЕ (направленный на глухих), – вполне достаточно, чтобы перевести, например, фразу «Господи, ниспошли на нас Духа Твоего Святого». Здесь артикуляция вообще не нужна. То же самое относится к жесту ВОЗНОШЕНИЕ. Характер жеста подразумевает, что есть те, которые возносят, и Тот, Кому возносят. |
| Это направление в переводе богослужений очень перспективно, так как хорошие адаптированные переводы с церковнославянского легко транслировать и с помощью КЖР и с помощью РЖЯ. Русский жестовый язык – своеобразная, сложная лингвистическая система со своей (отличной от словесной речи) фонетикой, лексикой, морфологией и синтаксисом. Жест в РЖЯ – основная значимая единица. Он имеет сложную структуру и состоит из пяти компонентов: конфигурации, пространственного положения, ориентации ладони, движения и выражения лица (немануальный компонент жеста), объединенных общей семантикой. Жесты передают образы объектов и явлений окружающего мира, изображают взаимодействие между ними во времени и в пространстве. В отличие от строгой последовательности фонем в звучащей речи, элементы жеста исполняются и воспринимаются одновременно. Благодаря этому жест может содержать в себе больший объем информации по сравнению с устным словом. Порядок жестов в РЖЯ зависит от многих факторов. Но можно с уверенностью сказать, что в сложных предложениях он никогда не совпадает с порядком слов в русском языке. Например, характерной особенностью РЖЯ является то, что вопросительные жесты практически всегда ставятся в конце предложения, а отрицание всегда следует после глагола. Некоторые жесты могут изменять направление движения, в зависимости от того, как расположены участники действия (в реальной или воображаемой ситуации). Кроме того, речь глухих насыщена жестами, не имеющими словесного эквивалента, а также классификаторными конструкциями, когда для перевода жеста на русский язык необходимо использование нескольких слов. Один жест может нести в себе информацию соответствующую, например, восьми словам русского языка. В жестовом языке нет предлогов, союзов, спряжений, падежей и других грамматических форм, употребляемых в словесной речи. |
| Это означает, что мы занимаемся какой-то фиктивной проблемой, которой не существует, во всяком случае, там, где мы пытаемся ее увидеть. С другой стороны, в контексте древнерусской культуры есть слова «петь» и «играть», которые при правильном их употреблении в условиях иконосферы делают абсолютно бесполезными все наши многословные рассуждения о богослужебном пении и музыке, ибо без каких-либо логических конструкций и многословных пассажей слова эти заключают в себе исчерпывающую информацию о той проблеме, которой нам приходится посвящать целую книгу. Ненадобность слов проистекает оттого, что в условиях иконосферы одно слово, один скупой жест, одно простое действие заключают в себе целые богословские и аскетические системы, находящиеся в этих словах, жестах и действиях в некоем свернутом состоянии. Такая наполненность, или емкость, иконосферного слова, жеста и поступка порождается тем, что каждый из них взаимосвязан и взаимообусловлен всеми другими словами, жестами и действиями через посредство контекста иконосферы, в результате чего каждое слово, каждый жест, каждый поступок в контексте иконосферы несет в себе информацию всей иконосферы. Мы же, находясь вне контекста иконосферы и не будучи поэтому в состоянии правильно произнести слово, воспроизвести жест или совершить действие, не имеем иной возможности соприкосновения с богословскими и аскетическими системами, в свернутом виде таящимися в иконосферных словах, жестах и действиях, кроме как через посредство логического осмысления и словесного описания этих систем, подменяющих простоту слова, жеста и действия. Так, подмена синтетического знания знанием аналитическим приводит к тому, что «интеллектуальное молчание» переходит в «интеллектуальную болтовню». То, наличие чего обеспечивает состояние «интеллектуального молчания» и утрата чего приводит к «интеллектуальной болтовне», может быть определено как предание. |
| кой? Пусть к нему и вернется тогда Бердяев, чтоб воссесть в еженедельнойчерепахе обновления совершенно мирного, совершенно мертвого. Пусть откажется он от нового религиозного сознания во имя реформы прихода религиозными мирянами из богомольных старушек, князей и городовых. Пусть переполняет университеты, сидит в библиотеках; пусть оно мучается сложнейшими произведениями жизни; пусть отправляется на фабрики, в тюрьмы, на тот свет… Оно вовсе не нужно Бердяеву, как не нужен ему Бердяев. Никогда ещё не было столь большого наплыва в университеты, на частные курсы, в библиотеки; никогда не было такого количества кружков, посвященных самоопределению в области философии, эстетики, социологии, религии. Никогда не было столь большого количества поклонников Канта, Авенариуса, Ницше. Читатели Риля, Когена, Маркса с горячим увлечением сидят над Соловьевым, прислушиваются к Мережковскому. Лично по опыту знаю я умственную лабораторию некоторых кружков молодежи. Умственное движение явственно крепнет, культурный уровень повышается. Это видно всякому, в ком есть хотя бы малейшая связь с молодежью. Конечно, и в затхлых кружочках литературного хулиганства встречаетесь вы с молодым поколением; там действительно, выражаясь словами Бердяева, мозольным соединение поверхностного революционизма с декадентством. Но стоит ли об этом говорить; разве в этой горсточке дело? Современному нам освободительному движению ставятся в пример декабристы. Следует ли и нам вернуться к политическому идеалу декабристов? Бердяев находит в этом движении красивый жест благородства. О Господи, до красивых ли жестов нам! Истинное благородство в умении жертвовать жестом для реальной пользы. А вот отвергая Маркса, Бердяев все ещё способен увлечься романтикой утопизма. Для такого сознательного человека, как Бердяев, это — жест, и жест вовсе не эстетический. « Настоящий, глубокий радикализм должен сочетаться с настоящим, глубоким продолжает Бердяев. И мы тут совершенно согласны с ним; но сам же он противоречит себе. Отрицание истин- |
