| Предметом разговора между ними был вопрос: почему при добродетельной жизни в пустыне подвижники подвергаются падениям. Вопрос решал более Пафнутий. Но ни в греческом печатном, ни в русском Лавсаике нет окончания этого рассуждения или окончания статьи о Стефане падшем; а оно по 165 и 191 синодальных рукописей следующее: «таково решение вопроса о падающих Пафнутием добродетельнейшим из отличающихся ведением и славнейшим из монахов в соприсутствии и в общем рассуждении с ним святых отцов Хрония и Иакова, просиявших отличным подвижническим житием». Из этого 1) видно, что сказание о Хронии, Иакове, Пафнутие, Херемоне и Стефане падшем составляют одну неразрывную группу, 2) что все эти подвижники жили недалеко от обители Евагриевой. В печатном Лавсаике эта группа поставлена после сказания о Моисее Ливийском, и следовательно, повидимому лучше и в хронологическом и в географическом отношении. Но мы увидим ниже, что Палладий не всегда следовал порядку своей жизни в расстановке сказаний, а писал, как события приходили ему на память. За этою группою в первой редакции следует группа: Елпидий, Энезий, Евстафий, Сисиний, Гаддан, Илия, Савватий, Авраамий (гл. 91–97). Сказание об Елпидие начинается: видел я и другого мужа достопамятного в пещерах Иерихонских. Связь есть. Елпидий сравнивается с Пафнутием Кефала, о коем была речь в конце группы нитрийских подвижников. Эту группу палестинских подвижников Палладий видел тогда, когда жил с Иннокентием в продолжении трех лет. И здесь то я, то мы епископское и даже в одном и том же сказании. Впрочем, Елпидий и ученик его Сисиний были родом каппадокийцы и возвратились после в Каппадокию и потому не удивительно, что они у Палладия помещены не в одной группе с Адолием и Иннокентием, как соединены во второй редакции, притом они жили не в Иерусалиме, а в пределах его. |
| Большая же часть древних книжников не углублялась в смысл книг; самое уменье чтения считали уже заслугою, книжною мудростью. А кто умел не только читать, но понимать написанное и объяснять просто и показывать на деле; то эту мудрость считали ниспосланною свыше: «Блаженный Авраамий Смоленский бе хитр почитати, даст бо ся ему благодать Божия не токмо почитати, но и протолковати, я же мнозем не сведущим и от него сказанная всем разумети» 27 . Неграмотный простой народ с любовью лобызал св. Евангелие и другие богослужебные книги, смотрел на них с тем уважением и благоговейным страхом, как смотрят дети на непонятные для них, загадочные вещи, и в самой их внешности полагал дух мудрости. Не понимая, что это за мудрость, он представлял ее какою-то таинственною, живою силою, усвоение которой слишком трудно и почти невозможно. Всеобщее уважение к книгам, в древней России, заставляло и летописцев обращать частое внимание на судьбу книжной мудрости и ее вместилищ; но они заносили на свой страницы самые краткие заметки об этом занимательном предметов, не возвышаясь над современным взглядом, и часто совершенно мимоходом. Они, главным образом, касаются судьбы книг, по поводу устройства церкви или ее разрушение, когда перечисляют ее принадлежности. В этом перечне церковных принадлежностей, книги стоят наряду с иконами, кадилом, ризами, свечами, колоколами и другими священными принадлежностями храма, и им не дается никакого знака предпочтения. «В лето 1171, марта 8, взяли именья множество и церкви обнажили от икон и книг и риз, и колокола вынесли все» и проч. Кажется, самих летописцев занимало более внешнее украшение книг, чем внутреннее содержание их. По крайней мере, так может заключать на основании совершенного отсутствия известий о внутреннем достоинстве книг, каких бы то ни было, и следующего описание наружного убранства и ценности. |
