| Причиной гибели героя является его недостаточная религ. подготовленность к борьбе со злом. И. А. Виноградов даже истолковывает повесть как своего рода «антижитие» или «житие грешника» (С. 151-156). Многочисленные параллели к «Вию» прослеживаются в фольклоре, агиографии, древнерус. литературе (напр., «Повесть о некоем убогом отроце, Николе Чудотворце и царевнееретице»). В не меньшей степени безблагодатность повседневной жизни служит источником комическибессмысленной вражды героев «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», продолжающейся и в церкви (финальная сцена). К числу возможных источников повести относятся «Слово о Тите попе и Евагрии дьяконе» из Киево-Печерского патерика, рассказ Агафия (Схоластика) Миринейского из кн. «О царствовании Юстиниана» о ссоре ближайших соседей ритора и механика и т. д. В «отсутствии религиозности» старосветских помещиков, «изза которой они не могут противостоять окружающему злу», видит причину разрушения «идеологической идиллии» этой повести Л. Амберг (S. 58). Однако любовьпривычка героев оказывается, по Г., много долговечнее романтической любвистрасти и становится главным условием существования земного рая их усадьбы. Поэтому в «старосветском мире» можно увидеть и земное отражение горнего мира, а в пребывающей в нем любви - отсвет любви, наполняющей мир святости. Религ. пафос героической эпопеи «Тарас Бульба» определяется вооруженной защитой Православия перед лицом прямой агрессии зла, попирающего основные духовные ценности оскорбленной «нации». С этим неразрывно связано и понятие запорожского «товарищества» в повести: некоторые исследователи (И. А. Есаулов, М. М. Дунаев) видят в нем аналогию категории соборности. Святость «уз товарищества» устанавливают евангельские слова: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15. 13). |
| лит-ре (напр., «Повесть о некоем убогом отроце, Николе Чудотворце и царевне-еретице»). В не меньшей степени безблагодатность повседневной жизни служит источником комически-бессмысленной вражды героев «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», продолжающейся и в церкви (финальная сцена). К числу возможных источников повести относятся «Слово о Тите попе и Евагрии дьяконе» из Киево-Печерского патерика , рассказ Агафия Схоластика Миринейского из кн. «О царствовании Юстиниана» о ссоре ближайших соседей ритора и механика и т. д. В «отсутствии религиозности» старосветских помещиков, «из-за которой они не могут противостоять окружающему злу», видит причину разрушения «идеологической идиллии» этой повести Л. Амберг ( Amberg. S. 58). Однако любовь-привычка героев оказывается, по Г., много долговечнее романтической любви-страсти и становится главным условием существования земного рая их усадьбы. Поэтому в «старосветском мире» можно увидеть и земное отражение горнего мира, а в пребывающей в нем любви - отсвет любви, наполняющей мир святости. Религ. пафос героической эпопеи «Тарас Бульба» определяется вооруженной защитой Православия перед лицом прямой агрессии зла, попирающего основные духовные ценности оскорбленной «нации». С этим неразрывно связано и понятие запорожского «товарищества» в повести: нек-рые исследователи (И. А. Есаулов, М. М. Дунаев) видят в нем аналогию с категорией соборности. Святость «уз товарищества» устанавливают евангельские слова: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15. 13). Вайскопф указывает на связь темы «товарищества» с укр. традицией духовных «братств» (С. 604). Могущественной силой, способной разрушить эти узы, является любовь-страсть, ради к-рой герой (Андрий), отказавшийся от «отца, товарищей, отчизны», принимает смерть от отцовской руки. |
