| В ладыко Многомилостиве, Господи Иисусе Христе, Боже наш, молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, силою Честнаго и Животворящаго Креста и честныя и многоцелебныя ризы Твоея, предстательством честнаго Архистратига Михаила и прочих небесных Сил безплотных, честнаго славнаго пророка, Предтечи и Крестителя Иоанна, святых славных и всехвальных апостолов: Андрея Первозваннаго, Симона Кананита, Варфоломея и прочих святых славных и всехвальных апостолов, святаго славнаго пророка Илии, святых славных и добропобедных мучеников Иоанна младенца, от Ирода убиеннаго, Инны, Пинны и Риммы Готфских, Трифона, Парфения и Калогера, Саввы стратилата и с ним седмидесяти воинов мучеников Готфских, Космы и Дамиана Римских, Василиска Команскаго, Саввы чтеца, Готфскаго, мучеников Готфских Вафусия и Верка пресвитеров, Арпилы монаха, Авива, Агна, Реаса, Игафракса, Искоя, Силы, Сигица, Сонирила, Суимвла, Ферма, Филла, Констанса,, царевича Агафона и мучениц Готфских Анны, Аллы, Ларисы, Моико, Мамики, Уирко, Анимаисы, Гаафы царицы Готфския и прочих, и Дуклиды, царевны Готфския, Ерминингельда, царевича Готфскаго, воина Исаии, князя Мангупскаго, Готфскаго, святых великих мучеников Георгия Победоносца, Пантелеимона целителя, Димитрия Солунскаго, Никиты Готфскаго, святыя великомученицы Варвары и прочих святых мучеников, преподобных и богоносных отец наших, Максима Исповедника и прочих преподобных отец, иже во святых отец наших и вселенских великих учителей и святителей: Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго, иже во святых отца нашего Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца, святых священномучеников, в Херсоне епископствовавших: Василия, Ефрема, Капитона, Евгения, Еферия, Елпидия и Агафодора, иже во святых отец наших Климента с Фивою и Мартина, Пап Римских, Фотия и Григория, Патриархов Константинопольских, Стефана, Саввы и Василия архиепископов Сурожских, и Иоанна, епископа Готфскаго, Георгия, митрополита Митиленскаго, исповедника, святаго блаженнаго Андрея, Христа ради юродиваго, славянина, святыя равноапостольныя Нины, просветительницы Иверии, святых благоверных царя Давида Возобновителя и царицы Тамары, Грузинских, и всех святых, в странах Кавказских просиявших, святаго священномученика Григория Просветителя и прочих святых великия Армении |
| Епархиальный съезд духовенства Ставропольской епархии, состоявшийся 24 августа 1893 года, избрал отца Иоанна членом совета Ставропольского епархиального женского училища на три года. В этом же 1893 году, 2 октября, он был избран членом правления Ставропольской Духовной семинарии. 14 мая 1894 года преосвященный Агафодор за усердную службу наградил отца Иоанна бархатной фиолетовой скуфьей. В том же году в жизни отца Иоанна совершилась перемена: с согласия высокопреосвященного архиепископа Владимира (Богоявленского) , экзарха Грузии, попечитель Кавказского учебного округа телеграммой от 29 сентября назначает его законоучителем гимназии в Елисаветполе (ныне г. Гянджа в Азербайджане). Он покидает родную епархию и начинает деятельность на Кавказе. Всякое дело отец Иоанн Восторгов освящал молитвой, согревал теплотою сердца, оживотворял любовью. Так и четырехлетний труд по возделыванию молодой, чистой нивы соединил его с воспитанниками сердечными узами. Поэтому таким задушевным и одновременно печальным было его прощальное слово в Ставропольской гимназии: «Последний раз я молился сегодня с вами, братие и дети, в этом храме, в той семейной обстановке, в которой мы сходились сюда каждый праздник более четырех лет сряду... В эти памятные для меня и для вас годы вступили мы с вами в общение веры и молитвы, к которому присоединилось общение любви. Не знаю, как вы – хотя и могу судить по тем слезам, с которыми вы слушали меня, – но я сроднился с вами, милые дети, сроднился с этим храмом и братиями его. Вот почему в настоящие минуты сердце мое полно скорби, слезы