| 512, 1872 г.г. сентябрь, стр. 20). Против Забелина высказались также по данному вопросу: Кедров (Авраамий Палицын, стр. 100–101) и Скворцов (Дионисий Зобниновский. стр. 124). Платонов, исследователь сказаний о смутном времени, признавая рукопись историческим памятником начала XVIII или конца XVII века, говорит: очевидно, если сам автор и не был современником описанных им событий, то имел о них какие-то данные. Объяснить сочетание точных данных легендарными чертами всего рассказа возможно только тем предположением, что дошедшая до нас легенда Ельнинского хронографа представляет собою позднее изложение и развитие какого-то раннего и нам неизвестного предания о подвиге Минина. С этой только точки зрения она и может иметь некоторое историческое значение (Древ. рус. сказ. о смут. врем., стр. 306). Он же в Очерках по ист. см. (стр. 532) говорит: все указания Ельнинской рукописи на лиц, учавствовавших на первом общем Нижегородском совещании, могут быть признаны основательными, а потому самое известие рукописи может быть принято, как заслуживающее доверия. Забелин говорит о содержании этой грамоты: ней Троицкие власти просили идти на Москву наспех для того, чтобы те люди, которые ныне под Москвою, рознью своей не потеряли большого Каменного города и острогов – укреплений и пушек. Как будто все дело отечества заключалось в этом Каменном Белом городе и не было других важнейших обстоятельств, с которыми требовалось сладить прежде всего. Самое любопытное в грамоте то обстоятельство, что в коротком изложении событий она опять ни слова не говорит о Ляпунове и указывает, что Ляпуновское ополчепие привел под Москву (Минин и Пожарский, прямые и кривые в смутное время, стр. 86). В этом рассуждении нельзя не видеть тенденции приписать Троицким властям желание только того, чтобы Пожарский шел наспех к Москве, чтобы люди, стоящие под Москвой, не потеряли большого каменного города, острогов – укреплений и пушек. |
| И в этой войне одна из сторон использует вполне партизанские методы – ловушки, переодевания, засады… Вот как попал в одну такую ловушку преп. Исаакий Киево-Печерский: «Однажды, как обычно, когда наступил вечер, он стал класть поклоны и петь псалмы, и так до полуночи, и, утомившись, сел на сиденье свое. И когда сидел он так, как всегда свечу погасив, внезапно засиял свет в пещере, как от солнца, такой, что мог ослепить человека. И подошли к нему двое юношей прекрасных, с лицами блистающими, как солнце, и сказали ему: «Исаакий, мы – ангелы, а вот к тебе идет Христос с ангелами». Исаакий встал и увидел толпу бесов, и лица их были ярче солнца, а один среди них светился ярче всех, и от его лица лучи исходили. И сказали ему: «Исаакий, это Христос, пав, поклонись ему». Исаакий же, не поняв бесовского наваждения и забыв перекреститься, вышел из келии и поклонился, как Христу, бесовскому действу. Тогда бесы воскликнули и сказали: «Теперь ты наш, Исаакий!». Ввели они его в келью, посадили и сами стали садиться вокруг него. И сказал один из бесов, тот, что назвался Христом: «Возьмите сопели, и бубны, и гусли и играйте, а Исаакий нам спляшет». И начали им забавляться, И, измучив его, оставили его еле живого, и ушли, надругавшись над ним» . «И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света (2 Кор. 11,14). Это один из самых неприятных и сложных вопросов для рериховцев: «Вы ведь признаете, что бывают ложные духовные состояния? Вы признаете, что бывают ложные голоса и «откровения»? Но тогда по каким именно критериям Вы различаете духов? Это вопрос тем более важный, что Вы себя считаете наукой, а не религией, и, значит, у вас должны быть вполне четкие критерии оценки и Из интернет-собеседований с рериховцами выяснилось, что у них есть лишь один критерий, с помощью которого они различают качество «откровений». |