| И еще одно свойство эпиграмматического жанра — уникальная стабильность его оснований. Разумеется, эпиграммы несут в себе какие- то приметы времени, чаще всего относящиеся попросту к топике, но не сводящиеся к ней; однако в глубине жанровой структуры изменяется поразительно мало. Эпос Аполлония Родосского — в другом смысле эпос, чем гомеровский; и на переходе от Аполлония к Нонну содержание самой этой жанровой категории меняется еще раз. Но эпиграммы Паллада (IV-V вв.), Павла Силентиария и Агафия Схоластика (VI в.), Иоанна Геометра (X в.), Иоанна Мавропода (XI в.), Никифора Григоры (XIV в.) суть эпиграммы точно в таком же смысле, что творения Аскле- пида или Посидиппа (IV-III вв. до И этой более чем полутораты- сячелетней временной дистанции мало; если мы перейдем границы гре- коязычной поэзии и обратимся к латинской стиховой традиции, эпиграммы Авзония (IV в.) и поэтов Салмазиева сборника (V-VI вв.), Ве- нанция Фортуната (VI в.) и стихотворцев каролингской поры (VIII— IX вв.), Хильдеберта Лавардинского (XI-XII вв.), но также Анджело Полициано (XV в.), Томаса Мора, Филиппа Меланхтона, Марка Антония Мурета (XVI в.), Юлия Цезаря и Юста Иосифа Скалигеров (XVI— XVII вв.), Гуго Гроция и Каспара Барлея (XVII в.), Лаврентия Ван Сантена (XVIII в.) и так далее, вплоть до таких любопытных анахронизмов, как, скажем, латинская «Надпись к портрету моему» папы Льва XIII на самом исходе XIX в., тоже не знаменуют ни малейшего принципиального сдвига в жанровых установках. Меняется топика (и то очень мало), но способы ее рассудочного препарирования не меняются. Парадоксы христианской доктрины о вочеловечении Бога трактуются эпиграмматистами совершенно так же, как в свое время трактовался парадокс вооруженной Афродиты. |
| гом смысле эпос, и на переходе от Аполлония к Нонну содержание самой этой жанровой категории меняется еще раз. Но эпиграммы Паллада (IV— V вв.), Павла Силентиария и Агафия Схоластика (VI в.), Иоанна Геометра (X в.), Иоанна Мавропода (XI в.), Никифора Григоры (XIV в.) суть эпиграммы точно в таком же смысле, что творения Асклепида или Посидиппа (IV—III вв. до н. э.). И этой более чем полуторатысячелетней временной дистанции мало; если мы перейдем границы грекоязычной поэзии и обратимся к латинской стиховой традиции, эпиграммы Авзония (IV в.) и поэтов Салмазиева сборника (V—VI вв.), Венанция Фортуната (VI в.) и стихотворцев каролингской поры (VIII—IX вв.), Хильдеберта Лавардинского (XI—XII вв.), но также Анджело Полициано (XV в.), Томаса Мора, Филиппа Меланхтона, Марка Антония Мурета (XVI в.), Юлия Цезаря и Юста Иосифа Скалигеров (XVI—XVII вв.), Гуго Гроция и Каспара Барлея (XVII в.), Лаврентия Ван Сантена (XVIII в.) и так далее, вплоть до таких любопытных анахронизмов, как, скажем, латинская «Надпись к портрету моему» папы Льва XIII на самом исходе XIX в., тоже не знаменуют ни малейшего принципиального сдвига в жанровых установках. Меняется топика (и то очень мало), но способы ее рассудочного препарирования не меняются. Парадоксы христианской доктрины о вочеловечении Бога трактуются эпиграмматистами совершенно так же, как в свое время трактовался парадокс вооруженной Афродиты. Если тема — вифлеемские ясли, можно сказать, что они обширнее небес: небеса, по Библии, Бога не 90 , а ясли 91 . Положим, христианин на свои деньги построил книгохранилище: спрашивается, как связать этот его поступок с догматами его веры? Медиация между понятием «книгохранилище» и понятием «Христос» осуществляется через лексему («слово»): поскольку христианин верует, что Христос есть Бог-Слово, для него естественно построить жилище для слов, т. е. для 92 Некогда языческие эпиграмматисты представляли как парадокс изображение наготы Афродиты у Праксителя; но, если смертным глазам недоступна нагота олимпийской богини, им тем более недоступна бестелесность христианских ангелов, изображение которых на иконе христианские эпиграмматисты превращают в такой же логически формализованный парадокс. Другое дело, что на сей раз |
