| В 1870-1881 гг. Брестскими викариями являлись епископы: Евгений (Шерешилов ; 9 авг. 1870 - 10 февр. 1875), Владимир (Никольский ; 16 марта 1875 - 16 мая 1877), Ианнуарий (Попов; 5 июня 1877 - 17 февр. 1879), Донат (Бабинский-Соколов ; 27 мая 1879 - 14 мая 1881). При еп. Авраамии (Летницком , 27 июня 1881 - 9 марта 1885) в Гродно в 1882 г. было создано Софийское братство. 15 мая 1885 г. во епископа Брестского хиротонисали Анастасия (Опоцкого , на кафедре до 17 нояб. 1891), 15 дек. 1891 г.- Иосифа (Соколова, на кафедре до 24 мая 1897), при к-ром на территории Б. в. активно развивалась сеть церковноприходских школ. В 1892 г. на территории Б. в. существовало 614 правосл. приходов. В янв. 1900 г. Б. в. преобразовали в Гродненскую епархию , еп. Брестский (с 24 мая 1897) сщмч. Иоаким (Левицкий) стал епископом Гродненским. Б. в. Гродненской епархии было учреждено указом Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского) в марте 1941 г., после присоединения Зап. Белоруссии к СССР (1939). 30 марта 1941 г. во епископа Брестского в Москве был хиротонисан Венедикт (Бобковский) , к-рый, проживая в Жировичах, возглавлял Б. в. до марта 1942 г. Во время оккупации Белоруссии нем. войсками Брестщина (кроме сев. районов) входила в рейхскомиссариат «Украина» и была в ведении автономной Украинской Православной Церкви во главе с митр. Алексием (Громадским) , находившейся в юрисдикции Московского Патриархата. В рамках автономной УПЦ существовало Б. в., к-рое в 1942-1944 гг. занимал еп. (с 1943 архиеп.) Иоанн (Лавриненко) . После отступления нем. войск Б. в. в 1944 г. было преобразовано в Брестскую и Кобринскую епархию . В 1942-1944 гг. титул викарного епископа Брестского носил также Георгий (Коренистов) , принадлежавший к самопровозглашенной Украинской автокефальной Православной Церкви . Лит.: Иосиф (Соколов), еп. Гродненский правосл.-церк. календарь, или Современное состояние правосл. церквей в Гродненской губ. Гродно, 1893; он же. Гродненский православный календарь, или Православие в Брестско-Гродненской земле в кон. XIX в. Воронеж, 1899. 2 т.; Извеков Н. Д. Ист. очерк состояния Православной Церкви в Литовской епархии за время с 1839 по 1889 г. М., 1899; Орловский Е. Ф. Судьбы Православия в связи с историей латинства и унии в Гродненской губ. в XIX ст. (1794-1900). Гродно, 1903. |
| Симон Азарьин в книге о новоявленных чудесах пр. Сергия представляет и архимандрита Дионисия и Авраамия Палицына всячески содействующими соединению Пожарского и Трубецкого – земцев и казаков и казаки принимают участие в битве при обещании монастырской казны со стороны Троицких властей 652 . В исторической литературе по этому вопросу существуют два противоположных мнения – Забелина и Кедрова. Забелив в своем труде – и Пожарский, прямые и кривые в смутное – сказав о битве с Хоткевичем, как она представляется в Новом летописце, говорит: повествует старец Передав изложенное Палицыным, Забелин говорит, что Палицын ставит свою личность в весьма почетное положение. Летописи таких деяний Авраамия не помнят... Так описывает себя сам старец Аврамий, умаляя для красоты своего портрета заслуги Пожарского и Минина, увеличивая для той же красоты заслуги казаков, заставляя верить себе легковерных историков, которые его беззастенчивый панегирик предпочитают правдивым сказаниям правдивых летописцев 653 . Кедров в упомянутом нами исследовании об Авраамии Палицыне разбирает подробно достоверность сказания его по данному вопросу и делает такой вывод: всего сказанного несомненно, что честь и слава победы над Хоткевичем должна быть приписана казакам, которых возбудил на бой живым словом воинской речи Троицкий келарь – старец Авраамий Палицын. Подвиг Палицина был тем славнее, чем сильнее была рознь в 654 . Кедров считает показания Нового летописца недостоверным: ход событий необходимо представлять так, как представляет Палицын, а не так, как повествует о нем Новый летописец. Приводя суждения Забелина и Кедрова, как имеющиеся в исторической литературе о деятельности Троицкой обители в смутное время, мы не разделяем то или иное мнение о Палицыне. |