| С невежеством в народе и самих пастырях Церкви соединялись крайняя невнимательность и пренебрежение к церковному богослужению. Многие со слезами жаловались патриарху Гермогену на бесчиние, допускавшееся в церквах, и Гермоген счел нужным издать «Послание наказательно ко всем людям, паче же священником и диаконом о исправлении церковнаго пения». Здесь он обличал священников за то, что они совершали церковные службы не по преданию святых апостол и не по уставу святых отцов, а «говорили-де голоса в два, и в три, и в четыре, а инде и в пять, и в шесть», обличал и мирян, свидетельствуя: «Вем многих, собирающихся не Бога ради, ниже послушания ради глагол; овех убо зрю дремлющих, овех сюду и обоюду озирающих, иных друг ко другу глаголющих» . Что же касается до нравственности русского народа, то она проявила себя в период Смутного времени во всем безобразии. Сами русские, например Авраамий Палицын, особенно в шестой главе своего сочинения, описывали ее крайне мрачными красками и сознавались, что нечестие между русскими усилилось до последней степени и что они своими злодеяниями вполне заслужили гнев небесный. То же повторяли и жившие в России иностранцы. «Во всех сословиях,— свидетельствует, например, Бер (Буссов),— воцарились раздоры и несогласия, никто не доверял своему ближнему, цены товарам возвысились неимоверно, богачи брали росты более жидовских и мусульманских, бедных везде притесняли... Не говорю уже о пристрастии к иноземным обычаям и одеждам, о нестерпимом и глупом высокомерии, о презрении к ближним, о неумеренном употреблении пищи и напитков, о плутовстве и прелюбодействе. Все это, как наводнение, разлилось в высших и низших сословиях. Всевышний не мог долее терпеть, казнь была необходима — Он послал меч и пламя» . Одно только святое чувство оставалось и тогда в русских твердым и непоколебимым — это чувство любви и преданности к своей православной вере, и оно-то более всего спасло тогда Россию. |
| Протопопам, попам и диаконам строго внушалось, «по данной от Бога благодати, и вперед всяких людей на истину приводить и от вражьей прелести уймать» 64 , и с «поучением наказывать от Божественного Писания» 65 . Там, где по обстоятельствам и этого казалось мало, духовенству приказывалось, чтобы оно, для большего воздействия на народ, врагов Церкви православной, Отечества и русской народности, предавало «соборне, всенародне» проклятию и церковному отлучению 66 , а от их сторонников и единомысленников, русских людей «прельстившихся», «приношения к Церкви Божией не принимали» 67 . Русское белое духовенство данного времени, как опора православия и законности, стойко и мужественно стояло за помазанного Царя и молилось о сохранении его в добром благополучии, об усмирении мятежей и нестроений в народе русском и о победе над самозванцами и поляками. Всякая счастливая победа приветствовалась духовенством с радостью служением молебнов и колокольным звоном. Многие из священников собирали народные ополчения, сопутствовали им в походе, ободряя малодушных к доблестным подвигам, напутствуя исповедью и Св. Тайнами перед смертными боями, ухаживали за ранеными и больными в войсках и умерших предавали христианскому погребению. Вполне понятно поэтому и то отношение к русскому духовенству со стороны поляков, о котором повествует весьма красноречиво современник, келарь Авраамий Палицын, говоря, что они «чин иноческий и священнический вскоре смерти не предоваху» 68 , но старались подвергать самым тяжелым и унизительным не только для священного сана, но и для человеческого достоинства работам и поручениям. Умерщвлялось же духовенство в большом числе. Имеется, напр., сведение, что в одном Угличском уезде Ярославской губернии за время с 1608 по 1612 г. поляки «попов и диаконов и пономарев и прочих духовного чина более 500 человек прижгли и прирубили» 69 . Имен белого духовенства, прославившихся своими доблестями, сохранилось немного, но они известны, и мы их назовем сейчас, отметив даже истинных героев среди них. |