| Историк оценил личность имп. Юстиниана очень критически: он обвинил императора в систематическом присвоении чужого имущества, в сребролюбии, в недопустимом пристрастии к партии венетов (IV 30, 32). В довершение всех грехов под конец жизни имп. Юстиниан впал в ересь афтартодокетизма . Ему мужественно противостоял патриарх Анастасий I Синаит (IV 39-40). Среди др. важных сюжетов книги - строительство собора Св. Софии (IV 31), эпидемия чумы в империи (IV 29), подвижничество христианских святых на Востоке - Симеона Юродивого , Фомы из Апамеи (IV 34-35). 5-я книга (события 565-582 годов) посвящена правлению императоров Юстина II и Тиверия , преимущественно византийско-персидской войне (571-591), Е. С. лишь изредка фиксирует смену предстоятелей на наиболее значимых церковных кафедрах (V 5, 16). Он поместил полный текст объединительного послания, изданного имп. Юстином II около 570 года (V 4), но не привел сведений об обстоятельствах появления этого документа. В конце книги (V 24) даны краткое описание античной и ранневизантийской традиции историографии, краткий перечень древних историков, который завершается именами современников Прокопия Кесарийского , Агафия Схоластика Миринейского и Иоанна Епифанийского . Своими предшественниками в жанре церковной истории Евагрий Схоластик назвал Евсевия Кесарийского , блж. Феодорита, еп. Кирского , Созомена и Сократа Схоластика . В 6-й книге (события 582-594 годов) описано правление имп. Маврикия , который удостоен высоких похвал автора как образец разумного и успешного государя (VI 1), события церковной жизни практически отсутствуют. Евагрий повествует в основном о византийско-персидской войне, закончившейся восстанием Бахрама Чубина и междоусобицей в Персии . В этих сюжетах как действующее лицо неоднократно появляется патриарх Григорий I Антиохийский . Он усмиряет бунт солдат на восточной границе, встречает шаханшаха Хосрова II , изгнанного из Ктесифона и просящего поддержки ромеев в борьбе за престол. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИОАНН ЕПИФАНИЙСКИЙ предыдущая статья Т. 24 , С. 145 опубликовано: 12 мая 2015г. ИОАНН ЕПИФАНИЙСКИЙ Иоанн [греч. (кон. VI - нач. VII в.), визант. историк. По происхождению из г. Епифания (ныне Хама) в Сирии, был родственником церковного историка Евагрия Схоластика ( Evagr. Schol. Hist. eccl. V 24), ритором (схоластиком), вероятно, занимал чиновничьи посты при патриаршем престоле Антиохии. В 590 г. И. Е., как советник Антиохийского патриарха Григория I (570-593), участвовал во встрече с персид. шахом Хосровом II, который во время начавшейся в Персии междоусобной войны бежал из Ктесифона и просил поддержки у византийцев для возвращения на престол. И. Е. написал историю византийско-персид. войны 571-591 гг., продолжение труда Агафия Миринейского. Работа была завершена И. Е., по-видимому, позже 593 г., поскольку Евагрий Схоластик, писавший «Церковную историю» в это время, упоминал, что труд И. Е. был ему еще недоступен. От сочинения И. Е. сохранился фрагмент в кодексе Vat. gr. 1056, к-рый посвящен предыстории и событиям первых лет войны (до 573); содержит вступление и начало повествования. Вероятно, рассказ историка Феофилакта Симокатты (нач. VII в.) о бегстве Хосрова II в Византию и о его возвращении на престол с помощью войск имп. Маврикия в 590-591 гг. основан на тексте истории И. Е. ( Theophyl. Sim. Hist. IV-V). Изд.: FHG. 1851. Vol. 4. P. 272-276; Historici Graeci Minores / Ed. L. Dindorf. Lipsiae, 1870. Vol. 1. P. 375-382. Лит.: Krumbacher. Geschichte. S. 244-245; Hunger. Literatur. Bd. 1. S. 312-313; ODB. Vol. 2. P. 1064-1065. Рубрики: Ключевые слова: |