| С. 79. О правке проложных статей в ходе набора на материале Жития Стефана Пермского см.: Духанина А. В. ЖитиеСтефана Пермского… С. 39. старопечатной и рукописной традиции вторичного вида Проложной редакции Жития Авраамия Ростовского выходит за рамки настоящей работы. Приложение Проложная редакция Жития Авраамия Ростовского (Л. 122а) В тои же 1 день преставление преподобнаго отца нашего Авраамиа , архимандрита Богоявленьскаго , ростовъскаго чюдотворца. Житие его писано от доски 7 . (Л. 354а) П реподобныи отець нашь Аврамии родителю благочестиву сыну . И остави 8 родителя своя и мирскии мятеж, и, вземъ крестъ Христовъ, Христу . И от младых 11 ногтеи Богу себе представи , бысть мних. И чисто приятелище бывъ 15 Святаго Духа, покоривъ плоть духови, и обладая страстьми плотьскими, и жестокому пребыванию и нужному себе вдавъ, и трудомъ 16 истончивъ плоть свою, и бысть мнихомъ началникъ , и житье аггельское поживъ , и чюдесы обогативъ , благодатью Христовою страсти и течениемь слезнымъ душю свою омывъ. преподобныи прелесть идольскую сущю , не убо еще приаша святое крещение, но Чюдскии конець 29 поклоняшеся идолу каменну – омрачени суть прелестию сердца ихъ сатаниною, яко (Л. 354б) близ его никомуже 31 ходити потом 32 , мечты творя и утрашая злымъ омрачениемъ. Преподобныи же отець нашь Авраамии помолися Богу и иде въ Царствующии градъ взыскати дому Иванна Богослова . И явися ему святыи Иванъ Богословъ на пути, и вдасть ему трость, и глаголавъ ему: «Възвратися и иди избоди его тростью сею, идола Велеса, и рци ему: имя Иванна Богослова да сукрушишися И абие бысть весь в прах. И на том постави церковъ во имя Иванна Богослова, даже и до сего дни, срете святыи Иванна Богослова 50 . |
| После означения времени рождения Царевича и нескольких обстоятельств смерти его отца, Старичанин пишет: «прият же тамо (Димитрий в Угличе) многи скорби и гонения от раба, зовомаго Бориса Годунова … оттуду же помышляти начат лукавый раб, как бы ему исторгнути корень, Богом избранный Царский, сего тезоименитаго, благочестиваго Царевича, не хотя оставити наследника отеческому их престолу, по нем желая царство себе улучити. Скорбь же и тесноту сему благочестивому Царевичу нанося многажды, и смертнаго яда вкушением, злотворным умышлением посылая к нему, восхоте злей смерти предати…Таже некия от единородных себе призва…Един же от них, именем Даниил, прослытием же Битяговский, другий же Никита Качалов, тако зовомый, и ины… Внезапу же исшедшу св. Отроку, по детскому обычаю, на играние, абие же, яко волцы немилостивии, нападше на Святаго. Един же от них извлек нож напрасно (внезапно) удари святаго по выи его, и прореза гортань ему» и проч, После сего Старичанин говорит о побиении убийц Димитрия народом, о прославлении юного мученика, и о том, что главный убийца хотя и получил царство, коего домогался, но не остался без наказания. Здесь новое, чего нет у Авраамия, находим то, что Годунов, по властолюбивым замыслам, употреблял разные меры лишить Царевича жизни. О достоверности известий Германа надобно тоже сказать, что и об Авраамии. Современник Авраамия, при царе Василии Шуйском, или вскоре после него писавший Вкратце о царех Московских, о образех их, и о возрасте их, и о нравех, самыми лестными чертами описывает достоинства царя Бориса, его мудрость в правлении и заботливость о подданных, но присовокупляет: «едино имея неисправление и от Бога отлучение, ко властолюбию несытное желание и на преждебывших ему царей, ко убиению имея дерзновение; от сего же и возмездие прият» 5 . Объясняя покушение Бориса на смерть Царевича из расположений души Борисовой, писатель имел право отозваться о Борисе, как об убийце царей. |