| В полном соответствии с неохаризматической теорией «позитивного мышлениия» игумен Евмений утверждает, будто «физические клетки полностью зависят от наших убеждений» 67 , а значит, выздоровление человека обязательно последует вслед за преображением его мышления. С медицинской точки зрения существует целый класс психосоматических заболеваний, однако учение Церкви признаёт существование и таких болезней, которые прямо попущены Промыслом Божиим, или являются следствием конкретной страсти. А редукцию причин всех болезней к «непозитивному мышлению» невозможно согласовать с опытом великих подвижников благочестия, страдавших от болезней многие годы (преподобные Амвросий Оптинский 68 и Иов Многоболезненный Печерский). Второй элемент неопятидесятнической «Теологии процветания» (финансовое процветание) игумен Евмений также преподносит на семинаре «Альфа и Омега», комментируя текст : «Мышление недостатка – грешное. Некоторые думают, что Богу нужно, чтобы человек был разбитым или нищим» 69 . Указанная фраза весьма напоминает слова известного неохаризматического проповедника Кеннета Хейгена: Кажется, у некоторых людей создалось представление, что, если верующий в Бога человек живет бедно, не обладает никаким имуществом, это есть знак смирения и благословения Богом. Они полагают, что следует шагать по жизни в дырявой шляпе, стоптанных туфлях и протертых брюках. Но ведь Иисус этого не говорил... Благословение Авраама было троекратным благословением. Первое обетование, данное Аврааму, было то, что Бог сделает его богатым 70 . В приведенной фразе игумена Евмения подразумевается неопятидесятнический тезис будто «мы должны преуспевать и быть здоровыми», так как «Бог хочет, чтобы мы процветали» 71 . В своем интервью газете «Приволжская Правда» игумен Евмений (Перистый) изложил свой взгляд на процветание христианина в полном соответствии с «теологией благополучиия» неохаризматических сект: Но существует иной уровень, этикет, когда ты благословляешь [«благословлять» на сленге неохаризматиков означает «одаривать деньгами» – с. А. У. ], отдаешь деньги просто от избытка своего сердца, потому что ты ценишь, уважаешь и любишь то, на что жертвуешь. |
| Напротив, в надписях позднейшего времени замечаются следы риторики и многословия в изложении. Не говоря о точном определении времени смерти и возраста погребенного лица, мы замечаем в них желание ставить на вид его достоинства и выражать их в гиперболическом тоне, например: mirae sapientiae и проч. Лаконическое acclamatio: in pace, in Domino, тоже распространяется прибавлениями: hie jacet, hic positus in pace, hic quiescit (IV и Можно шаг за шагом проследить, имея под руками труд Росси, как постепенно усложнялся и развивался в этом направлении ляпидарный стиль христианских памятников, отражавших искусственное, я бы выразился, праздное, риторическое направление позднейшей могильной христианской эпиграфики. В эпитафиях читаются целые тирады, составленные из рифмованных эпиграмм, изложенные по всем правилам риторики и, может быть, писанные по заказу, например: Hie requiescit in pace turtura, dulcis (дорогая) Petronii conjux, Deo serviens unice (как никто), fidei arnica, castis moribus ornata, communis fidelibus amicis, familiae grata, natorum nutrix, unquam amara (всегда любезная) marito, quae vixit… Это уже напоминает золотые мещанские надписи… Важную услугу для определения хронологии христианских надписей оказывает, наконец, характер записанных в них имен. Чем древнее надписи, тем более в них имен, заимствованных из римской практики, и, напротив, чем они позднее, тем их менее. Из наблюдения над содержанием христианских эпитафий оказывается, что в первые три века преобладают имена и прозвища, заимствованные из мира античных богов и героев; таковы, например: Ammonius, Aphrodisius, Bacchus, Diogenes, К ним примыкают такие же nomina gentilitia, взятые из предметов животного и растительного царства. Христианские имена попадаются за этот период очень редко и спорадически; по содержанию своему они выражают религиозные идеи или взяты с еврейского, например: Авраамий, Benedictus, Daniel, Согласно с античной ономатологией встречаются двойные имена, например: Muscula quae et Galatea, Asellus qui et Martinianus. |