| Контраст между крайними фигурами выражен и живописно: богатством, пышностью узорчатого платья одной и подчёркнутым аскетизмом другой, а также светлым (вплоть до золотых тонов) и тёмным колоритом их одежды и волос. Наклонённая голова левой фигуры и вздёрнутая правой расположены на равной высоте, так что мысленная линия, их соединяющая, строго параллельна горизонтальным краям картины. Выше этой линии— лица четырёх других девушек, отражающие своего рода переходные состояния между двумя крайностями. Вторая слева фигура, отмеченная изумрудным ожерельем, также не участвует в движении, хотя и не противится ему столь явно. Поворот и наклон её головы симметричны, почти зеркально отражены в повороте и наклоне девушки, стоящей в центре. Она также стоит, но это остановка на мгновение: выразительный жест рук является как бы приглашением к движению, которое получает дальнейшее развитие в двух следующих фигурах и находит завершение в порыве последней. «Распорядительницей движения» условно названа в одном из исследований эта центральная фигура. Но жесту правой руки «распорядительницы» зеркально соответствует противонаправленный жест левой руки девушки с ожерельем. Разрыв между этими двумя фигурами становится не только пространственным, но и смысловым. Указывая плавным жестом на девушку в тёмном, подтверждая тем своё единение с нею, совершающая этот жест отвергает призыв «распорядительницы». Движение и противостояние ему в композиции подчёркивается не только позою каждой из фигур, но в ещё большей степени поворотом их головы. За профилем крайней левой девушки следует полупрофиль её подруги с ожерельем, а он симметрично взаимоотражается с полупрофилем «распорядительницы». Симметрия подчеркивает равнозначимость воплощённого в той и другой фигурах призыва— к покою и к движению. Далее, в правой части полотна, как на отдельных кадрах киноленты, мы видим зафиксированные стадии поворота головы: сначала полуповорот влево (у центральной), затем строгий фас, далее уже поворот вправо и, наконец, профиль, принявший на себя всю энергию этого движения, олицетворяющий некую одержимость движением. Знаменательно, что художнику удалось противопоставить два профиля, обращённые в одну и ту же сторону, хотя, казалось бы, контраст может быть выражен, скорее, разнонаправленностью силуэтов. Но это было бы слишком примитивное решение. |
| Так что речь идет не о евреях, которые прекрасно интегрированы в французском обществе, а в политической системе либерастов, которая во имя евреев и геев попирает права рабочих, католиков, семейных французов, затягивает Францию в ненужные народу войны на Ближнем Востоке. Эта политическая система возвратила Францию в НАТО, укрепляет дружбу с США, и противостоит России. Эта система использует концепцию холокоста для отрицания воли большинства. Мол, большинство довело до Освенцима, а значит, сегодня государство должно заботиться об особых меньшинствах. Если кто против системы, значит, он за Освенцим. Вот этой системе и показал Дьедонне свою клизму. Со скоростью лесного пожара распространился этот жест. Иногда он относится к «системе», а иногда – к евреям, как к интегральной и несущей части системы. Когда во всех классах всех школ всех детей заставляют изучать уникальность еврейских страданий, неудивительно, что бунтари показывают клизму в ответ. Да и сам Дьедонне как-то объяснил, что вот такую клизму он хотел бы поставить сионистам. Показал клизму и нападающий английской футбольной команды Анелка – «в знак солидарности с моим другом-комиком», сказал он. Хотя жест этот не нов, он не уникально французский, и не Дьедонне его выдумал. На этом фото русский вариант клизмы показывает покойный генерал Лебедь. Лебедь показывает русскую клизму Но система предпочла свести антисистемный жест к – вы угадали! – антисемитизму. Так к антисемитизму сводят российские либерасты любые возражения против политики Гайдара, экономики Чубайса, идеологии Шендеровича и истории Гозмана. Чтобы было понятнее, стали называть клизму – «видоизмененным нацистским зигом», хотя сходства, право говоря, мало. Французский аналитик Жан-Ив Камю сказал, что клизма стала знаком для молодежи, а Дьедонне – героем для тех, кто считает, что миром рулят Вашингтон и Тель-Авив. А таких людей во Франции немало. Ведь обе главные партии – бывших голлистов и социалистов – прислушиваются к мнению американцев и израильтян. Поэтому Дьедонне поддерживал на выборах «третью силу» - Марин Ле Пен, лидера Национального Фронта, известную своей симпатией к России, нелюбовью к иммигрантам и отрицанием однополых браков. Впрочем, есть у него и своя партия, Антисионистская – но она больших успехов не имела. |
|