| Дело в следующем. Занимаясь составлением небольшой статьи об учёных трудах покойного A. В. Горского, я не раз встречался с недоумением, коих никто из лиц, знавших достаточно ректора, не мог мне объяснить. Лицо, от которого справедливо я ожидал всяких указаний относительно статей А. Васильевича в Москвитянине, – П. Погодине немногим пережил своего знаменитого сотрудника, а в последнее время находился в таком состоянии, что затворял уста любопытствующих. Предание об анонимных статьях Вашего ректора быстро изглаживается, а между тем его нужно сохранить. Зная, что Вы принадлежали к числу немногих близких к покойному людей, я и решаюсь покорнейше Вас просить разрешить некоторые из моих недоумений. В 6 Москвитянина за 1843 год Погодин сказал: В одно время с этим письмом (от Шафарика) получил я от Русского учёного, который уже украсил Москвитянин многими статьями, исследование о Константиновом житии (стр. 550). Но какие это многие статьи Александра Васильевича? Мне известны из них, кроме исследования о Кирилле и Мефодии, лишь две: Возражение Голохвостову и заметка об Авраамии Палицыне. Не сохранилось ли у Вас каких-либо указаний на другие сочинения A. В. в Москвитянине? Я с своей стороны почти уверен, что первая рецензия на Описание рукописей Румянцевского музея, напечатанная во 2-м томе Москвитянина за 1843 год, писана А. Васильевичем. Правда ли это? Вот два главные вопроса, разрешением которых Вы окажете услугу не мне только, но и всем почитателям имени Горского. Второе моё недоумение касается степени участия Александра Васильевича в русском переводе Нового Завета. Впрочем, решаясь предложить на Ваше усмотрение мои недоумения, я должен прибавить, что буду благодарен Вам за всякие указания об учёных трудах A.B., дополняющие те ещё недостаточные сведения, которые напечатаны в некрологах. |
| Житие св. Авраамия Затворника, составленное Ефремом Сириным , должно было быть особенно близко нашему автору. Оба смоленские святые носят свои имена по святым сирийским. Об Авраамии это говорится с определенностью: «Сего же ради блаженый имя нарекл себе, своего святьца подражая, якоже бо и он 5 (подражая) много пострадал от оноя веси и за ня моляся Богу, обращая вся к Богу и спасая, блаженый же терпя их запрещение. Тако-же бе и сему их запрещение». В этих словах нельзя не видеть намека на хорошо памятную русскому читателю историю обращения Авраамием Затворником одной «веси» и перенесенных им страданий от язычников. Если же Авраамий Сирийский был «святцем», тезоименитым в монашестве («имя нарекл себе») Авраамию Смоленскому, то с большой вероятностью можно думать, что и Ефрем нарекл себе в монашестве свое имя, памятуя о Сирине, как предполагаемом ученике Затворника. Жития греческих святых, тезоименитых русским, нередко давали нашим агиографам конкретный материал, наряду с календарной датой празднования. 6 В данном случае не приходится говорить о дословных заимствованиях. Но влияние сирийского жития несомненно. Уже сама тема смоленского жития и заглавие его, как «терпение», может быть навеяна «терпением» Затворника в языческой веси, где это слово встречается под пером Сирина неоднократно. 7 Явно Ефремом Сириным вдохновлялся смоленский Ефрем в своем послесловии, где похвала святому чередуется с резкими самообличениями. Он лишь заострил антитезы своего источника, придав им бытовой реализм и вместе с тем гиперболическое неправдоподобие. Там, где Сирин говорит о себе отвлеченно: «Наг есмь и не готов житием... во вся дни согрешаю и по вся дни каюся заутра же глумлюся» 8 ..., смолятич не щадит красок: «По вся дни пиан и веселюся и глумлюся в неподобных делех... |