| Автор «Лесов» и «Гор» (так он сам часто называл свои романы для краткости) показывает внутреннюю жизнь раскола как существование, полное нестроений, внутренних распрей, раздоров, даже вражды. Молодёжь, пребывающая в расколе, отчасти по душевной незрелости, отчасти из внутреннего протеста против гнёта закостенелой формы, противится тому, к чему принуждается старшими. Конечно, на молодых своя часть вины есть, но не более ли — в той внешней обрядовости, лишённой подлинной веры и убивающей многие добрые внутренние стремления? Форма блюдется тут строго, но что она в себе содержит? Твёрдые приверженцы отцовской веры здесь имеют весьма малое представление о внутренней её сути (не потому ли, что всё ушло именно в форму, в обряд?). Композиция романов Мельникова-Печерского своеобразна: как только поистончится какая-либо нить повествования, ослабнет к ней интерес, автор вплетает новую, перемежая с появляются новые персонажи, соединяясь своими действиями с событиями протекающими. В романе На горах показано следствие того, чем расколола старая вера не только народ, но и душу человека. Закоснелость во внешнем лишает опоры, когда требуется она для противодействия соблазну. Это сказалось на судьбе Дуни Смолокуровой, вовлечённой в хлыстовскую секту. Мельников-Печерский раскрывает саму технику соблазна при вовлечении в секту: сочетание тонких методов воздействия на неокрепшую душу. Здесь и создание видимости ответов на важные вопросы веры, и неуловимые психологические приёмы, сочетание ласки и строгости, постепенное подавление воли нестойкого человека волей более интенсивной и сильной. Основные признаки, законы и цели сектантского соблазна те же, что были раскрыты в повести «Гриша». Но теперь они показываются автором с большей обстоятельностью, с привлечением обширных исторических сведений, с вхождением во многие частности бытия и быта сектантов. Отречение от мира, отречение от собственной воли — вот главное требование к вступающему в секту; получение взамен знания мистических тайн и земного райского блаженства — награда, обещаемая за полное послушание. |
| Дар священнослужения Интервью Блаженнейшего митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия Источник: Информационно-просветительский отдел Украинской Православной Церкви Информационно-просветительский отдел Украинской Православной Церкви опубликовал интервью Блаженнейшего митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия журналу «Печерский благовестник» , в котором Предстоятель Украинской Православной Церкви дал ряд наставлений священнослужителям — о миссии пастырей, об обязательном молитвенном правиле, о том, как предотвратить выгорание, что читать, и выразил свое видение преодоления раскола церковного единства. — Ваше Блаженство, в чем Вы лично видите основную проблему нашего общества? — Проблема, которая существует сейчас во всем мировом обществе, по моему мнению, в том, что нынешнее общество пытается подчинить себе Бога. Человечество всегда разделялось на две части. Одна — это те люди, которые не только верят в Бога, но и доверяют Богу, то есть повинуются Богу и стараются жить по Божиим законам, зная, что Бог является высшей Любовью и Добром. Вторая часть — это те люди, которые только верят в Бога, то есть признают, что Господь существует, но какой Бог — это их не интересует, и они Богу себя не доверяют, а живут так, как им кажется лучше. Если сказать коротко, то человечество разделяется на тех, которые верят в Бога, и на тех, которые доверяют Богу. К большому сожалению, сегодня в мире больше тех, которые только верят в Бога, но Богу себя не вверяют, а живут своим искаженным гордыней умом. Более того, такие люди хотят, чтобы Бог совершал то, чего им захочется, то есть чтобы Господь был послушен к их фантазиям. Это называется ложной духовностью. Святые отцы это духовное состояние называют прелестью. Считаю, что обманчивая духовность является самой большой проблемой и угрозой для нынешнего мирового общества. Если мы хотим жить, мы должны довериться Богу и через исполнение Божиих законов духовно оживлять и совершенствовать себя. Именно это является Законом жизни. — А раскол? Какие факторы необходимы для его преодоления? |
|