застилают мне очи, вся душа моя трепещет во мне... В эту минуту я помню только то доброе, светлое и чистое, что я видел здесь за четыре года службы. Незабвен буди этот святой храм и в нем таинственный престол благодати, к которому я предстоял, недостойный. Незабвенны будьте те светлые минуты, когда ваших душ касался Ангел молитвы, и я видел вас здесь поверженными пред алтарем в сердечном умилении. Буду вспоминать, как вы говели, как многие со слезами исповедовались, какими умиленными подходили ко Святой Чаше. Памятны будут мне те минуты внимания, которым вы отвечали на мое проповедное слово, когда я сам чувствовал, что оно дошло до сердца. Отрадою наполнялось все существо мое, когда, посещая пансион, иногда в поздний послеполуночный час я видел пред иконою, в сумраке лампады, склоненных в молитве детей. От всей души призывал я тогда на вас благословение неба...» 22 |
| «Начало имябожническому движению на Афоне положено в скиту Фиваида. Причиной (вернее, поводом. – И. П.) ему послужила книга “На горах Кавказа”, написанная выходцем из Пантелеимонова монастыря в кавказскую пустыню схимонахом Иларионом. В книгу легло учение отца Илариона об имени Божием Иисус: “Имя Господа Иисуса Христа есть Сам Он, Господь Бог . В имени Божием присутствует Сам Бог – всем Своим Существом и (всеми) Своими бесконечными свойствами” (“На горах Кавказа”, 1-е изд., с. 11, 13). Эти выражения – точное учение отца Илариона. Его он называет “догматом”» 11, с. 8–9 . В 1908 году схимонах Иларион обратился к духовнику Русского на Афоне Пантелеимонова монастыря иеросхимонаху Агафодору с просьбой просмотреть его сочинение [см.: 7, с. 172]. «Войдите своим вниманием, – писал отец Иларион, – в коренное положение нашего произведения. Не доверяя своему разуму, ищем у многих совета, но никто нас не утоляет: писал я к трем иерархам, и только один ответил, и то укоризненно. “Ищите, – говорит, – разрешение своим вопросам по их догматической стороне у епископа Феофана в книгах, а по практической – в своем сердце, если оно смиренно”. Видимо, уклонился от разрешения. Положение догмата, сделанное нами, важное, необычное, чрезвычайное и в таком виде, как мы его поставили, не встречается нигде, кроме как только у отца Иоанна Кронштадтского . И когда были в Глинской пустыни, и там не встретили ни в ком подтверждения своему мнению, а еще два бывших там академика восстали сему решительным противоречием… Но мы, утверждаясь на опыте сердечных чувств, говорим, что в имени Иисус находится Сам Господь наш Иисус Христос всеми Своими совершенствами, качествами и свойствами. А поэтому имя сие – Иисус Христос – есть Сам Он, дражайший Искупитель наш Господь. Как во плоти Христа обитала вся полнота Божества, так и здесь. Как Вам сие видится? Рассудите и с духовными отцами, каких только обретете, посоветуйтесь о сем добре… Ведение сие очень важно для делателей Иисусовой молитвы. Потому что тогда бывают все чувства, нужные для правильного течения молитвы…» 22, с. 28 |
| Споры об Имени Божием на Св. горе начались более трёх лет тому назад. Главными противниками почитания Его были иноки, предавшиеся чтению еретика Фаррара, сочинений по спиритизму и оккультизму, газет и другой литературы, убивающей истинный дух монашества и Православия. К числу таких иноков принадлежат иеромонахи: Агафодор, Иоакинф, Алексий Киреевский, Феофан, Меркурий, Питирим, и др.; монахи: Динасий, Хрисанф, Климент, Вениамин; архимандриты: Мисаил, Иероним; келлиоты-иеромонахи: Нифонт, Антонин, Пётр, Георгий, Вениамин, Авраамий, Герасим и проч. Все эти лица, усвоившие неправославные мысли вышепоименованных западных еретиков, увлекли за собой многих доверчивых братий и произвели на Св. горе тот страшный раскол, о котором ныне уже оповещён весь мир и о котором пророчествовал преподобный Нил Мироточивый. Появилось это учение так: лет десять тому назад жила в России некая прельщённая женщина