| Последовавшие за Проклом диадохи не могли поддержать заданный им стиль преподавания: Марин - скорее математик, чем философ; Исидор Александрийский доверял более божественному озарению, чем систематической разработке философии; Гегий и Зенодот - фигуры малоизвестные и незначительные. Только при последнем схолархе Дамаскии в А. ш. п. восстанавливается «канон Ямвлиха». Для Дамаския, как и для Сириана до него, характерен подчеркнутый антиаристотелевский пафос (иной раз он упрекает в аристотелизме даже Прокла, позиции к-рого в ряде принципиальных вопросов он предпочитает ямвлиховскую), его комментариям свойствен больший прагматизм и интерес к конкретным деталям, а систематическим «Первым началам» - еще большая, чем у Прокла, схоластическая разработанность, не отменяющая, однако, доктринальной самостоятельности и умозрительной глубины. В 529 г. имп. Юстиниан I издал эдикт, запрещавший преподавание еретикам, евреям и «одержимым безумием эллинского нечестия», а в Афины было также направлено специальное постановление, запрещавшее язычникам «преподавание философии и толкование законов». А. ш. п. прекратила деятельность. Вероятно, в кон. 531 г. Дамаский с 6 платониками (в их числе Симпликий и Прискиан), «высшим цветом философов» (по замечанию Агафия Схоластика , из «Истории» к-рого (II 28-32; изд.: Agathiae Myrinaei Historiarum libri quinque / Rec. R. Keydell // CFHB. 1967. Vol. 2) известен этот эпизод), отправляется из Афин ко двору персид. царя Хосрова I. По версии М. Тардьё, поддержанной И. Адо, к Хосрову отправился один Дамаский. Когда в кон. 532 г. Хосров заключил «вечный мир» с Юстинианом, Дамаский добился внесения в текст мирного договора статьи о разрешении для философов-язычников пребывать в пределах Византийской империи, не подвергаясь преследованиям за свои убеждения. Философская школа платоников переместилась в приграничный Харран (Карры, в Месопотамии, к юго-востоку от Эдессы). Она существовала здесь до 1081 г. и была одним из важных источников влияния платонизма, разработанного в А. ш. п., на мусульм. философию. |
| Историк оценил личность имп. Юстиниана очень критически: он обвинил императора в систематическом присвоении чужого имущества, в сребролюбии, в недопустимом пристрастии к партии венетов (IV 30, 32). В довершение всех грехов под конец жизни имп. Юстиниан впал в ересь афтартодокетизма . Ему мужественно противостоял патриарх Анастасий I Антиохийский (IV 39-40). Среди др. важных сюжетов книги - строительство собора Св. Софии (IV 31), эпидемия чумы в империи (IV 29), подвижничество христ. святых на Востоке - Симеона Юродивого, Фомы из Апамеи (IV 34-35). 5-я книга (события 565-582 гг.) посвящена правлению императоров Юстина II и Тиверия, преимущественно византийско-персид. войне (571-591), Е. С. лишь изредка фиксирует смену предстоятелей на наиболее значимых церковных кафедрах (V 5, 16). Он поместил полный текст объединительного послания, изданного имп. Юстином II ок. 570 г. (V 4), но не привел сведений об обстоятельствах появления этого документа. В конце книги (V 24) даны краткое описание античной и ранневизант. традиции историографии, краткий перечень древних историков, к-рый завершается именами современников Прокопия Кесарийского, Агафия Схоластика Миринейского и Иоанна Епифанийского . Своими предшественниками в жанре церковной истории Е. С. назвал Евсевия Кесарийского, блж. Феодорита, еп. Кирского, Созомена и Сократа Схоластика. В 6-й книге (события 582-594 гг.) описано правление имп. Маврикия, к-рый удостоен высоких похвал автора как образец разумного и успешного государя (VI 1), события церковной жизни практически отсутствуют. Е. С. повествует в основном о византийско-персид. войне, закончившейся восстанием Бахрама Чубина и междоусобицей в Персии. В этих сюжетах как действующее лицо неоднократно появляется патриарх Григорий I Антиохийский. |