| сомнения, что на поприще церковного красноречия, кроме святителя Туровского Кирилла, подвизались тогда и другие просвещенные пастыри. Это видно из представленных уже нами отзывов о митрополитах Клименте Смолятиче и Кирилле I, и особенно о преподобном Авраамии Смоленском. Клименту Смолятичу, может быть, принадлежит о любви сохранившееся в позднем списке. Авраамию Смоленскому некоторые приписывают о небесных силах, чесо ради создан бысть или Слово о мытарствах, которое в одном из поздних списков надписано именем преподобного отца нашего Авраамия., хотя во многих других и более древних списках надписывается именем святого Кирилла или святого Кирилла Философа, а под именем митрополита Кирилла I не сохранилось ни одного слова. Зато встречаются в рукописях поучения неизвестных писателей, которые, по всей вероятности, составлены были в России в период домонгольский. Такими кажутся нам двенадцать Слов, помещенные в Прологе Новгородской Софийской библиотеки XII – XIII вв. за первую половину года и потом встречающиеся в другом Прологе той же библиотеки XIII – XIV вв., именно: пять Слов на предпразднства великих праздников и семь на самые праздники. Догадку свою мы основываем на следующих соображениях: а) славянский Пролог, без сомнения, переведен с греческого, но в греческом, как он ныне известен, помещаются только краткие жития святых без всяких Слов и поучений; б) славянский Пролог мог быть принесен к нам первоначально от славян южных, но и там, сколько известно из болгаро-сербского Пролога XIII в., помещались в Прологах только жития без поучений; следовательно, поучения могли быть внесены в Пролог только в России; в) правда, и в России могли быть внесены в Пролог статьи не русские, а греческие, существовавшие в славянском переводе, как действительно и внесены, кроме сказаний из греческих Патериков, и некоторые греческие Слова и поучения, но замечательно, что эти Слова и поучения, внесенные в древние наши Прологи XII – XIV вв. без имени-авторов, в позднейших наших Прологах прямо усвоены своим авторам, тогда как упомянутые нами двенадцать Поучений на предпразднства и праздники и в позднейших Прологах не усвоены никому; г) все эти двенадцать поучений весьма кратки и написаны с особенною простотою, так что, видимо, приспособлены к понятиям христиан, еще недавно обратившихся к вере, какими и были тогда наши предки. |
| Я не имею никакого понятия о том, что за лекции читал Савва студентам, но не может подлежать сомнению, что лекции эти представляли нечто весьма неважное. В его правление вовсе не по его, впрочем, инициативе профессорами Академии решено было издавать церковно-исторический словарь, но все дело ограничилось одними словами. Только немногие из профессоров написали по нескольку статей для первого выпуска словаря. В числе этих немногих был и я. Одна из моих статей, написанная для словаря, привела в великое смущение А. В. Горского, к которому они были представлены, это именно статья об Авраамии Ростовском, а привела в смущение смелой критикой позднейших сказаний об Авраамии (см. в «Прибавлении» к главе о монашестве в моей «Истории»). Возвращая мне статьи, Александр Васильевич написал мне записку, в которой настоятельно советовал мне не быть слишком смелым в критике. «Достопочтеннейший и любезнейший Евгений Евсигнеевич! Препровождаю я вам две статьи ваши о преподобном Авраамии Ростовском и его монастыре, а вместе с сим и мою выписку из одной рукописи бывшего Костромского Богоявленского монастыря, содержащей в себе житие преподобного Авраамия. В ней есть нечто, разрешающее ваши недоумения. Благоволите взглянуть снисходительно на некоторые мои заметки. Так как дело не совсем ясно, то слишком резкие отзывы и решительные выводы по необходимости могут казаться преждевременными. Дай Бог , чтобы новый пересмотр привел вас к заключениям более умеренным. Ваш усердно преданный профессор А. Горский, 21 апреля 1862». Недолго правив Академией, Савва был назначен викарием Московским 4 ноября 1862 года. Преемником Саввы назначен был А. В. Горский 23 октября 1862 года. Слух о назначении Александра Васильевича в ректоры Академии встречен был студентами и профессорами с тревогой и страхом, так как первые опасались, что он будет строгим ректором и скрутит их, а вторые опасались, что он будет ходить на лекции и как человек многоученый будет подвергать последние строгой критике. |