Наталия, воображавшая, будто она ежедневно, когда только захочет, видит Божию Матерь, с Которою свободно, о чём ей вздумается, беседует. Её рассказам поверили некоторые должностные святогорцы, игумены, епитропы, духовники и прочие, которые, для назидания, к великой святой ездили на пароходе, когда та проезжала мимо Афона в Иерусалим и обратно, а также сами сопровождали её и проч. Узнавши о подобной хуле на Божию Матерь, известный ныне (пустынник Кавказских гор) схим. Иларион, живший раньше на Афоне, написал старцам, поддавшимся обману, увещательное послание, прося их не верить этой несчастной. Но письмо образумило только Наталию, и та, говорят, покаялась и по-христиански скончалась. Что же касается иноков, то о них можно сказать: «не обличай злых, да не возненавидят тебя» ( Притч. 9:8 ). Их самолюбие, как они считают, было уязвлено, и они весьма оскорбились на о. Илариона. Спустя несколько лет после этого о. Иларион издал свою книгу «На горах Кавказа», где между прочим поместил и своё письмо против Натальи, которое и было одной из главных причин, вызвавших нынешнее движение на Афоне. |
| 11 декабря 1918 года отца Онисифора постригли в схиму с тем же именем. Еще 20 лет в ангельском образе схимника он жил в Старом Руссике, являясь примером монашеского смирения и ангельской кротости для всей братии монастыря. Он постоянно помнил поучения своего духовного отца иеросхимонаха Агафодора (Буданова): «Иисусова молитва должна сопровождаться крайним смирением, ибо без смирения молитва будет фарисейской и плоды ее будут гордость, осуждение, самооправдание. И враг не боится такой молитвы и легко уловляет в прелести, поэтому только смиренная молитва угодна Господу, молитва мытаря приемлема бывает от подвижника, только она охраняет от прелести» 366 . Внутренняя жизнь монаха, особенно кроткого и молчаливого, является нераскрытой книгой, и знать о ее деталях внешним наблюдателям не дано. Но так как истинное смирение невозможно без любви, то даже самый скрытный подвижник не сможет удержать в себе порывов сей добродетели. Преставился отец Онисифор 28 сентября 1938 года. Схимонах Вивиан (Обухов) Схимонах Вивиан (в миру Владимир Андреевич Обухов) – крестьянин из села Борецкого Сапожковского уезда Рязанской губернии родился в 1864 году. Родители его – Андрей и Акулина – жили очень благочестиво и детей воспитывали в страхе Божием. У Владимира было два старших брата. Когда ему исполнилось 16 лет, родители умерли. Вот как он впоследствии вспоминал свою тогдашнюю жизнь: «Дома я занимался крестьянскими работами совместно с братьями. Гулять не любил, а, кое-как научившись грамоте, имел прилежание читать духовные книжки. Посещал храм Божий. В плотские грехи, по милости Божией, не впадал. Меня имели намерение женить, но я уклонился, потому что еще в юности был расположен оставить мир и быть монахом на Афонской Горе. Затем поступил служить на Кавказскую железную дорогу. Получал хорошее жалованье, в год по 300 рублей, из которого посылал братьям деньги на уплату податей. В продолжении 8 лет моей службы я им выслал 600 рублей. Не имея возможности ходить в церковь по служебным обстоятельствам, я часто скорбел и наконец уволился со службы, дабы оставить совсем мир и уйти в монахи. Когда я прибыл домой и родные узнали, что я бросил службу, то набросились на меня с руганью. Я же их спросил: „Что вам сделал дурного, что вы меня так браните? Смотри, брат Алешка, и ты, брат Николай, ответите на Страшном Суде Божием, это так вам не пройдет!“ А они на мои слова расхохотались. |