| В 1826 г. Д. вернулся в С.-Петербург, где постоянно проживал до 1845 г. С 1835 г. 1-й драгоман при Азиат. департаменте МИД; с 1842 г. действительный статский советник. В июне 1848 г. награжден орденом св. Станислава 1-й степени. Д. перевел с греческого на русский соч. А. С. Стурдзы «Ручная книга православного христианина» (СПб., 1830). В 1831 г. по заказу Сената Д. перевел и издал законодательный сб. «Шестикнижие» визант. юриста XIV в. Константина Арменопула , который использовался в судебной практике в Бессарабии, присоединенной в 1812 г. к России. Г. А. Розенкампф (правовед, сотрудник М. М. Сперанского ) в «Обозрении Кормчей книги» (СПб., 18392), говоря об Арменопуле, умолчал о существовании рус. перевода, сделанного Д. Д. занимался также составлением пособия по морскому праву европейских стран. Собранный материал был обобщен в ст. «Изложение понятий разных народов о власти над морем» (1846). В 1838 г. по поручению АН Д. приступил к переводу сочинений визант. историков. Перевел одну из частей «Corpus scriptorum Historiae Byzantinae» (Bonnae, 1829. Т. 13-14), но только «Римское посольство к Аттиле» вышло при жизни Д. (1842), сохранившиеся же отрывки произведений визант. писателей Дексиппа, Евнапия, Петра Патрикия, Малха, Менандра, Олимпиодора, Приска Панийского, Кандида, Нонна, сочинения Прокопия Кесарийского и Агафия Схоластика (Миринейского) и Феофана Исповедника были напечатаны после смерти Д. его сыном Г. С. Дестунисом в серии «Византийские историки, переведенные с греческого при СПбДА». В 1841 г. Д. опубликовал ст. «Нечто о византийских историках», где показал важность этих источников для изучения мировой и рус. истории. С 1816 г. Д.- действительный член Об-ва любителей российской словесности при Московском ун-те; с 1836 г. действительный член Одесского об-ва истории и древностей (в 1841 подарил об-ву собранную им в Измире археологическую коллекцию из 20 античных барельефов и орнаментов и 50 глиняных сосудов), с 1837 г. корреспондент имп. Человеколюбивого об-ва, с 1847 г. действительный член Афинского об-ва древностей. |
| историков и хронистов V-VI вв. еп. Захарии Ритора , Агафия Схоластика , Петра Патрикия , Иоанна Епифанийского , Менандра Протиктора , Иоанна Малалы , Стефана Византийского , Евагрия Схоластика и др. В приложении К. поместил очерк о крепостях визант. эпохи в груз. восточнопричерноморском царстве Лазика. 4-й том был издан в 2 выпусках с интервалом в 11 лет (1941 и 1952). В 1-ю часть вошли фрагменты сочинений историков VII - нач. IX в. Иоанна Антиохийского, Феофилакта Симокатты , пресв. Феодосия Гангрского , Епифания К-польского, Георгия Синкелла , Феофана и др.; во 2-ю часть - тексты авторов IX-X вв. Василия Софенского, Никифора К-польского , визант. имп. Константина VII Багрянородного , К-польского патриарха Николая I Мистика , Георгия Амартола , Продолжателя Феофана и др. В приложении ко 2-й части К. поместил очерки, посвященные сведениям, содержащимся в древнегруз. лит-ре о визант. церковной кафедре в Сев.-Вост. Причерноморье (Зиганеви), а также фрагменты «Истории» Никифора К-польского. В 1961 г. вышел в свет 1-й том «Георгики», в к-рый были помещены наиболее ранние источники по истории Грузии: акты Вселенского I Собора , отрывки сочинений раннехрист. писателей Ипполита Римского , еп. Кесарии Палестинской Евсевия , еп. Антиохийского свт. Евстафия , Кесария Назианзского свт. Епифания Кипрского , Фемистия , Ливания , Аммиана Марцеллина , Евнапия Сардского , , еп. Кирского Феодорита , Приска Панийского и др. В приложении К. рассмотрел сообщения о грузинах в сочинениях евр. историка I в. Иосифа Флавия и еп. Гидатия. В 5-й том (1963) вошли произведения историков X - нач. XII в. Льва Грамматика , Георгия Кедрина , Никифора Вриенния, Кекавмена , а также Типик (Устав) груз. |
|