| Память митр. Платона (Левшина) , столь много сделавшего как для церковной истории, так и для церковного образования, Голубинский глубоко чтил. Митрополиту Макарию (Булгакову) (и Горскому) он посвятил свою «Историю». При этом, никакой авторитет, – самый подлинный авторитет, – не мог защитить от критики Голубинского, дорожившего более всего истиной: «Amicus Plato, sed magis amicus 11 . В Академии была попытка издать церковно-исторический словарь (работа над словарем далеко не продвинулась). Для словаря Голубинский написал несколько статей. Критика Голубинским позднейших сказаний в статье об Авраамии Ростовском, показалась Горскому слишком смелой, он полагая, что оснований для нее недостаточно, крайне предупредительно и уважительно писал бывшему своему ученику: и любезнейший Евгений Евсигнеевич! Препровождаю я вам две статьи ваши о преподобном Авраамии Ростовском и его монастыре, а вместе с сим и выписку из одной рукописи бывшего Костромского Богоявленского монастыря, содержащей в себе житие преподобного Авраамия. В ней есть нечто, разрешающее ваши недоумения. Благоволите взглянуть снисходительно на некоторые заметки. Так как дело не совсем ясно, то слишком резкие отзывы и решительные выводы по необходимости могут казаться преждевременными. Дай Бог , чтобы новый пересмотр привел вас к заключениям более умеренным. Ваш усердно преданный профессор А.Горский, 21 апреля Слишком смелый критический подход Голубинского и беспокоил другого его учителя – архимандрита Михаила Лузина , позже сменившего Горского на посту ректора. Он предполагал даже, что Голубинского могут уволить из Академии за статью в Журнале министерства народного просвещения, а после выхода 1-го тома говорил евангельскими словами: Евсигнеевич согрешил много и бит будет Чтобы понять истоки истории Русской церкви, Голубинскому пришлось начать с изучения истории христианства у славянских народов, ранее русских принявших православие. |
| Во время Кавказской и Крымской войн (1847; 1853-1855) Пирогов стал основоположником военно-полевой хирургии. В боевых условиях он впервые применил наркоз и йод, предложил накладывать гипсовые повязки при переломах, чего до него никогда не делали. Маленьким читателям книги предоставляется счастливая возможность познакомиться с очень поучительной историей Коли Пирогова, который с детских лет интересовался медициной и, несмотря на очень нелегкие жизненные обстоятельства, самоотверженно учился. Они узнают о том, как он начал наконец-то оперировать в хирургической клинике, стал вести научную работу, преподавать. И, конечно, не забудутся страницы, рассказывающие об уникальном врачебном опыте Пирогова, об открытиях, сделавших его одним из самых известных и уважаемых людей России. Судьба героя прослежена в книге до последних дней его достойно прожитой жизни. Монахиня Евфимия . Испытание чудом. Житейские истории о вере . – М.: ЭКСМО, Смирение, 2015. – 210 с. / Представляет Вероника Батхан // Фома. - – июль 2016. – С.87. – (раздел « Культура », рубрика « Что читать »). Нравоучительная литература, незамысловатые и увлекательные истории о грешниках, святых и чудесах, творимых истинной верой, - жанр, издревле характерный для русской литературы. Достаточно вспомнить «Чудо Георгия о змие» или «Слово о злых женах», проглядеть лубочные книги XIX века. Истории, рассказанные монахиней Евфимией, продолжают эту традицию – они просты и добры и человечны, напоминают нам о подвигах веры и торжестве правды. Особенно характерно «Сказание об Авраамии и Марии», авторское переложение жития святых Авраамия Затворника и Марии Хиданской, которое в изложении матушки Евфимии становится жизненней, обрастает новыми красками, деталями и подробностями. |
|