| Какое редкое, исключительное и совершенно особого рода наслаждение дает общение с таким человеком. Старец мог говорить просто, без малейшего тщеславия о вещах, выходящих за пределы человеческих норм. Если у слушателя была к нему вера, то чрез эту простую внешне беседу воспринимал он в доступной ему мере то вышеестественное состояние, в котором находился сам старец. Помним его рассказ об одном замечательном русском подвижнике - отце Стратонике, приехавшем с Кавказа посетить Афон. Отец Стратоник имел редкий дар слова и молитвы с плачем; многих пустынников и монахов на Кавказе восставил он от расслабления и уныния к новому подвигу, раскрывая им пути духовной брани. И на Афоне о. Стратоник был принят в кругу подвижников с большой любовью, и вдохновенное слово его производило на многих глубокое впечатление. Богатое рассуждение, красивый и сильный ум, обширный опыт, дар подлинной молитвы - все делало его центральной фигурой в кругу подвижников. Провел он на Святой Горе около двух месяцев и начал уже печалиться, что напрасно поднял большой труд далекого путешествия ради «пользы»; сам он из встреч с афонскими монахами ничего нового не приобрел. Пришел он к духовнику Русского Монастыря Святого Пантелеймона - старцу Агафодору и, рассказав о своей печали, просил указать кого-либо из отцов, с кем можно было бы поговорить о послушании и других деланиях монаха. Отец Агафодор послал его погостить на «Старый Русик», где в то время (до войны 1914 г.) собралось несколько замечательных подвижников из братии монастыря. Старый Русик расположен в горах, на высоте, приблизительно, 250 метров над уровнем моря, на восток от монастыря, в расстоянии - час и десять минут ходу. Там был установлен более строгий постнический режим, чем в монастыре. Место это пустынное, безмолвное, и потому туда тянулись монахи, желавшие большего уединения ради делания умной молитвы. В то время там жил и отец Силуан. Отца Стратоника в Старом Русике приняли с большим расположением. Он много беседовал с отцами Русика и наедине, и в группах. Однажды в праздничный день схимонах о. Досифей пригласил к себе в келлию его, а вместе и несколько других монахов, среди которых были отцы: Вениамин с Калягры, Онисифор и Силуан. Беседа была очень содержательной. Все были увлечены тем, что говорил отец Стратоник, который не только как гость имел преимущество, но и по дару слова превосходил прочих. Отец Силуан из присутствующих был более молодой и потому, естественно, сидел в углу келлии и молчал. Он внимательно прислушивался к каждому слову кавказского подвижника. После беседы отец Стратоник, еще не посетивший отдельно о. Силуана, выразил желание побывать у него на «калибке», которую он выстроил себе в расстоянии 5-6 минут на юго-восток от братского корпуса ради уединения. Условились на следующий день, в 3 часа. В ту ночь о. Силуан много молился, чтобы Господь благословил их встречу и беседу. |
| в том своем виде, в каком он был Высочайшею властью утвержден в 1884 году. И, по справке, приказали: В разрешение возбужденного Советом Киевской духовной академии вопроса, разъяснить Советам как названной, так и прочих духовных академий, что определением Святейшего Синода, от 3 февраля сего года за 793, отменены только те, внесенные в академический устав по Синодальному постановлению 21 февраля 1906 года и объявленные Советам указами от 22-го того же февраля, изменения, кои вызывались согласованием устава с бывшими временными правилами по управлению академий, и восстановлены в первоначальном виде соответственные параграфы устава 1884 г., и что потому означенное определение совершенно не касается других изменений и дополнений в академическом уставе, каковые делались разновременно независимо от временных правил и остаются по прежнему в силе и с восстановлением ныне действия названного устава; о чём и послать Вашему Преосвященству указ». Определили: Указ Святейшего Синода принять к сведению и руководству. II. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1909 г. Апр. 25. В Совет Московской Духовной Академии» – указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 25 апреля 1909 года за 5429: «По указу Его Императорского Величества, Святей- —126— ший Правительствующий Синод слушали: представление Вашего Преосвященства, от 3-го сего Апреля за 107, по ходатайству Совета Московской Духовной Академии об учреждении в Академии двух стипендий имени Преосвященного Агафодора, Архиепископа Ставропольского. Приказали: Рассмотрев означенное представление, Святейший Синод определяет: 1) учредить при Московской духовной академии две стипендии имени Преосвященного Агафодора, Архиепископа Ставропольского и Екатеринодарского, на проценты с пожертвованного им для сего капитала, заключающегося в свидетельствах Государственной 4% ренты на сумму в пятнадцать тысяч рублей, 2) утвердить представленный проект положения о названных стипендиях и 3) во внимание к благопопечительной отзывчивости Преосвященного Агафодора к нуждам высшего богословского образования и учащихся в духовных академиях, проявившейся в новом щедром денежном пожертвовании на учреждение двух стипендий при Московской академии для недостаточных студентов, каковые стипендии им же основаны ранее и в прочих академиях, выразить Архиепископу Агафодору особливую благодарность от Святейшего Синода; о чём и послать Вашему Преосвященству указ, уведомив таковым же Преосвященного Агафодора». |
| Вот отец Кирилл с архимандритом Агафодором (Маркевичем), который был многие годы его близким помощником. Отец Агафодор в своих воспоминаниях цитировал батюшку: «Самое главное – читать Евангелие. Через это чтение будут укрепляться вера и добрая воля, просвещаться ум и сердце. И это не просто слова – это его жизненный опыт». Монахиня Евфимия (Аксаментова) писала об отце Агафодоре: «Мало бы кто оказался способен послужить батюшке с такой самоотдачей и кротостью, как служил ему архимандрит Агафодор (Маркевич). Наверное, только на страницах древних патериков мы нашли бы примеры подобного самоотречения. Отцу Агафодору безо всякого стеснения и неловкости можно было позвонить хоть ночью и не сомневаться, что он откликнется. А в Переделкине поддержка отца Агафодора была неоценимой. Нужно было отвозить батюшку на службу или к врачу, нужны были подарки для народа (отец Кирилл, мы помним, любил угощать сладостями, дарить книги, иконки, церковные календари)… Все это и становилось заботой отца Агафодора. И помощь он оказывал с такой скромностью, с такой тихостью и сыновней преданностью, что у отца Кирилла просто наворачивались слезы благодарности. Когда же батюшка Кирилл слег, серьезный и немногословный отец Агафодор поднял на свои плечи колоссальную нагрузку по обеспечению тяжелобольного всем необходимым, регулярно служил и причащал парализованного старца. И несомненно, что в лице архимандрита Агафодора вся братия Троице-Сергиевой лавры служила своему дорогому духовнику». Отец Кирилл и архимандрит Агафодор (Маркевич) Красивая русская женщина рядом с батюшкой – Любовь Владимировна Пьянкова. Мы уже видели ее на старых фотографиях, где она значительно моложе. Монахиня Евфимия (Аксаментова): «Более 40 лет несла свое особое послушание Любовь Владимировна Пьянкова – человек безукоризненного чувства долга и ответственности. Собственно, последние 12 лет, когда старец был уже недвижим, сложная и грамотная организация ухода за тяжелобольным – ее несомненная заслуга. Она и в прежние годы своих забот о батюшке не раз выхаживала его после изнуряющих болезней – после язвенной болезни, крупозного воспаления легких, после операций на кишечнике. Это всегда требовало напряжения всех душевных сил, воли, внимания, какой-то неженской стойкости. При этом Любовь Владимировна, скромно оставаясь в тени, щедро делилась опытом с окружающими, с радостью откликалась на любую просьбу о помощи… Видимо, всегдашняя бескорыстная готовность помочь другому – еще одна отличительная черта того, кто прошел большую жизненную школу в непосредственной близости с батюшкой». |
| IV. Резолюцию Его Высокопреосвященства, последовавшую на журнале собрания Совета Академии 19 декабря 1908 года, 24: «1909 г. Янв. 21. По ст. VI и XXIV. Согласен ходатайствовать. По ст. VIII. Отпуск стипендиату Петру Нечаеву на срок четырех месяцев (с 15 января по 15 мая) с правом пользоваться за это время положенным ему содержанием разрешается. Прочее смотрено». Определили: Резолюцию Его Высокопреосвященства принять к сведению и исполнению. V. а) Отношение на имя Преосвященного Ректора Академии Высокопреосвященного Агафодора, Архиепископа Ставропольского и Екатеринодарского, от 3 января за 6: «Препровождая при сем пятнадцать тысяч рублей в трех свидетельствах Государственной 4% ренты за 0140 серия 255, 0168 серия 113 и 0222 серия 199 по пяти тысяч рублей, с двадцатью тремя купонами каждое, на две стипендии при Московской Духовной Академии и положение о сих стипендиях, покорнейше прошу Ваше Преосвященство сделать по сему зависящее от Вас распоряжение, а о получении денег почтить меня уведомлением». Справка: 1) О получении щедрого дара Его Высокопреосвященству сообщено отношением за 65, с выражением глубокой благодарности от имени Правления Академии. – 2) Процентные бумаги на номинальную сумму 15000 рублей переданы в Правление Академии и внесены на хранение в Московскую Контору Государственного Банка. б) Приложенное к означенному отношению «Положение о стипендиях Преосвященного Агафодора, Архиепископа Ставропольского и Екатеринодарского, при Московской Духовной Академии»: —7— § 1. На проценты с капитала в пятнадцать тысяч рублей учреждаются при Московской Духовной Академии две стипендии Преосвященного Агафодора, Архиепископа Ставропольского и Екатеринодарского. § 2. Стипендиальный капитал, заключающийся в свидетельствах Государственной 4% ренты на сумму пятнадцать тысяч рублей, остается неприкосновенным и составляет неотъемлемую собственность Академии. § 3. Проценты с вышеозначенного капитала, за удержанием из них государственного 5% сбора, по закону 20 мая 1885 года, обращаются на нужды стипендиатов. |
| - А игумен сам какой, строгий? - осторожно спросил я. - Ну что вы? Он по характеру совсем как ребенок! Чудный старец... Они всем братством вместе с Иосифом Исихастом крепко подвизались! Сначала жили в самом удаленном скиту святого Василия, а потом в пещере возле скита святой Анны... Это сообщение меня заинтересовало: - А со старцем можно будет поговорить? - Попрошу отца Дионисия, он все устроит... Такое радостное известие придало мне сил. Иеродиакон какими-то тайными ходами привел меня на кухню, где хозяйничал наш иконописец, худощавый монах лет тридцати с тонкими чертами лица, несший заодно послушание монастырского повара. Он гостеприимно усадил нас за стол, принес кофе и сладости. Поглядев на наши потные подрясники, поставил большую бутылку воды из холодильника. Когда мы отдохнули от жары и пришли в себя, я попытался деликатно перевести разговор между моим другом и поваром на старца Харалампия. - Отец Агафодор, пожалуйста, спроси у монаха Дионисия, - попросил я иеродиакона, который бойко говорил и шутил по-гречески с иконописцем, - когда можно с Герондой встретиться. Мой спутник обратился с вопросом отцу Дионисию, потом перевел его ответ. - Сейчас уже вечерня начнется, потом повечерие, потом отбой. Завтра после литургии! - Спасибо, отец Агафодор! - поблагодарил я, оставив друзей наслаждаться беседой. Всю ночную службу я присматривался к игумену: невысокого роста, с кустистыми бровями, с очень добрым выражением старческого лица, коренастый и крепкий, он ходил вразвалочку, словно у себя дома. На литургии ко мне подошел старый монах и что-то сказал. - Что он говорит? - наклонился я к моему переводчику. - Просит, чтобы вы прочли Символ веры! От волнения мне показалось, что я забыл все слова. Монахи и игумен смотрели на меня в ожидании. - Отец Агафодор, подсказывай, если вдруг собьюсь! - попросил я умоляющим шепотом. Выйдя из стасидии и сглатывая от волнения комок в горле, прочитал до конца весь текст. «Слава Богу, не сбился!» - Вернувшись в стасидию, я вытер вспотевший лоб. |
|
|
